Злая зима (СИ) - Ярошинская Ольга

— Чего же?

— Бальтазар был богом войны. Ему нужна армия. И я создам ее. Такую армию, против которой никто не сможет устоять.

Вероника с сомнением посмотрела на пастыря, прикованного к постели.

— Эльза смогла удержаться и не завершить трансформацию. И я тоже смогу, — сказал он. — Я буду переливать свою кровь, с благословением вечного, текущего в ней. Я создам армию вампиров. И кто тогда пойдет против нас? Мы — венец творения! Вечные, неуязвимые, страшные в своей силе…

Вероника встала, взяла костыль, оперлась на него.

— Ты — больной мудила, — сказала она. — Вечный? Сильный? Тебе вон утку подносят, сам до сортира дойти не можешь.

— Сдаешься?

— Я буду искать другой выход. Но если у тебя получится, дай знать, — добавила она, закрывая за собой дверь.

Эльза прерывисто хватала воздух, слезы потекли по вискам.

— Тебе больно? Эльза? — спросил Брун, взволнованно вглядываясь в ее лицо.

Она всхлипнула, помотала головой.

— Почему ты плачешь?

— Не знаю… Просто… Я не чувствовала такого раньше…

Он поцеловал ее в щеку, слизнул соленые дорожки, уронил голову рядом, тяжело дыша. Она крепко обхватила его руками за шею, обвила ногами бедра.

— Тебе понравилось? — спросил он, подняв голову.

Эльза улыбнулась, посмотрела ему в глаза.

— А ты разве не понял?

— Понял, — сказал он.

— Зачем тогда спрашиваешь?

— Хочу это услышать, — улыбнулся он, поцеловал ее в подбородок.

— Я даже не думала, что так бывает, Брун, — ответила она. — Если бы знала, накинулась бы на тебя еще на собеседовании. Я давно не чувствовала себя такой живой! Я даже думаю, чем черт не шутит, может, Дробовицкий был прав? И вот оно — лекарство от вампиризма.

— Серьезно? — Брун положил руку ей на грудь, прислушался. — Эльза! Да я сейчас залечу тебя до смерти!

— Подожди, — рассмеялась она, отталкивая его. — Дай мне в себя прийти. А тебе? Понравилось? Я ведь даже не могу поцеловать тебя, Брун.

— Твои клыки и жажда крови, конечно, накладывают ограничения, которые меня слегка огорчают, — задумчиво произнес он, разглядывая ее губы. — Но ты такая красивая, такая нежная и так эротично стонешь… Может, ты уже отдохнула?

Эльза, улыбнувшись, перекатилась на него, легла сверху, положив голову на широкую грудь.

— Помнишь, когда мы узнали о смерти Маргери, любовницы Дробовицкого, — прошептала она, водя пальчиком вокруг темного соска, — я сказала, что, наверное, бог отвернулся от меня, или его вовсе нет. На меня тогда такая хандра накатила. Вообще все это вампирство — совсем не для меня. Так сложно с ним смириться… — она вздохнула, помолчала. — А ты упал в сугроб и сделал снежного ангела. И я вот думаю, может, ты и вправду мой ангел? Не в прямом смысле, конечно, — она смущенно рассмеялась. — Но без тебя у меня не было бы этой зимы. А я очень рада, что все еще человек. Особенно сейчас.

Сердце равномерно стучало под ее ухом, Эльза подняла голову, посмотрела на Бруна.

— Ты что, спишь?! — возмущенно воскликнула она, стукнула его кулачком по груди. Брун причмокнул губами, плюхнул тяжелую ладонь ей на попу.

— Вот же медведь, — пробурчала она, выбираясь из его объятий. Помешкав, накрыла его одеялом. Когда только они успели перебраться в спальню? Хотя остановку на лестнице она помнила очень хорошо. Перила в ней сделаны на совесть…

Эльза прикусила губу, сдерживая улыбку, и прошлепала босыми ногами в ванную, открыла вентиль. Подождав, пока стечет желтоватая вода, заткнула ванну пробкой. Зеленый кафель с завитушками выглядел очень старомодно, как и большая ванна на ножках. Душевой кабины не было вовсе. Эльза заглянула в подвесной шкафчик, нашла кусок потрескавшегося мыла, понюхала. Она мельком увидела свое отражение в зеркале и, шагнув ближе, уставилась на себя, будто видя в первый раз. Ее кожа порозовела, глаза сияли, шея была вся исцелована, как и грудь, покрасневшая от щетины Бруна. Эльза забралась в ванну, наполнявшуюся водой, с наслаждением вытянула ноги и откинула голову, улыбаясь.

