Полёт совиного пёрышка (СИ) - Предгорная Арина

– Не ругайся, малыш. Я, правда, хотела взять тебя с собой, но ты куда-то улетел.

Рене негодующе заклекотал и, ловко извернувшись, клюнул за пальцы. Но последнюю конфету, бережно упакованную, почти не потерявшую миндальную обсыпку, принял из моих рук благосклонно.

Глава 16.2

Я нашла тысячу причин возвращаться в Лордброк, продолжить знакомство с этим прелестным местечком под ласковым солнцем. Возможно, первое впечатление было ошибочным, но мне показалось, что жизнь угнездившегося между зелёным холмом и пологим песчаным берегом городка текла ровно в таком темпе, как мне нравилось. Лучше было только в местах, где я родилась, но образы прошлого мешали мечтать о возвращении в родной дом с прежней радостью. Лордброк же мог стать вторым домом, с первой встречи лёг на душу. Сычик внимательно заглянул мне в лицо, когда поделилась впечатлениями, но о его реакции могла узнать, только дождавшись превращения в человека. А я готова была рискнуть ещё раз. И ещё.

Но рисковала разумно, не пренебрегая делами, выбрав время, когда точно не понадоблюсь ни экономке, ни прочим. Дождалась короткого сухого общения с супругом: Верген поздним вечером сообщил дату своего приезда. Выходило, что ждать его через пять дней. Из-за позднего часа – муж нечасто активировал артефакт ночью – я разговаривала с ним при скудном освещении, переодетая ко сну, лишь халат накинула из ткани поплотнее да посильнее запахнула ворот. Верген дымил сигарой, а я рефлекторно дёргала рукой, отгоняя иллюзорный дым от лица, и скользил по мне медленным, крайне неприятным взглядом. Вдруг попросил перейти в мою спальню и закончить сеанс связи там. Больше разозлившись, чем удивившись, я молча выполнила его просьбу и по гулкому коридору несла шкатулку так, чтобы он видел пустое пространство. Не задала ни одного прыгающего на кончике языка вопроса. К себе прошла так, чтобы ненароком продемонстрировать ему свои покои: это время не являлось часом Рене-человека, а сычиком он выпорхнул в окно и носился где-то на просторе. Пустая клетка так и висела, позабытая, на стене, Рене последние месяцы редко в неё забирался. Застывшая в вечном удивлении приподнятая бровь мужа заметно расслабилась, а я, наоборот, накручивала себя с каждой минутой. Мы слишком расслабились, потеряли бдительность? Вельвинда слышали, несмотря на толщину стен или, ещё хуже, видели?! Велейна-заступница, только не это! Верген как ни в чём не бывало закончил разговор, а я долго сидела, обняв колени, и вспоминала поведение прислуги: не было ли подозрительных взглядов и прочего. Саркен вроде успокоился и речей о мужских голосах в саду не заводил, у Олира, я знала, успел выяснить, не впускал ли тот кого постороннего в Бейгор-Хейл. Олир только хмыкнул.

На следующий день, дождавшись, пока Мейда закончит весьма посредственную уборку моей спальни (заодно Яоле доложит, что нет в хозяйских покоях никого лишнего), я чуть подрагивающими от нетерпения руками выцепила из шкатулки перо. Их оставалось ещё достаточно, и новое выпало из сычика вчера, но я мучилась выбором: поберечь запас или позволить себе буквально пару часов на свежем морском воздухе. С другой стороны, я не должна понадобиться никому прямо сейчас… Рене не вернулся, а я пообещала себе непременно взять его с собой в следующий раз. В следующий. К хорошему привыкаешь не быстро – мгновенно. Ох. Я крепко сжала в ладони пёрышко и вообразила Лордброк.

