Злая зима (СИ) - Ярошинская Ольга

— Это ведь мой свитер, — сказал он, оглядывая ее.

— Ага, — кивнула она, подтягивая слишком широкий ворот, сползающий с плеча. Крупная вязка выглядела еще грубее на гладкой белой коже.

— Я хочу в него назад.

Эльза непонимающе на него посмотрела, а Брун аккуратно опрокинул ее на кухонный стол и нырнул под свитер.

— Щекотно! — засмеялась она, выталкивая его голову из-под кофты и извиваясь. — Что ты делаешь! — она вдруг ахнула, изогнулась, вцепилась в волосы на его затылке. Брун быстро стащил ее трусики и снова спрятался под свитером.

Брун притормозил на въезде в деревеньку, спрятавшуюся в зимнем лесу, повернулся к Эльзе.

— А давай в машине? — предложил он.

— Брун! Мы же только что…

— Да уже полчаса прошло! — воскликнул он. — Ты же сама сказала, что от секса тебе становится лучше. А лекарства надо принимать курсом.

— Ты больше на лесоруба похож с этой бородой, чем на доктора, — улыбнулась она.

— Я бритву забыл, собирались впопыхах, — признался он, почесав заросший подбородок, и нажал на газ. — Ладно, сначала в магазин… Кстати, после моего наезда с упоминанием моральных страданий тот муж-любовник из отеля заплатил две тысячи, так что мы богачи.

— Вместо пятисот сторнов? Ого!

— А еще прислал письмо, где предлагал пять штук, если я посмотрю на них прямо в комнате. Даже интересно, чем они хотят меня удивить.

— Похоже, тебя удивить сложно, — пробормотала Эльза, отворачиваясь к окну.

— Ты покраснела, — улыбнулся он, положил руку ей на бедро. — Так мило. Я уже жалею, что мы сразу не поехали на остров, столько времени потеряли.

— Брун, это ведь не выход, — сказала Эльза.

— Почему? — пожал он плечами. — Зимой тут людей нет. Да и летом туристы на побережье развлекаются, в глубь острова мало кто лезет. Значит, нет соблазнов для тебя.

— А ты? Чем будешь заниматься? Ты же не можешь сидеть со мной, как пришпиленный!

— Очень даже могу, — ответил Брун, поворачиваясь к ней. — Я и в магазин-то ехать не хотел. Я бы забаррикадировался с тобой, Эльза, и не выходил никуда всю зиму. И ее мне будет мало… Может, весной выкуплю назад пчелиный рой, или займусь столярным делом, я немного умею работать по дереву. Я не очень-то общительный, мне не нужна вся эта людская суета. А ты будешь сочинять музыку. Я буду вдохновлять тебя изо всех сил, — он многозначительно улыбнулся.

— Перед тем, как мы с тобой познакомились, я могла общаться с людьми, а у ученого-культуролога мне едва не сорвало крышу. Голод захлестнул волной, — сказала Эльза. — Я боюсь, что однажды и ты станешь всего лишь едой для меня.

— Можно купить тебе модный шлем, — не растерялся Брун. — Или, знаешь, такие воронки надевают собакам на шеи после операций.

— Класс, — с сарказмом произнесла она.

— Мы справимся, Эльза, — пообещал Брун.

Вероника подошла к черным дверям, глубоко вдохнула, успокаивая сердцебиение. Гипс сняли, но нога все еще ныла, боль мелкими зубами впивалась в голень, как злобная собачка. Синее солнце на шпиле башни светило еще одной луной, окрашивая мертвенной бледностью редких прохожих, спешащих пройти мимо. Поднеся руку, Вероника постучала. Двери беззвучно отворились, и она вошла в плотную темноту.

Вампир смотрел на нее, безмолвно выжидая. Белая кожа, светлые бесцветные волосы — из него словно высосали все краски вместе с кровью. Непроницаемые глаза казались черными туннелями в никуда. Тонкие ноздри дернулись, втягивая ее запах.

— Могу я поговорить с кем-нибудь главным? — спросила Вероника, ее голос сорвался, и она откашлялась. Эхо повторило ее кашель где-то в высоте, каркнув больной птицей.

В пустынном холле из гладкого мраморного пола вырастали тонкие колонны. Некоторые тянулись до самого потолка, расходясь длинными пальцами, большая часть напоминала мертвые деревья, засохшие без солнечного света, стоящие с печально поникшими ветвями, будто архитектор надеялся, что однажды они все же вырастут.

