Темная любовь (ЛП) - Джаспер Эль

Лунный свет меняется, и сквозь кроны деревьев впереди пробивается одинокий луч. Я вижу это. Вход в колодец Святого Буэно. Я подхожу ближе. Теперь медленнее. Осторожно.

Я чувствую, как сквозь деревья проносится звуковой удар, еще до того, как вижу его, и напрягаюсь, упираясь ногами в землю. Когда волна накрывает меня, я качаюсь, почти теряю равновесие и на мгновение застываю на месте. Вслед за взрывом налетел яростный порыв ветра, ломающий деревья, и я вынуждена закрыть глаза. Ветер был таким свирепым, что мне потребовались все силы, чтобы удержаться на ногах. У меня перехватило дыхание. Дышать стало труднее.

Затем, так же быстро, как и началось, все прекратилось.

«Открой глаза. Ты должна двигаться быстро».

Я открываю глаза и дергаю головой. Я знаю этот голос. Это Афиос, один из тех, кто не очень охотно стал Темным Падшим, который, по сути, спас мою задницу в Эдинбурге. Какого черта?

Теперь я сосредотачиваюсь, и все меняется. Массивные шотландские сосны трещат, раскалываются у основания, и все они с грохотом падают на землю. Бежать некуда, древние деревья ломаются и ломаются с треском, а я стою неподвижно, крепко сжимая скату. Я знаю, что это нереально, но, черт возьми, это выглядит и звучит правдоподобно. Я даже чувствую витающий в воздухе запах свежей сосновой мякоти, будто ее только что нарубили на дрова. Аромат такой тяжелый, что я почти задыхаюсь. Я заставляю себя не закрывать глаза. Их жалит, и они начинают слезиться.

Внезапно падает последнее дерево. Туман клубится над поваленным лесом, скрывая коричневые и зеленые деревья белым покрывалом. В следующую секунду он начинает отступать, а за ним и темнота. У меня такое ощущение, что мое зрение затуманено, и я не могу различить фигуры, очертания предметов. Я даже протираю глаза свободным кулаком.

Затем я моргаю, и мое зрение обостряется. Я стою в конце улицы. Темной, затененной, безлюдной. Никаких машин. Никаких мусорных баков. Никаких витрин магазинов. Просто улица. В дальнем конце — заброшенная церковь. Со всех сторон меня окружают разрушенные каменные здания, а также потрескавшиеся и изорванные тротуары. В окнах нет стекол, а щели пересекают прогнившие решетки размером два на четыре дюйма. Воздух вокруг меня абсолютно неподвижен, но на некоторых окнах висят рваные шторы, которые трепещут на несуществующем ветру. Я осматриваю каждый угол, каждый острый выступ, каждую тень. Я опускаю взгляд и вижу у своих ног мертвого ворона. Половина его тела вдавлена в разбитый тротуар, крылья неестественно загнуты назад. Глаза выжжены. На меня смотрит только опаленная дыра.

Я переступаю через мертвого ворона, и он начинает хлопать сломанными крыльями. Из одного из разбитых окон надо мной доносится песня Билли Сквайра «The Stroke». Я осматриваю зияющие дыры, но ничего не вижу. Я делаю глубокий вдох и двигаюсь вперед. Я не могу позволить этому миру добраться до меня. Кроме того, я люблю Билли Сквайра. Какого черта?

Не успеваю я сделать и пяти шагов, как мое сердце замирает. Я чувствую, как оно колотится, тяжелое, как кусок свинца, и моя первая и непосредственная мысль — об Эли. Мой взгляд останавливается на церкви в конце улицы. Он там. Я знаю это. Я чувствую это.

Мои ноги реагируют раньше, чем мозг, и я бросаюсь бежать. Только тогда трещины в тротуаре становятся шире, и из них выползают искаженные тени и движутся ко мне. Их крики пронзают мои уши, и я чувствую, что мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. Фигуры появляются из трещин, принимают новые формы и бросаются на меня. У одной из них сморщенная кошачья голова на длинном гибком теле и длинные зазубренные клыки. Он бросается на меня, и я направляю свою скату прямо ему в голову и выпускаю один патрон. Тело падает в воздухе. Голова уничтожена. Еще один нападающий слева делает выпад, и я стреляю. Дождь тоже стихает. Я ближе к церкви. Ближе к Эли. Я чувствую, что он там. Он ждет меня.

