Второй супруг графини Корф - Соболянская Елизавета

Стыдясь, Тыргын сбегал к ручью, смыл все следы ледяной водой, намазал царапины мазью и натянул чистую одежду. Спутникам утром объяснил, что споткнулся, упал и сильно расшибся. Те косились недоверчиво – молодые орки ловки как кошки, но сделали вид, что поверили. Запрягли коней и тронулись в путь, не оглянувшись на замок.

Духи были благосклонны – караван добрался до становища без происшествий. Уже в становище Тыргына свалила непонятная болезнь. Он метался на шкурах, стонал, словно от сильной боли, ослабел и несколько дней не в силах был разжевать мясо. Вызванный на помощь шаман сказал, что духи не открывают причину болезни. Мать Тыргына пожертвовала духам красивое ожерелье из металлических и деревянных бусин, добрый кусок мяса и полоску ткани. Тыргыну стало легче, и вскоре он встал и отправился на кочевье, совершенно забыв про болезнь и поездку к людям. А теперь вот вернулся и почему-то не находил себе места.

Вечером, когда скот пригнали на дойку, молодой орк сгреб в охапку ведра, крынки, скамью и понес их туда, где мать обычно доила овец, коз и кобылиц. Гырдына шла и гордилась сыном, вспоминая, как в подростковом возрасте он запальчиво отказывался помогать ей, называя дойку «женской работой». Как уверял, что будет воином и никогда больше не понесет ведро с молоком, как ребенок.

А вот теперь нес. Вырос. Осознал! Ох, дали бы духи ее мальчику добрую жену! Крепкую орчанку из хорошей семьи, с добрым шатром в приданое, да со всякой домашней утварью. Еще хорошо, чтобы здоровая была и быстро родила внуков. И мастеровитую хорошо бы. Тыргын воин, одежду рвет и пачкает часто. Порой руки в кровь сотрешь, замывая пятна, а иногда легче их шитьем прикрыть, чтобы не перешивать добрую рубаху или штаны!

Гырдына запнулась, налетела на сына и высунулась из-за его широкой спины взглянуть, что его так изумило.

На холме стояла женщина. Не орчанка – слишком тонкая, невысокая и хрупкая. Солнце золотило ее волосы, вплетая огненные лучи. Благодаря ветру платье обнимало фигуру. Звенели амулеты в косах и на поясе. Эх, будь она орчанкой, более рослой и крепкой – не сыскать лучше невестки, да только…

– Это госпожа соленых камней, сынок. К шаманке приехала. Говорят, обряд для нее проводить будут.

– Давно приехала? – сын отмер и шагнул дальше.

– Да сегодня только. Девчонки-помощницы уже весть разнесли. Болтают, что на праздник полной луны останется. Что-то ей Ирлында пообещала.

Тыргын отвел глаза.

Почему-то эта женщина не показалась ему ни слабой, ни больной, как все те, кого он встречал у людей. Тонкая и звонкая, как клинок в ножнах. Пока не вынул – не видна сталь. Красивая. Странно, что он видит красоту этой госпожи. Обычно орки не замечают людских женщин, а те вообще пугаются зеленокожих гигантов. Правда иногда находятся среди людских жилищ любительницы экзотики, что приглашают орков к себе в постель, но не каждый орк соглашается. Если уж совсем немощный, или слабый духом, падкий на деньги или женскую слабость.

Праздник полной луны… Будет мясо, огонь и танцы. Орчанки будут подманивать к себе женихов, уводить их в темноту Степи, чтобы раскинуть на земле шкуру и узнать, благосклонны ли духи. Старики будут рассказывать старинные легенды и петь. Шаманы – камлать, прося луну указать пути на следующий месяц. Он, Тыргын, собирался уединиться с какой-нибудь симпатичной девчонкой и попытать духов до рассвета. Но увидел эту женщину и передумал. Лучше у огня посидеть со стариками. Рано ему еще в свой шатер уходить. Ой, рано!

Глава 6

Камлать Ирлында собиралась в палатке, у очага. Обычно шаманы уходят в уединенное место, чтобы призвать сильных духов и не раздражать их грязью и копотью жилищ. Но на этот раз шаманке нужна была помощь домашних духов, тех, которые оберегают мать и дитя. Поэтому старуха усадила графиню у малюсенького очага в шатре. Летом такой очаг не топили, но сохраняли горстку золы и углей на случай плохой погоды.