Следующие полтора часа я потратила на неспешную прогулку, подмечая расположение продуктовых и галантерейных лавок, выяснила, где находится пекарня, ещё один книжный магазинчик, помимо принадлежащего айте Луте, не забыла об аптечных лавках: это знакомство с улицами и заведениям вышло исключительно практичным и полезным. Я бы и волшебный горячий и терпкий напиток повторила, тот, в тонкой фарфоровой чашечке с узором из морских раковин и жемчужин, но постыдилась баловать себя снова. «Диковины господина Гюдо» – прочла я на вывеске над открытой дверью. В дверном проёме парил хрустальный колокольчик, мелодичным звоном приглашая меня войти. Я вошла и… Думала, я равнодушна к антикварным вещицам, старинным креслам, сундучкам, покрытым патиной часам, музыкальным шкатулкам, бронзовым статуэткам, флакончикам, амулетам и прочим, принадлежавшим самым разным людям, вещицам. Однако, как зачарованная, едва не ахая восторженно вслух, ходила от витрине к витрине, от полки к полке, и разглядывала красоту. Хозяин, вероятно, тот самый господин с вывески, тенью скользил рядом и охотно рассказывал историю каждого предмета, будь то веер, книга или крупный, обрамлённый в потемневшее от времени железное кружево, щербатый серый камень. Холодной тяжестью он лёг мне в ладони.

– Что это? – заинтересовалась я, взвешивая этот кусок булыжника.

– О, это уникальная вещь, очень редкая. Не смотрите, что выглядит как работа пьяного мастера: наибольшей силой этот ключ обладает вот в таком, необработанном, виде. Металл вплавлен для усиления его свойств.

– Ключ..?

У меня сильнее забилось сердце. Я держала в руках древний артефакт, отпирающий любые магические заклинания и замки. Я словно почувствовала его силу, едва господин Гюдо назвал предмет, она билась в такт моему сердцу и посылала едва видимые глазу крошечные белые разряды. Универсальный артефакт, – нахваливал антиквар. Не вынимая такой простой и такой необходимый «ключ» из моих ладоней, он степенно объяснял принцип его действия. Как положить, как настроить… И так не сложно всё.

– Сколько?.. – не сводя глаз с «ключа», кое-как выговорила я.

Сколько денег в моём тайнике? Хватит ли? В это мгновение я была искоркой от костра, взлетавшей в небо.

– Семьдесят пять риденов, дэйна. Это очень хорошая цена за уникальный артефакт.

Дальше я не слушала. Искорка, с жадностью устремившаяся ввысь, сгорела, пеплом упала на камни. Таких денег у меня не было. У нас с вельвиндом не было, несмотря на все старания. Господин Гюдо остановился, бережно принял из моих ослабевших рук «ключ», нежно уложил в бархатное гнездо шкатулки.

– Он действительно способен открыть любой замок, абсолютно любой? – на первый удар сердца в груди становилось горячо, второй удар сопровождался мёртвым холодом.

Ладони чувствовали тяжесть нагретого камня.

– Ручаюсь за это, – серьёзно кивнул хозяин. – Сам не проверял, но мои источники не лгут. Я вижу, вам очень понравился артефакт? Такой прекрасной девушке готов уступить за семьдесят. Я расскажу вам его историю, и «ключ» станет украшением вашей коллекции.

Украшение… А у Вергена небольшой кулон на цепочке.

– У меня нет и этой суммы, – призналась я. – Но я обязательно соберу недостающее количество золотых и… Если эта вещь меня дождётся, буду просто счастлива.

Антиквар несколько мгновений изучающе смотрел на меня, не забывая об улыбке.

– Что ж, попробую помочь вашему счастью, дэйна. Вижу, вы понимаете толк в редких экспонатах. Готов придержать товар до… скажем, до конца лета. Позже – не обессудьте.

– Благодарю вас, вы очень великодушны, – кое-как сложила губы в улыбку я.

От витрин тянуло холодом, замёрзли руки, чесалось под брачным узором запястье. Так близко…

Обратно я возвращалась расстроенная, если не сказать больше. Замешкалась, не удержала равновесие и больно стукнулась локтями о створку шкафа, об который меня приложило как следует. Хорошо, не лицом. Судьба точно издевалась: манила близкой свободой и тут же забирала. Переоделась и сама почистила платье и обувь, беспрестанно думая о «ключе» и раскладывая мысленно все предстоящие расходы. Никак на всё требуемое разом – не хватало. Даже если я больше не зайду в «Жемчужину» и не закажу самый скромный десерт или кофе, не хватало. Жаль, дэйн Самарис Данвел не припрятал в подвалах клад, хотя бы полсотни золотом нам очень пригодились бы.

Нальда, спешившая навстречу по коридору, не удержалась и спросила, чем хозяйка так сильно огорчена.

– Порвала нить, когда выкладывала рисунок, – соврала я. – теперь целый участок нужно переделывать.