Три невесты Черного ворона (СИ) - Рябинина Татьяна

Борггрин словно почувствовал что-то. Обернулся через плечо раз, второй, посматривая на меня, потом тихо сказал что-то Айгеру. По цепочке назад, от одного к другому, полетел приказ остановиться. Спешившись, маг подошел ко мне. В складках его черного балахона обнаружилась кожаная сума, из которой он достал маленький полотняный мешочек.

— Ты плохо спала, Илана, и сейчас едва борешься со сном, — то ли спросил, то сделал вывод он.

Я молча кивнула.

— Это очень опасно в горах. Высуни язык.

Я послушно наклонилась, открыла рот, высунула язык, и он насыпал на него щепотку бурого порошка с резким кислым вкусом. Айгер протянул флягу с водой, чтобы я смогла запить.

— Этого хватит до вечера, — Борггрин повернулся к нему. — Но как только стемнеет, она уснет и не проснется до рассвета. Если до заката не найдем места до ночлега, придется везти ее в повозке.

— В сторону Эллеи горы уходят далеко, — с сомнением покачал головой Айгер. — Боюсь, к деревне мы спустимся уже в сумерках.

Через несколько минут я почувствовала такой прилив бодрости, что, наверно, смогла бы бежать впереди отряда до самого подножья гор, ни разу не передохнув. Хотелось кричать, петь и смеяться без причины. Показалось, что стала вдруг легкой, как пушинка, и взлечу, если не буду держаться за узду.

— С тобой все хорошо, Илана? — с беспокойством спросила Нетта.

— Еще как хорошо!

Около полудня мы остановились отдохнуть и пообедать на небольшом плато, которое пересекал быстрый ручей.

— Что это за снадобье? — спросила я Борггрина. — Никогда еще не чувствовала себя такой сильной и бодрой.

— Это высушенный горный лишайник. Он растет только в окрестностях нашего замка Эмфри. Незаменимое средство в трудных походах, когда нужны силы и ясная голова. Но его нельзя использовать часто, иначе потом не сможешь спать без него.

Как только солнце начало садиться, на меня снова навалилась дремота.

— Не успеем, — с тревогой сказал Айгер. — Уже недалеко, но все равно не успеем. Передайте назад, пусть сюда подгонят повозку из обоза.

Обоз — это, конечно, было громко сказано, но несколько повозок с припасами и прочими необходимыми вещами ползли за нами сзади. Содержимое одной из них спешно перегрузили на другие и подогнали ее к нам. Хотя я и уверяла, что еще вполне могу ехать верхом, меня заставили сесть в нее. Чувствовать себя в центре внимания такого количества народа было неприятно. Наверняка все думали: что за неженка такая, не может и дня в седле провести. И не только думали, но и обсуждали это.

Деревня уже показалась внизу, когда солнце скрылось за горизонтом. Еще было достаточно светло, чтобы ехать без факелов, но сон затягивал меня, как болото. Я подгребла под себя сено, легла и моментально провалилась в черную яму.

Мне что-то снилось — несвязное, обрывчатое. То я куда-то бежала, то сидела в саду под кустом эрты, то блуждала по бесконечным темным коридорам. А потом сон вдруг стал отчетливым и пугающе похожим на реальность.

Огромная спальня, разобранная постель, тускло мерцающий в полумраке светильник. Я — в бледно-голубом платье и таком же покрывале невесты на голове. Кто-то входит — я вижу мужчину в черном ирме без рукавов и белой рубашке. Темные волосы и маска на лице. Ворон? Но вместо радости и нетерпения я чувствую дикий страх. И холод — чудовищный, сковывающий настолько, что невозможно пошевелиться.

Он подходит ближе, грубо притягивает к себе, прижимает так, что я не могу взглянуть ему в лицо. Приказывает тихим шепотом: «Сними с меня маску, Илана!» Не в силах противиться, я с трудом поднимаю руку и стягиваю маску. Светильник вспыхивает ярко, и я вижу лицо с глубоко прорезавшимися морщинами. Голубой глаз сверкает, как лед в лунную ночь. Карий, почти черный, похож на бездонную пропасть, которая так и тянет к себе…

Я проснулась с диким криком, задыхаясь от ужаса. Сердце колотилось так, словно хотело проломить ребра и ускакать. В мутное окошко крохотной комнаты пробирались солнечные лучи, в которых плясали пылинки. Я лежала на жесткой неудобной кровати, рядом на лавке спала Нетта. Мой крик разбудил ее — она села, часто моргая.

