Враг Самогеты (СИ) - Пушкина Анна

Тугой корсет ее фиолетового платья подчеркивал тонкую талию. Серебряная цепочка на горле соединяла высокий ворот и немного давила на белую шею. Длинная, аккуратно заплетенная черная коса, как обычно, была изящно переброшена через плечо. Похоже, Тараю совершенно не волновало присутствие члена княжеской семьи рядом со мной. Темные и бездонные глаза девушки полностью сосредоточились на мне. Зачем бы она ни пожаловала, это явно вопрос жизни и смерти, не меньше.

– Что ж, я пойду, – откашлялся старый князь, почувствовав неловкость. – Увидимся в кабинете Велада чуть позже.

Князь не успел выйти, как Тарая шагнула ко мне еще ближе:

– Ты сумела узнать, где Келдрик?

Конечно, ее интересует именно это, могла бы и догадаться. Главный вопрос, ради которого она примчалась в Азе-Эгле, увязавшись за Тиральдой, и совершенно непозволительно повела себя с самим князем. Велада интересует, что удалось узнать о наших врагах и что творится за границей. Старый князь спрашивает о сыне, а Тараю волнует лишь судьба Келдрика. Я хорошо ее понимаю, меня тоже в первую очередь интересовали бы новости о Нем. Ее сердце разбито, как и мое, и одна его половина сейчас застыла в ожидании моего ответа, пока другая еле-еле бьется.

– К сожалению, я ничего не знаю о Келдрике.

– Но он жив? – предприняла еще одну попытку Тарая, с ноткой паники в голосе.

– Я не знаю, – тихо ответила я, понимая, какую боль приносят эти простые слова.

Плечи юной преподавательницы опустились, она глубоко вдохнула и посмотрела на витраж. Взгляд потух, словно его в мгновение затянуло инеем, и она застыла, не произнося ни слова. Я все еще не знала, что связывает первого советника и магичку, но после тех детских воспоминаний Тараи, что я подсмотрела в ее кабинете, стало ясно, что их история имела продолжение.

– Милочка, вы сможете побеседовать с княгиней попозже. Сейчас ей необходимо отдохнуть, – вновь вмешалась Тиральда, аккуратно взяла меня под руку и попыталась увести. Боль странным образом стала мостом между нами с Тараей.

– Мы поговорим позже, – произнесла я, не отводя взгляда.

Тарая послушно кивнула, мыслями витая где-то далеко отсюда.

Я дождалась камердинера, которому поручила проводить ее до Фебраны, и только после этого последовала за экономкой в свои покои.

Немного прихрамывая на одну ногу, в грязной одежде и с растрепанными волосами, я бы предпочла остаться незамеченной, но это оказалось невозможным. Придворные выходили в коридоры дворца поглазеть на меня. Новость о том, что я в замке, похоже, передавалась по залам и комнатам с быстротой полета черного грифона. На каждом следующем этаже нас встречало все больше и больше народу, и было странно видеть их спокойствие. В прошлый раз эта толпа растерзала бы меня, если бы не Велад и мой неожиданный всплеск магии. Что-то изменилось, и это невозможно было не заметить.

Пока мы петляли по длинным коридорам, галереям и лестницам Азе-Эгле, все, от лакеев до расфуфыренных дам, склонялись чуть ли не до самого пола и замирали, практически не дыша. Сначала я решила, что это из-за моего внешнего вида. Возможно, в их глазах я выгляжу, как генерал, принесший победу княжеству, мало ли какие слухи ходят о том, куда подевалась их княгиня.

Мое недоумение развеял разговор. Краем уха я услышала, как одна из дам нашептывала другой о витраже в тронном зале. Их странное поведение – последствие «ожившего» рисунка витража. Что бы там ни говорили, но древнее эльфийское суеверие до сих пор живет в умах аристократов. Старая легенда о волшебном витраже, который меняется, признавая правителей Кроуги и отображая их род, черты или намерение, короновала меня по-настоящему. Из никому не известной жены князя я превратилась в истинную княгиню Кроуги. Забавно, что теперь это не имело для меня никакого значения.

Неожиданно под восторженные ахи придворных выпорхнула моя иволга. Пролетев над самым потолком, она сделал вираж и вернулась ко мне, оставив за собой светящийся красный шлейф. Выпендрежница, улыбнулась я про себя. Тиральда, как и все остальные, непонимающе уставилась на меня.

