Король призраков (ЛП) - Кросс Джульетт

ПРЕДАТЕЛЬ

Рёв аплодисментов и громкие удары в грудь приветствовали Голлая и Уну, когда он сопровождал её в большой зал в первый раз. С момента возвращения армии король не появлялся на ни одном из обедов.

Мои милые маленькие шпионы из зала служанок рассказали мне, что король и его будущая Мизра разделили только один приём пищи после возвращения. Но после Ритуала Сервиума они ни разу не оказывались в одной комнате. По крайней мере, так считалось.

Посол из Иссоса следовал за королевской четой, но меня это не волновало. Меня интересовало лишь то, что происходило между Голлаем и Уной. Их взгляд, встреченный на миг, был наполнен напряжением, как я и надеялся, и ожидал.

Вчера она сбежала из дворца и была поймана, когда пыталась добраться в лес на границу своей родины. Когда Элитные догнали её, Голлая появился из леса и затащил встревоженную Мизру на спину своего дракона.

Что я ожидал, увидев её впервые после того, как это случилось? Сухие следы слёз, ярость и кипящий гнев на короля за любое наказание, которое тот мог ей дать.

Но она выглядела невредимой. Более того, она была по-настоящему прекрасна. Сияла. Как всегда. Она была как видение, сверкала, как богиня. Но когда она взглянула на короля, выражение её лица стало напряжённым.

Хорошо.

Я рассмеялся над шуткой Ликела справа от меня, хотя всё моё внимание было приковано к паре, движущейся в сторону трона. Я был хорошим претендентом. Я хлопал и аплодировал королю и его новой Мизре, когда они поднялись на маленькую сцену, когда Голлай отодвинул для неё кресло, когда он наклонился и шепнул ей что-то на ухо. Она взглянула на него взглядом, который невозможно было расшифровать, но не улыбнулась.

Посол сел рядом с Голлаей, а все его любимцы, как всегда, окружили его.

Не важно. Вскоре я буду сидеть на этом троне. На королевском троне. Я буду вершить правосудие в своём королевстве. И Уна будет улыбаться моему шёпоту и краснеть от моего прикосновения.

Я сжал кулак под столом, вонзая когти в ладонь, позволяя боли ослабить мою муку.

Я ждал слишком долго. Я почувствовал прилив триумфа, когда узнал, что она несчастна с королём, и её гнев на его высокомерие, самодовольство только усиливался. Её несчастье стало для меня поощрением, но теперь я хотел королевство. Я хотел её.

Моё сердце вдруг бешенно забилось, когда её наряд сдвинулся на плече, когда она наклонилась к нему, открывая самую кромку следа от укуса. Ярость закипала в моем животе как кислота.

Как всегда, король Голлай брал то, что хотел. Он убил короля Закиэля и украл трон, когда тот должен был умереть в том проклятом подземелье. Если бы он умер там, как ему и полагалось, я бы занял трон по праву, когда моя родословная стала бы известна. Этот трон был моим.

Да-а, — прошептал Голос. Она твоя. Трон твой.

Я наслаждался его присутствием. Голос всегда давал мне ту поддержку, которая была мне нужна. Я смотрел на чёрнокрылую королевскую принцессу. По крайней мере, мне не нужно было искать способ украсть её у Лумерии. Закиэль уже сделал это. Всё, что мне нужно было сделать теперь — убить короля.

— Что с лицом? — спросил Ликел, запихивая в рот кусок кабана. — Чего такой кислый. Этот посол скоро уедет.

— Ага, — ответил я, поднимая кружку с элем. — Мне не нравится, что их род гуляет в нашем дворце.

— Мизра — это ее род. Тебе придётся ее принять. — Ликел с сомнением осмотрел меня, ведь было известно, что Голлай не терпит неповиновения по отношению к присутствию Уны здесь. Но на этот вопрос было легко ответить.

— Конечно, — сказал я ему откровенно. — Принцесса Уна как раз там, где ей и положено быть.

— Мизра Уна, — поправил он. — И это правда.

Я улыбнулся и выпил из кружки эля. Барабанщики начали играть музыку. Танцовщицы, облачённые в прозрачный шёлк, который подчёркивал их женственные фигуры, выступали перед двором, извиваясь и поворачиваясь в ритм барабанов. Их рога были обвиты красными лентами, которые развивались в воздухе, когда они прыгали и кружились.