— Что с тобой, Илана?

— Приснилось… — прошептала я непослушными губами, замерзшими во сне.

Что-то было не так. Что-то изменилось.

— Где мы?

— В предгорье. Не запомнила, как называется деревня, — Нетта зевнула. — Айлен принес тебя сюда из повозки. Это дом главы общины. Здесь только мы, Айгер и Борггрин, остальные ночуют на постоялом дворе и в палатках.

— Как здесь холодно, — поежилась я, кутаясь в тонкое одеяло.

— Холодно? — удивилась Нетта. — А по-моему, даже жарко.

И вдруг я поняла, в чем дело. За последнее время стало привычным, что я чувствую исходящее от людей тепло или холод и испытываю при этом доверие или недоверие. Еще вчера было так. Но сейчас все исчезло. Холод — он шел не от Нетты. Я словно замерзла в жутком сне и никак не могла согреться. Но не было и обычного идущего от нее тепла.

Я машинально дотронулась до груди. Куртка оказалась доверху застегнутой. Расстегнув две пуговицы, я нащупала цепочку. Пустую!

Перо Ворона исчезло.

62

— Нетта, — прошептала я. — Перо… его нет.

Ахнув, она вскочила с лавки, подбежала ко мне, схватила за руки.

— Может, отцепилось и упало?

— Куда? — простонала я с отчаянием. — Рубашка заправлена в штаны, куртка застегнута.

На всякий случай, встав с кровати, я сняла куртку, рубашку, встряхнула. Стянула штаны, вывернула наизнанку: вдруг перо провалилось в штанину. Забралась рукой в сапоги. Потом мы с Неттой переворошили всю постель, хотя и понимали, что это бесполезно.

— Я не могла его потерять! Когда вчера садилась в повозку, оно точно было на месте.

— Илана, ты была у всех на виду. Никто не приближался к повозке, пока мы не оказались в деревне. Возничий сидел на козлах, даже не оборачивался. Потом Айлен взял тебя на руки и принес сюда. Я шла за ним. И увидела бы, если б он… Или, может, ты думаешь, это я? Пока ты спала?

— Нетта, ради высших сил, прекрати! — прикрикнула я. — Одевайся. Иди и приведи сюда Борггрина.

— Может, Айгера? — робко предложила она.

— Нет. С Айгером потом. Сначала Борггрина.

Пока их не было, я напряженно думала, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать грызть ногти по детской привычке, от которой давно избавилась.

О том, что у меня на груди перо Ворона, знали четверо. Нетта, Айлен, Айгер и Борггрин. Кто-то из них? Но это безумие. В отряде есть лазутчик Керта? Не меньшее безумие. Да и как бы он смог подобраться ко мне незаметно?

Наконец Борггрин вошел в комнату, за ним мышкой прошмыгнула Нетта. Видимо, она уже успела обо всем рассказать, поскольку маг ни о чем не стал меня спрашивать.

— Если ты уверена, что до вчерашнего вечера перо находилось у тебя, значит, похитить его могли только здесь. Ты должна была спать так крепко, что не почувствовала бы, даже если бы кто-то украл тебя саму. Помнишь ли ты, что тебе снилось?

— Да, — я подробно пересказала свой сон.

— Значит, Йоргис… — Борггрин задумчиво поглаживал бороду. — Что ты чувствовала во сне?

— Страх. Я ведь думала, что это Ворон, но мне было страшно.

— А холод? — он взволнованно подался вперед, так, что я отпрянула.

— Да. Очень сильный. Такой, что я не могла согреться, даже когда проснулась.

— Все ясно… Здесь побывал Морбрунг. Призрак. Страх и холод — знак того, что он рядом. К счастью, если можно так сказать, ему не удается оставаться незамеченным — хоть он и невидим.

— Но разве призрак может украсть что-то? — удивилась Нетта.

Борггрин посмотрел на нее в упор, пожевал губу и вдруг, резко нагнувшись, заглянул под лавку, на которой она спала. Хмыкнул, что-то подобрал и протянул мне на ладони. Черные обрывки пера.

— Нетта… — ахнула я.

Она побледнела, потом покраснела, глаза наполнились слезами.

— Но я… — голос дрогнул и сорвался, слезы потекли по щекам.

— Нет, — я покачала головой. — Это не ты. Если бы это был кто-то из вас четверых, вы задумали бы украсть перо раньше. И я бы почувствовала, что вам нельзя доверять.