– Кровавая иволга, та, что на витраже, – намеренно громко объявила я, добавив немного драмы в сплетни придворных.

Под нарастающий шепот за спиной мы пошли дальше. Невольно вспомнилось, как колотилось сердце, когда Он впервые представлял меня своим придворным. Теперь я смотрела на них без страха, и было совершенно неважно, кто из них и что подумает обо мне. Главное, чтобы не мешали.

Наконец мы с Тиральдой добрались до княжеского крыла. Слава Первоматери, в этой части замка никого, кроме охраны, не было. Двое часовых преградили нам путь. Неудивительно, признать во мне княгиню сейчас – дело трудное. К счастью, позабыть Тиральду было делом еще более сложным. Ей даже не пришлось ничего говорить: достаточно было лишь недовольно повести бровью, как часовые вытянулись в струнку и расступились. Около двери в наши с князем покои я непроизвольно остановилась и с тяжелым сердцем толкнула створки. Здесь все было так, как я помнила: светло-серые дымчатые стены, высокие потолки с лепниной, массивные сверкающие люстры, большая кровать под покрывалом из мягкого меха, уютные кресла у огромного окна с потрясающим видом и старый камин. Будто только вчера мы танцевали с Ним на балу короткой ночи.

Не останавливаясь, я прошла через спальню в умывальную комнату. Сейчас хотелось единственного – смыть с себя воспоминания. Все. И плохие, и хорошие. Купель посреди умывальни стояла пустая, без воды. Я обернулась, чтобы позвать Тиральду, но это было лишнее – экономка уже отдавала распоряжения Собель – моей горничной. Я наспех умылась, переоделась в ночную рубаху, замоталась в мягкое одеяло и быстро уснула. Блаженство продолжалось недолго, до момента, пока не вернулся знакомый, мучивший почти каждую ночь, сон. Уставшее тело не желало просыпаться, поэтому в этот раз я долго наблюдала, как кровь медленно растекается по черной земле. Его кровь. Когда пытка стала невыносимой, мне наконец-то удалось проснуться. Я разжала затекшие пальцы и уставилась на красные следы от ногтей на ладони. Я так крепко сжимала во сне кулаки, что поранила саму себя.

Спать дальше я не могла. Пусть тело и жаждало отдыха, но мне не хотелось погружаться в этот кошмар еще раз. Впереди ждало много дел, пора было собираться на совет к Веладу. В гардеробной остались наряды с моего прошлого пребывания во дворце, и я принялась выбирать наиболее подходящий.

Экономка поджала губы при виде меня. Это выражение лица я расшифровала как «Мы же во дворце!» Я выбрала удобные брюки из плотной ткани, темно-синее платье-мундир до колен и свежую рубашку. Наряжаться в платья и перья казалось мне неуместным. А если двору что-то не нравится, они все могут катиться к демону. Именно таким выражением лица я ответила Тиральде. Она тяжело выдохнула, но промолчала. Вокруг меня хрусталь и мрамор, но я-то знаю, совсем рядом, за линией Акарана – улыбающиеся твари, горгоны и смерть. Осознание этого совсем не располагает к кринолину и турнюрам. У нас война.

– Хорошо хоть цвет костюма под герб княжества, – разочарованно обронила Тиральда, пока провожала меня на собрание.

Совет собрался в покоях старого князя. За круглым столом сидели он сам, Велад, рина Перва, я и Сетсей. Мы с драгоном подробно рассказали о походе к ящерам, оборотням и гномам. Особенно бурно обсудили гномий и то, что гномы давно знали о металле, скрывали его тайну несколько поколений, но недавно продали ее ордену Отступников. Неожиданными новостями стали смерть гномьего короля и нападения тварей в лесах Трундас. Я не утаила, как сильно в нашем походе помогли князь и княжна Самогеты и орк по имени Эфира. Самым печальным стало известие о смерти старшего сына Самогеты. Иритан не успел взойти на княжеский престол, как уже отдал жизнь за Людею. Главную новость о том, что князь Кроуги – похоже, пленник ордена, и о моем решении как можно скорее пойти на них войной за меня рассказал Сетсей, и я была ему очень за это благодарна.