Далья отвернулась, всегда сдержанная, когда дело касалось развратных зрелищ на пиршествах. Я улыбнулся про себя, вспоминая прошлую ночь. Она не всегда была такой сдержанной. Она будет отличной наложницей, когда я стану королём.

Зрители смотрели на танцовщиц, как и на Голлайя с Уной, тихо перешёптываясь. Но я не мог оторвать от неё взгляд. Я откинулся на стену позади себя, погружаясь в тень, потягивая эль и обдумывая свои следующие шаги. Мне оставалось лишь дождаться подходящего момента.

Посол встал и извинился за своё отсутствие за столом, поклонившись Голлаю и Уне. Пир продолжался, и напитки лились рекой. Некоторые из танцовщиц начали садиться на колени Элитным, всегда выбираемым первыми, перед всеми остальными.

В конце стола, где весело смеялись кавалеристы, один из них, подняв свой кувшин, сказал: — Мой король! Ваша Мизра должна станцевать для нас, ведь мы пропустили шоу на Сервиуме! — Затем он повернулся пьяным взглядом к соседу и, схватившись за мужское достоинство под столом, потряс им. Глаза соседа распахнулись от страха, и он взглянул на трон.

Внезапно смех стих. Музыка тоже прекратилась. Все замерли.

— Прошу прощения, мой повелитель, — пробормотал кавалерист, его голос был искажён алкоголем. Он быстро осознал свою ошибку, но недостаточно быстро.

Уна оставалась неподвижной, её взгляд был прикован к тарелке, щеки пылали от смущения. Голлайя, однако, продолжал смотреть на воина, его взгляд был смертельным.

Один из фейри, сидящих за столом кавалеристов, что-то пробормотал нарушителю. Тот быстро вскочил на ноги и, спотыкаясь, подбежал к трону, опустился на колени и, ударяя кулаком по груди в знак покорности, произнёс: — Простите меня, мой король.

Голлайя медленно встал, больше не обращая внимания на воина, но его взгляд обрушился на весь зал, где собрались около трёхсот придворных, советников, солдат, кавалеристов и Элитных.

— Слушайте меня внимательно, — сказал Голлай тихим, смертельно спокойным голосом. Его слова звучали как раскаты грозы, в которых скрывалась ярость. — Пусть будет известно всем. Мизру Уну должны уважать. Как законная носительница моего наследника, она свята. Недосягаема. Моя. Осмелитесь говорить о ней плохо — пожалеете. Осмелитесь прикоснуться к ней — умрёте.

Затем он нежно поднял её, подхватив за локоть, и повёл из зала. Я проклинал того кавалериста, его друзья помогали ему встать. Не за его глупое, пьяное оскорбление, которое разрушило атмосферу пира, заставив всех встать из-за столов, а потому что он увёл её от моего взгляда.

Не важно. В скором времени она будет моей. А король Голлайя умрёт.

ГЛАВА 30

ГОЛЛ

— Ну теперь ты понимаешь? — рычал я, когда мы приблизились к нашим покоям.

— О чём ты вообще говоришь? — она остановилась в коридоре и повернулась ко мне.

— Вот это, — я указал в сторону зала, — вот почему я не могу позволить тебе гулять по Нортгаллу без защиты.

Она фыркнула.

— Потому что пьяница сделал слегка неприличное замечание? Это ничего не значило.

— Это не «ничего» — я подошёл ближе. — Пьяный он или нет, сам факт, что он так легко сорвался и проявил неуважение, значит, что он не единственный, кто думает о тебе так же.

— Он не хотел проявлять неуважение.

— Да, знаю.

Её брови нахмурились в недоумении.

— Так почему ты так разгневан? И что общего это имеет с моим уходом из Нäкт Мира?

— Выпивка развязала его язык, и в тот момент я понял, что он не уважает тебя как фейри, как должно быть. Он не видит в тебе истинной Мизры, достойной должного уважения своего положения. И если он так тебя воспринимает, значит, скорее всего, так видят тебя и другие. Множество солдат и кавалеристов, которые обсуждают это с семьями и друзьями в Сильвантисе, распуская слухи по Нортгаллу.