Кто-то ударил меня сзади, и я упала на землю. Что-то острое и холодное вонзается мне в спину и проходит прямо сквозь асфальт подо мной. Боль раскаляет добела, почти ослепляя меня. Я собираю все свои силы и взмываю вверх, а эта штука все еще прикреплена к моей спине. Я переворачиваюсь, прижимаясь спиной к земле, и мы падаем. Я быстро перекатываюсь, подпрыгиваю и запускаю скату. Уничтожен. Я не утруждаю себя осмотром. Я срываюсь с места. Церковь впереди, примерно в пятидесяти футах. Одна из двойных дверей обвалилась. Камень обуглился, будто его обожгли. Крики призрачных существ окружают меня, они выкрикивают мое имя такими оглушительными голосами, что я думаю, что сойду с ума. Я отбрасываю все это в сторону и ускоряюсь. Темные тени окружают меня со всех сторон, их маленькие сморщенные кошачьи головы и искривленные тела хватают меня, я пролетаю последние пятнадцать футов в воздухе и врываюсь в двойные двери. Один кувырок, и я приземляюсь на корточки. Кошачьи головы перестают выкрикивать мое имя. Даже Билли Сквайр замолкает. На несколько секунд воцаряется тишина, и я осматриваю развалины церкви изнутри. Пахнет гниющей плотью, смертью и заплесневелым деревом. Какой-то скрип надо мной заставляет меня поднять голову. Мое сердце подскакивает к горлу. Мое тело парализовано. Я шевелю губами, но не издаю ни звука. «Эли! Вик!» Мысленно зову я. Ответа нет.

Мой жених-вампир Элигий Дюпре и друг-вампир и член команды ВЦНЯ. Викториан Аркос свисают с прогнивших стропил наверху. Связанные за запястья, они оба абсолютно голые. Их бледные тела настолько покрыты выжженными следами от кнута, что из-за резких порезов почти невозможно отличить конечности друг от друга. Некоторые порезы зияют. Оставлены лезвиями. Черт возьми…

В тот момент, когда я решаю пошевелиться, звук хлопающих крыльев заставляет меня остановиться. Со стропил рядом с Эли на меня несется гигантская черная горгулья. Ее кричащие когти и клыки нацелены мне в голову. Я опускаюсь на колено и стреляю из скаты, и в тот момент, когда пуля попадает в цель, ее тело отлетает назад и разбивается о заброшенную каменную стену. Черный пепел падает на пол.

Еще один нападает на меня со стороны Викториана, он близко, движется быстро, и мне приходится перепрыгивать через сломанные скамьи и крошащийся камень, чтобы попасть в него как следует. Я подпрыгиваю, разворачиваюсь и направляю скату на кричащее существо. Патрон также отбрасывает его назад и превращает существо в пепел. У меня осталось восемь патронов, и мне понадобится каждый из них, чтобы вытащить нас всех отсюда. Я не теряю времени даром и бросаюсь бежать, отталкиваясь от любого твердого предмета, на который могут встать мои ноги, чтобы добраться до стропил наверху. Я добегаю сначала до Эли.

Повиснув на одной руке, у меня нет другого выбора, кроме как спрятать скату в кобуру. Я делаю это быстро и нежно касаюсь челюсти Эли свободной рукой.

— Эли? — говорю я, и мое зрение затуманивается слезами, которые наполняют глаза. Я не могу поверить, что смотрю на его лицо. Его живое лицо. Я не думала, что когда-нибудь увижу его снова. — Эли! Ты меня слышишь?

Из его горла вырывается низкий стон, и это все, что мне нужно. Одним движением я обхватываю его ногами за талию, достаю лезвие из-за пояса джинсов и перерезаю веревку, привязывающую его запястья к балке. Мы начинаем падать, и я замечаю, что его тело холоднее, чем обычно. Мы пролетаем двадцать футов до пола, и я подныриваю под него как раз перед тем, как мы ударяемся, приземляясь на ноги. Он чертовски тяжелый, но я держу его. Я присаживаюсь рядом с ним и осторожно наклоняю его голову, его темные волосы падают на все еще закрытые глаза. Но он жив. Моя любовь жива!

— Я сейчас вернусь, и мы уберемся отсюда к чертовой матери, — шепчу я ему и касаюсь его губ поцелуем. Они тоже холодные, и я стряхиваю с себя этот озноб и собираюсь с силами. Нащупав опору на перевернутой скамье, я взбегаю по стене и перепрыгиваю на Викториана. Повторяя свои прежние движения, я обхватываю ногами обнаженное тело Вика.

— Аркос? Ты меня слышишь? — шепчу я ему на ухо.