Помещица Бедная Лиза (СИ) - Шах Ольга

Неожиданно припомнилось далёкое детство - мы с бабушкой едем в гости на Урал к ее хорошей подруге. На столике в купе лежит жареная курица, отварные яйца, стоят стаканы в металлических подстаканниках, в них темно-рубиновый чай и рядом лежат маленькие, на два кусочка, пачечки сахара. Помнится, такие пачки собирали и привозили домой, как память о путешествии. Но пока такого нет.

Лениво подумалось - сделать, что ли партию пиленого рафинада, заказать соответствующие эпохе бумажки и продавать железной дороге? Отложила пока эту идею до лучших времён. А сейчас позволила себе расслабиться, не думать ни о чем сложном, не переживать о реализации товара, покупатели стабильные. Ну не пойдут козинаки и халва - ну и ладно, сами есть до упаду будем.

А пока мы шутливо пикировались с Фиодором. Комментировали увиденное за окном, я рассказывала коту о московском светском обществе. Смеялись над самыми пафосными его представителями, в общем, дурачились. Оставим все серьезное на завтра. Я загнала глубоко-глубоко внутрь себя все мысли о Шереметове, пообещав себе, что подумаю об этом завтра.

Приехав в Москву, как обычно, пристроила свой груз на хранение. На привокзальной площади меня уже поджидал экипаж, в этот раз я была приглашена погостить у князей Гагариных. Ожидали меня там с нетерпением, особенно княжна Анастасия. Ей нетерпелось похвастаться, она обручилась! И даже по сердечной склонности! Молодой князь Нащокин сделал ей предложение. Я его видела в начале лета, приятный молодой человек, без особого апломба и пафоса, но запомнились его очень умные и рассудительные высказывания на тему международной политики. Князь готовился на дипломатическую службу, хотя и относился к старой московской семье.

Нынче предпочтение почему-то на важные посты отдавалось петербургской аристократии (как повторяется история!).

А я искренне порадовалась за такую красивую и добрую пару, восхитилась роскошным обручальным кольцом.

Глава 38

У каждой из дам Гагариных были свои разговоры. Настеньке не терпелось посекретничать без присутствия маменьки, а последней немедленно же хотелось поведать все последние сплетни Москвы и ее окрестностей - свободные уши, ага! А ещё ей не терпелось узнать, какие новинки от моей мастерской будут нынче, чтобы задирать нос перед своими заклятыми подругами. В общем, до самого вечера я исполняла роль свободных ушей. Наконец, хозяйки начали собираться на какой-то прием, приглашали и меня, но я взмолилась.

-Дамы, пощадите! Сутки в поезде, ещё столько же в сборах в дорогу, путь до Курска! Я уже себя не помню! Мне сейчас только о горячей ванне мечтается и кровати! Завтра с утра у меня срочные дела, а потом я вся ваша!

Дамы согласились. Кстати, мой Фиодор произвел огромнейшее впечатление на моих хозяек. Он немедленно был затискан, весь наглажен до полуобморочного состояния и передан на попечение выделенной мне горничной с наказом накормить милого котика только свежим мяском и сливочки должны быть подогреты. Мне осталось только закатить глаза и прошипеть коту на ухо.

-Обожрешься - не буду живот гладить, чтобы не болел!! Смотри мне!

Показалось мне или нет, но Федька показал мне язык! От немедленной расправы его спасло появление горничной, унесшей кота для ужина на кухне.

С утра я постаралась как можно быстрее передать товар своим контрагентам, чтобы не рисковать условиями хранения. Купцы ждали мой товар с нетерпением. Немировский даже пожаловался.

-Закончилось ваше масло, а подвоза не было из-за распутицы, закупил у другого поставщика. Так покупатели сразу сказали - не то, нужно арсентьевское масло! Да я и сам привык к нему, другое вроде и вкусное, но не то! А что нынче новенького у тебя?

Пришлось показать все новинки. В халву Немировский вцепился, твердо сказав.

-Мое! Не отдам!

