Небо на двоих (СИ) - Эльденберт Марина

-    У меня не было серьезных отношений до тебя, - упрямо повторяет он. - Нельзя научиться отношениям за один день, Танни. Нельзя все время поступать правильно и не ошибаться.

Дисквалифицировать на всю оставшуюся жизнь.

-    Знаешь, - говорю я, - не ошибаться, конечно, нельзя. Но намеренно делать больно близким - точно не стоит.

Я очень хорошо помню, что пережила, когда смотрела на разбитое стекло планшета, перечеркивающее его лицо.

-     Потому что близких потом может не стать, - пусть это будет мой запрещенный прием. - И не только физически. Не все можно простить, Гроу. Не все и не всегда. Поэтому мой ответ - нет. Нет, я тебя не прощаю, и нет, между нами ничего не будет. Мы расстанемся здесь, в Лархарре, и я никогда больше о тебе не вспомню. Потому что прости, но когда я рыдала в подушку после твоих слов, когда я выдирала по частям свое сердце, чтобы вместе с ним выдрать все воспоминания о тебе, тебя рядом не было. Сейчас уже слишком поздно.

И да, это запрещенный прием дубль два, и аут, но мне все равно.

Меня уже опять потряхивает, от одного только взгляда в его глаза, и по коже бегут если не огненные мурашки, то что-то очень близкое. Кажется, я должна ему об этом сообщать.

-   У меня вот, - говорю я и вытягиваю руку. - Волосы дыбом встали. Это нормально?

-   Танни...

-        Я спрашиваю, - я повышаю голос. - Это нормально?! Если нормально, тогда у меня все.

Пару минут он молча смотрит на меня (мне кажется, что пару минут, на самом деле это может быть две секунды или полчаса), потом разворачивается и выходит.

Я все больше понимаю Рэйнара. Все больше понимаю, почему он меня спрашивал, что я чувствую к Гроу, потому что сейчас мне хочется орать и кидаться чем-нибудь тяжелым.

Вместо этого я набираю номер Ленарда и, когда он кричит в трубку:

-   Танни?!

Выдыхаю последнюю дрожь и остатки жара в короткое:

-   Привет.

        С Ленардом вышла засада. В смысле, засада вышла, когда медики попытались налепить мне усмиряющих пламя пластин. Эта разработка появилась не так давно, и применялась для детишек, у которых пламя просыпалось раньше времени. Обучать их было достаточно сложно, поэтому иртханы-ученые подсуетились и придумали действующее на пламя лекарство. Это было безопасно, и на время действия препарата пламя как бы «засыпало». В больнице мне его не лепили, потому что хотели понаблюдать, а сейчас после воздействия таких пластин мне предстояло ходить на съемки (чтобы не объяснять людям, с чего это Танни Ладэ таращится на всех драконьими глазами). Собственно, про конфиденциальность на время изучения моего пламени Леона мне объяснила, и я даже с ней согласилась.

А вот насчет Ленарда была категорически не согласна. Правда, то, что поднять этот вопрос при Леоне забыла, поняла только сейчас. Почему-то для меня было само собой разумеющимся сказать ему правду.

-    Я не стану врать парню, которого собираюсь усыновить, - заявила я, перехватывая руку медика.

Иртхан слегка подвис.

-   Но у нас приказ Председателя...

-   Я. Не. Стану. Пользоваться. Этим. Сейчас.

Иртханы, которые прыгали вокруг меня с датчиками и анализами около часа, переглянулись. В их глазах я прочла многое, в частности что-то вроде: «Вязать буйнопомешанную и ляпать пластинку». Вязать буйнопомешанную с таким родством было достаточно сложно и опасно, поэтому они повернулись к Гроу.

Наблодракон, который за всем этим наблюдал, изрек:

-   На ночь ее вполне можно оставить без пластин. Я буду рядом.

-   Но... - начал было иртхан.

-   Под мою ответственность.

-    Вы же знаете, что ей нельзя выходить к людям с такими глазами? - уточнил один из медиков.

-   Знаю, знаю, - кивнул Гроу. - Спасибо всем и до свидания.

Медиков он чуть ли не выпнул за дверь, после чего посмотрел на меня.

-   Я вас ненавижу, - сказала я. - Вас всех.