— Нет, — ответил вампир, заслоняя ей дорогу. — Вы можете оставить письмо.

— Которое вы выбросите, как только я уйду, — рассердилась она. — Пропустите меня.

— Нет, — равнодушно повторил вампир.

Вероника топнула ногой, как капризный ребенок, и поморщилась от боли, которая тут же вгрызлась в голень.

Дверь позади нее отворилась, и в башню влетела женщина, растянулась на мраморном полу, будто ее толкнули. Длинная красная юбка развернулась, как сорванный цветок. Деревянная птичка, выпавшая из кармана, с глухим стуком прокатилась и ударилась крылом о колонну.

— Ты ведь медиум, — сказал Джонни, заходя следом. — Должна видеть, что все твои попытки убежать — напрасны.

— Будущее не предопределено окончательно, — грустно усмехнулась женщина, садясь и потирая ушибленный локоть. — Всегда есть варианты. Иногда это лишь слабая надежда, едва уловимый намек, но все же…

Джонни уставился на Веронику, втянул ее запах, шагнул ближе.

— Снова предлагаешь свою кровь? — повернулся к вампиру-стражнику. — Принеси бланки.

— Нет! — воскликнула Вероника, выставляя руки, защищаясь.

— Зачем тогда пришла? — Джонни наклонил голову, рассматривая ее. — В прошлый раз ты была красивее. Теперь альфа точно тебя не захочет.

Вероника, вспыхнув, спрятала шрамы под волосами.

— Я хочу стать вампиром, — зачастила она. — Но очередь слишком длинная. Я решила обратиться напрямую. Я могу заплатить вам. У меня есть деньги. Мои родители очень богаты.

— Выведи ее, — приказал Джонни стражнику. — И больше не впускай.

— А ее, — Вероника ткнула пальцем в женщину, которая поднялась с пола, подобрав птичку, тяжело оперлась на тонкую колонну, уходящую ввысь и разветвляющуюся кроной зимнего дерева. — Она тоже хочет уйти, ведь так?

— Ты что, шантажируешь меня? — Джонни шагнул к ней, клыки показались из-под верхней губы.

Женщина-медиум испуганно посмотрела на Веронику, зеленые глаза вдруг жутко закатились, белки в холодном освещении башни сверкнули голубоватой пустотой.

— Она понадобится тебе, Джонни! — воскликнула женщина. — Она будет с нами.

— Где? Ты наконец-то видишь? — спросил он, разворачиваясь к ней.

— Вижу! Она как-то связана с девушкой медведя… Причал, паром, серые волны, черные камни, круглая гора с туманом у подножья, — перечисляла она.

— Круглая гора? Это, верно, на Медвежьем острове! — воскликнула Вероника.

— Значит, медведь там? Как предсказуемо, — вздохнул Джонни. — Ты бывала на острове? — повернулся он к Веронике.

— Мой отец занимается поставками рыбы. У него свой бизнес. Он как-то брал меня с собой.

Джонни слегка поморщился, и Вероника поспешила перейти к главному.

— Если вам туда надо, у него есть пропуск. Это ведь частная территория. А зимой на Медвежий остров не пускают. Если вы туда явитесь без разрешения, будет скандал. И замять, заставить забыть не получится — там одни оборотни. А какой медведь вам нужен? Случайно, не тот, что спутался с Эльзой?

— Эльза? — переспросил он.

— Ее обратил альфа, хотя ей это не было нужно.

— Возможно, — равнодушно ответил Джонни. — Организуй мне проезд до Медвежьего острова. И тогда я попрошу за тебя альфу.

Глаза женщины-медиума снова зазеленели, и она, прикусив губу, печально посмотрела вслед Веронике, выходящей из башни.

Глава 40

— Нет! Ничего! — выкрикнула Эльза, стоя в открытых дверях дома и глядя на телевизор, который шипел и показывал черно-белые полосы.

— А сейчас? — донесся голос Бруна с крыши.

— О, что-то промелькнуло! Есть! — крикнула она, подбежав к телевизору, добавила громкость. Парочка на экране ругалась, испепеляя друг на друга взглядами.

— Отлично, — Брун появился на пороге. — Я пойду, медведем побегаю. Может, тогда не будет сюрпризов вроде утреннего.

Эльза кивнула, наблюдая, как он раздевается.

— Никуда не уходи, — улыбнулся он, закрывая за собой дверь.