А вот козинаки великодушно отдал Орехову. Но взамен забрал себе три банки пикулей, пояснив, что это для личного пользования. Дальнейшие поездки прошли не менее удачно, и к обеду я уже вернулась в особняк Гагариных. Хозяева давно тоже были на ногах, ожидали меня, чтобы обедать и начать сборы на вечерний прием у Нащокиных. Я, разумеется, была тоже приглашена туда же. Кстати, мне торжественно была вручена целая пачка приглашений на большинство мероприятий зимнего сезона. Боюсь, все их я не успею посетить чисто физически, домой я должна вернуться до начала рождественского поста. А пока надо отдохнуть и попытаться получить удовольствия от краткого отпуска в Москве после напряжённой работы летом и осенью.

Средь шумного бала, случайно, в потоке мирской суеты...

Вот уж поистине, средь шумного бала… хотя нет, это не было в прямом смысле балом. Просто был вечерний прием с небольшим фуршетом и танцами. Но готовились мы тщательно, невеста и ее окружение не могло ударить в грязь лицом. Посему мы все трое - сама Настенька, ее маман, княгиня Гагарина, ну и я, до кучи - были разряжены в пух и прах. Я даже достала бабушкины драгоценности, и, махнув рукой на чувство интеллигентной меры, обвешалась ими, аки ёлка новогодняя. Федька, развалясь после плотного ужина на моей кровати, лениво заметил.

-Это хорошо, что эта вечеринка в темное время суток будет...

Я удивилась. - Это почему же, скажи на милость?

-Так все сороки-вороны спят уже и не увидят тебя, такую всю блестящую. А то бы утащили...

-Тьфу на тебя, хвостатый! Нет, чтобы похвалить! Вечно ты что-нибудь ехидное норовишь сказать!

В общем, мы выглядели сногсшибательно, даже я смотрелась вполне презентабельно. За эти годы фигура у меня улучшилась, и цвет волос остался таким же красивым, как после посещения дорогого салона. Чуть округлилось лицо, кожа лица тоже не была уже того болезненного серо-желтого оттенка. Так что и меня можно было бы выставлять на рынке невест. В теории. Практически это было невозможно.

На нашем блестящем фоне князь Гагарин смотрелся невзрачно. Кстати, очень мудрый мужчина. Он никогда не спорил с женой, ничего ей не запрещал, за столом я от него слышала только.

-Да, дорогая! Конечно, дорогая! Делай, как считаешь нужным, дорогая!

И княгиня правила домом железной рукой. Но далее супруг ее не пускал - хозяйством и бизнесом занимался сам. И сейчас тоскливо оттягивал ворот камзола, ожидая нудной церемонии представления, мечтая потом поскорее сбежать в отдельную комнату, где такие же отцы семейств, сдав своих дам в бальную залу, коротали время за партией в роббер или вист, с бокалом спиртного, обсуждая свои мужские дела.

Наконец, нас представили широкой публике и запустили в залу. Было шумно, душно, людно. Вся московская аристократия, вырвавшись из своих поместий, наверстывала упущенные увеселения. Меня, разумеется, представляли всем знакомым семьи Гагариных, навеличивая так.

-Это Елизавета Ивановна Арсентьева, наша хорошая приятельница Лизанька! Гостит у нас, мы очень рады ей!

Хотя многих присутствующих я уже знала, во всяком случае, дам, по их заказам для моей мастерской, по моим прошлым приездам в Москву. Но статус-кво должен быть соблюден, и я терпела всю эту процедуру! Наконец, меня освободили, и я пошла по залу, останавливаясь поболтать со своими знакомыми. Но тут увидала месье Трегубова, который целеустремлённо двигался в мою сторону. Ну, нет, не хочу я с ним общаться! Я развернулась и резко двинулась в противоположную сторону. И тут услышала знакомый ласковый голос.

-Лизонька! Здравствуй! Подойди к нам!

Я повернулась в ту сторону. Там, в небольшой нише стояли несколько стульев и круглый столик, где находилось семейство Шереметовых, в почти полном составе. Почти - потому что дорогого супруга я не увидела. Вероятно, они прибыли недавно, поэтому я их не заметила. Окликала меня княгиня Анастасия Афанасьевна. Ну, коль спалилась, надо идти, общаться. Присев в вежливом книксене, произнесла.

-Княгиня Анастасия, князь Николай Петрович! Рада видеть вас в добром здравии! Как поживаете?

-Подобру, Лизонька, подобру! Разреши представить тебе и других членов семьи, с которыми ты ещё не знакома. Наш старший сын, князь Владимир!