Глава 39

Эльза помешала кашу, булькающую в кастрюле густой серой жижей. Подняв деревянную лопатку, попыталась сбросить налипший ком, постучала о край кастрюли, но он приклеился намертво. Выключив огонь, Эльза соскребла кашу в тарелку, попробовав, посолила. Вытащила вилкой особенно пригоревший комок, выбросила его в мусор. Подумав, она улыбнулась и подошла к своему чемодану, так и стоявшему неразобранным. Порывшись в нем, нашла чулки, аккуратно их натянула, пригладила кружевные полоски. Сняв свитер Бруна, поправила бретельку бюстгальтера и пошла на второй этаж.

— Просыпайся, Брун! — сказала она, открывая дверь комнаты, и застыла на пороге.

Она не сразу поняла, что это. Массивная шерстяная гора равномерно вздымалась и опускалась, возвышаясь на кровати.

— Ох, Брун, — прошептала Эльза, сцепив пальцы. Она подошла ближе, присев, осторожно потрогала черную подушечку ступни. Медведь досадливо дернул лапой, тихо рыкнул сквозь сон. Эльза потрепала холку, почесала за ухом. Медведь не пошевелился. — Вот же, — она прикусила губу. — Как же тебя будить? Брун! — громко позвала она. — Уже утро!

Осмелев, она толкнула медведя в бок, еще раз, он лишь шумно выдохнул, повернул круглую башку на бок, устраиваясь удобнее.

— Да просыпайся же! — Эльза дернула за желтую бирку в ухе, и медведь вдруг зарычал, неожиданно быстро рванулся с постели. Эльза с визгом отскочила к стене, прижалась к ней спиной. Пасть с острыми клыками распахнулась у самого ее лица, обдав яростным рыком и горячим влажным дыханием.

— Брун, это я, Эльза, — прошептала она, зажмурившись. Секунды отбивались у нее в груди ударами сердца.

Ладонь легла ей на талию, оцарапав еще не втянувшимися когтями, Эльза, не открывая глаз, прижалась к горячей груди, обняла спину, на которой медленно исчезала шерсть.

— Эльза, — голос Бруна прозвучал глухо, будто из живота. — Ты в порядке?

Она молча кивнула.

— Если такое повторится, и я обернусь во сне, потыкай в меня какой-нибудь палкой, — сказал он. Прежние интонации возвращались в его голос. — А сама держись подальше, а лучше — прячься. Но не убегай. Я плохо себя контролирую в обороте спросонья, включаются инстинкты.

— Ладно, — ответила она, выворачиваясь из его объятий. — Я там тебе кашу приготовила.

Брун окинул взглядом ее тонкую фигурку в черном белье и чулках, исчезающую в дверях, шумно втянул воздух, дернулся следом, но, поморщившись, остановился. Он выпрямил спину, развел ссутуленные плечи, прогнулся назад. Черные когти на руках втянулись.

— Эльза! — выкрикнул он, сбегая по лестнице. — А может, ну ее, эту кашу?

Эльза поставила металлический чайник на плиту, длинный свитер Бруна, который она успела надеть, болтался до колен, как мешковатое платье. Она подвинула к нему тарелку с овсянкой, но Брун обошел кухонный стол, собрав растрепавшиеся волосы Эльзы в хвост, поцеловал ее в шею. Развернув к себе, подсадил ее на стол.

— Давай ты отрастишь волосы, — пробормотал он, пропуская темные пряди между пальцами, — чтобы я мог их наматывать на руку… Ты испугалась?

— Да, — не стала отрицать Эльза. — Я думала, ты меня сейчас съешь.

— Ты выглядишь куда аппетитнее, чем овсянка, — сказал Брун, целуя ее шею.

— Брун, дай ей шанс, — попросила Эльза, упираясь ладонью ему в грудь. — Я, между прочим, старалась.

Она зачерпнула ложкой овсянку, поднесла Бруну ко рту, и он послушно проглотил.

— Ну как? — требовательно спросила она.

— Ты очень красивая, Эльза, — сказал Брун после паузы, улыбаясь и засовывая руки под ее свитер.

— Неужели так плохо? — огорчилась она.

— Просто отвратительно, — кивнул он. — Холодная, подгоревшая, пересоленная каша с комками. Комбо!

— Вот блин, — улыбнулась она. — А я совсем не чувствую ее вкуса. Но выглядит она отвратно, ты прав. Брун! — воскликнула она, снимая его руки со своей груди.