Гроу пожал плечами и ушел. В смысле, вышел из комнаты, где я, абсолютно озверев, срывала с себя датчики, пока он с кем-то говорил по телефону (не иначе как с Сибриллой). Пока я ругалась страшными словами под вопли обиженной на такое обращение аппаратуры и думала, как объяснить Ленарду, что мы увидимся завтра, в номере снова хлопнула дверь.

-   Как ты уговорил свою тетушку тебя отпустить?

-   Да никак. Она до сих пор орет, наверное.

У меня натурально отвисла челюсть, потому что голос Ленарда в мою картину мира не вписывался. В таком состоянии (с отвисшей челюстью и полупридушенной змеей проводного датчика в руке) он меня и застал.

-   Вау! - сказал, глядя мне в глаза.

Я подняла челюсть и подперла ее руками. На всякий.

-    Меня ненадолго пустили, - сказал мальчик, сунув руки в карманы и приближаясь. Кажется, он не собирался никуда бежать, и уж тем более говорить, что передумал. - Вроде как я же тебя такой видеть не должен.

Я покосилась на маячившего в проеме раскрытой двери Гроу. Последний опять уткнулся в телефон и делал вид, что он диван, но кроме него Ленарду об этом рассказать было некому. Когда успел только?

-    Садись, что ли, - я похлопала по кровати, и парень опустился рядом со мной. - Ну, как вы тут без меня?

-     Я чуть не спятил, когда обо всем узнал, - признался он. - То есть когда узнал, что тебя похитили. И потом второй раз, когда Гроу мне объяснял про пламя... Но сейчас же все в порядке, да?

Ленард опустил глаза, и о чем он там думал, мне понять было сложно.

-     Сейчас почти все в порядке, - ответила я. - Но пока меня будут изучать, чтобы я не спалила полгорода ненароком.

-   А ты можешь?! - живо поинтересовался он.

-   Если честно, не хочу проверять.

Ленард фыркнул, но тут же снова уткнулся взглядом в колени.

-   Эй. Все же в порядке? - повторила его вопрос.

-   Ну... да. Наверное.

Снова повисшее молчание заставило меня в очередной раз покоситься на Гроу, но покоситься удалось только на локоть (тот торчал из-за стены, явно намекая на то, что Гроу к ней прислонился).

Я не представляла, как спросить Ленарда о том, что он чувствует. Нельзя же спрашивать в лоб - ты меня не боишься? Ты все еще хочешь, чтобы я стала твоим опекуном? Если в самом начале нашего разговора я была на сто процентов в этом уверена, то теперь пятьдесят куда-то делись. А оставшиеся пятьдесят отщелкивались в меньшую сторону по одному проценту в секунду.

-     А я пустынника видела, - сказала я, чтобы хоть как-то разбавить молчание.

-   Танни, ты все еще хочешь становиться моим опекуном?

Признаться, на пару секунд я зависла. А когда отвисла, внимательно посмотрела на него:

-   А почему нет?

-   У тебя и других проблем хватает, - сказал он. - Сначала это... то, что с тобой случилось - ты же теперь иртханесса. А потом скоро станешь мамой, и я буду у вас единственным человеком в семье.

Мальчик снова уставился себе на колени, а я отчетливо вспомнила, что чувствовала, когда узнала про Леону. Да я до сих пор это чувствую... чувствовала, хотя она неоднократно меня защищала и прикрывала мою задницу. Я сознательно избегала их семейных посиделок, и даже к племянникам относилась настороженно, потому что считала, что я там лишняя. Среди них.

Сейчас, глядя на Ленарда, я уже не была уверена в том, что я действительно была лишней.

-    Если честно, нашей семьей очень нужен человек, - сказала я. - Нам нужен ты, Ленард.

-   Зачем?

-   Потому что я тебя люблю.

-   Иртханы не любят людей.

-       Я бы попросил такое не озвучивать, - донеслось из соседней комнаты. - Это не политкорректно.

-   Гроу, заткнись, - попросила я.

-   Ты сама любезность, Танни.

Я перевела взгляд на Ленарда и протянула ему руку.

-   Это все та же я, Ленард. Во мне ничего не изменилось.

Удивительно, что говоря с ним, я одновременно говорила и с собой, и мне хотелось... в общем, странные это были чувства. С одной стороны, надавать себе по ушам за то, что все это время я сознательно отгораживалась от Леоны, с другой - сделать так, чтобы с Ленардом не произошло то же самое.