Раздув огонек, шаманка велела служанке графини обложить госпожу подушками и принести из кареты свечи.

– Бери те, которые в замке делали, даже если сальные они. Или огарки, которые у госпожи в комнатах горели.

Камеристка ушла, а шаманка принялась подкладывать в костер травы, что-то шепча и потряхивая маленьким медным бубном. Когда служанка вернулась, помощница забрала у нее огарки и свечи и выставила вон из шатра, а потом еще и полог прижала тяжелым камнем.

Дэлиана смотрела на огонь почти равнодушно. Ее подозрения подтвердились, и теперь ее потряхивало от осознания. А еще в груди копился страх перед тем, кто будет тем самым орком, отцом ребенка? Что если он женат? Или стар и болен? Или… его уже нет в живых? Столько вопросов – и нет ответов!

Между тем сладковатый дым заполнил шатер, и графиню потянуло в сон. Она боялась спать, но бормотание старухи делало веки тяжелыми, так что она все же поддалась и задремала, склонив голову на подушку.

Она снова шла по своему замку.

Ужин получился странным. Когда графа не было в поместье, ей обычно накрывали в маленькой гостиной у окна. Круглый столик, несколько простых блюд, ее любимый красный чай из плодов шиповника и корицы. Слуги знали, что она не любит лишней суеты, поэтому накрывали и оставляли ее одну. А вот сегодня лакей остался у стола и, несмотря на ее недовольство, сам менял тарелки и наливал чай.

Ох, что-то жарко стало! Наверное, она выпила слишком много чаю… Оглянувшись и не заметив никого в коридоре, Дэлиана позволила себе маленькую вольность – расстегнула пуговку у горла и уловила пальцами, как бьется пульс. Что-то ей нехорошо… Стоит прилечь…

Графиня вошла в свою спальню, с долей облегчения расстегнула пуговицы до груди и собралась позвать служанку, но тут ей стало так плохо, что помутилось в глазах. Сонетка растворилась в слишком ярком блеске свечей и дорогой ткани на стенах. Сердце билось в горле, не давая позвать на помощь.

Дверь! Нужно найти дверь! В коридоре кто-нибудь увидит ее и приведет помощь!

Она нащупала ручку, дернула на себя, вывалилась в коридор, прошла немного, натыкаясь на стены, и наконец уперлась в другую стену – твердую и мягкую одновременно. Пахнущую степными травами, ветром и… мужчиной!

Ох, как, оказывается, это сладко – вдыхать аромат выделанной кожи, металла и горьких трав! Дэлиана приникла к зеленой «стене», чувствуя невероятное облегчение. Какие интересные подвески на воинском поясе! Овцы, козы, кони… Черепа из серебра означают убитых врагов? Или просто побежденных?

Некоторое время она перебирала фигурки, удивляясь то их шероховатости, то гладкости, не замечая, как раздвигаются лепестки кожаной юбки, натягивая кусок тонкой шерсти, спрятанный под ними.

Потом зеленая стена под ее руками дрогнула, загудела и обступила графиню зелеными колоннами. Ах, это же руки! Горячие крепкие руки в медных браслетах! М-м-м-м, как они обнимают! Прижимают к стене, одним движением спускают с плеч платье!

Кажется, именно прохладный воздух на обнаженной груди помог Дэлиане прийти в себя ровно настолько, чтобы осознать – сейчас ее прижмут к стене и… на глазах всего замка!

Этого допустить нельзя! Она так долго завоевывала авторитет у слуг, у соседей, у тех, кто хотел покупать соль у графа Корф, но не имел желания общаться с его юной женой…

Дверь! За широкими зелеными плечами дверь в ее будуар. Это, конечно, не спальня, это даже лучше. Сейчас они зайдут туда, и она объяснит… Сил втолкнуть горячего, как печка, мужчину в комнату-шкатулку хватило, дальше он перехватил инициативу, прижал графиню к двери, захлопывая ее, задрал юбки, провел сильными пальцами там, где все горело, и что-то заворчал над головой – не грубое, нет, тягучее, несмотря на рычащие ноты. От этого рычания она внезапно расслабилась и просто упала орку на грудь. Пусть делает что хочет, только пусть погасит этот огонь в крови!

Утром графиня проснулась одна.

На полу. Голая. Обрывки платья валялись у двери. Зато она была завернута в бархатную портьеру, лежала на шкуре у огня, обложенная подушками. Очень… заботливо.