Стая демонов (ЛП) - Ив Джеймин

В моём волчьем видении все выглядит черно-белым, но я сохраняю обостренное зрение достаточно долго, чтобы рассмотреть ворота, расположенные через равные промежутки в стенах между уровнями, — все они охраняются гоблинами в доспехах. Я никогда не обращала особого внимания на классовую систему гоблинов, но, похоже, существует огромная и тщательно охраняемая пропасть в богатстве между низшими и высшими слоями общества.

Я отключила своё волчье зрение.

— Это будет сложнее, чем я думала.

Роман встаёт рядом со мной, его бицепс касается моего, хотя он и не подаёт виду, что чувствует мгновенный разряд в воздухе между нами при соприкосновении наших тел.

— Крылья были бы полезны в этой ситуации.

Я морщусь.

— Да. Оглядываясь назад, можно сказать, что Таня была бы лучшим кандидатом на эту миссию, — она могла бы пролететь через весь город, долететь до самой высокой вершины замка, где находится герб гоблинов, забрать застежку и улететь обратно.

Я сжимаю губы в тонкую линию, концентрируясь и обдумывая возможные подходы.

— Мы могли бы превратиться в волков, прокрасться через первый уровень, убрать охрану у первых ворот, затем пробраться на следующий уровень…

— Я могу помочь с нашей текущей проблемой, если ты не против? — говорит Роман, наклоняясь ко мне.

— Не против чего? — спрашиваю я, радуясь, что раньше отключила свои волчьи инстинкты, потому что тёплый запах кожи Романа слишком сильно напоминает мне о том, как я нежилась на песчаном пляже, ощущая тепло солнца на своей спине. Опыт, который мне не должен нравиться или которого я не должна жаждать, поскольку тени — моё призвание, и всё же… Я жажду этого.

Его большие ладони ложатся мне на плечи, его прикосновение обжигает, когда он поворачивает меня лицом к себе. Кончики его пальцев мягко скользят под лямками моего рюкзака и массируют ноющие места за лопатками. Чёрт, я и понятия не имела, что у меня так болит. Я думаю, причина — в напряжении.

Он наклоняет голову, пока не оказывается так близко ко мне, что его губы могут… почти… коснуться уголка моих губ.

— Для этого нужно дать тебе ещё одну руну, — говорит он. — Но я боюсь, что, если я расскажу тебе о её назначении, твой разум не воспримет её. Любая руна, которую я тебе дам, должна быть полностью воспринята, иначе она не сработает.

Мне кажется, это редкий случай услышать от Романа, что он чего-то боится.

— Ты боишься? — я бросаю ему вызов, слегка наклоняя голову, так что расстояние между нами почти сокращается. Ко мне возвращается воспоминание о том, как вчера он гладил мою шею — как это короткое прикосновение так нежно касалось самых чувствительных частей моего тела.

— В данном случае да, — говорит он. — Потому что тебе нужно будет доверять мне больше, чем раньше.

Это единственное объяснение, которое он даёт, пока его пальцы продолжают массировать мои ноющие мышцы, отчего мне становится трудно не закрыть глаза и не впитывать его прикосновения. Такое чувство, что всего несколько минут назад он говорил, что представляет для меня угрозу, а теперь просит меня доверять ему.

Хотя… если он продолжит так гладить меня по спине, я, скорее всего, соглашусь на что угодно.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спрашиваю я.

Его руки скользят по моей спине, снимая сумку с плеч и спуская лямки вниз по моим рукам. Он бросает её на землю, прежде чем притянуть меня к себе, так что я снова оказываюсь прижатой к его груди. Я запрокидываю голову, чтобы увидеть его лицо, и тяжесть волос падает мне на спину, когда я впитываю каждое волнующее ощущение, пронизывающее до глубины души. Его твёрдая грудь, мощное бедро, расположенное чуть ближе к центру моего.

Его руки останавливаются по обе стороны от верхней части моего позвоночника.

— Мне нужен беспрепятственный доступ к твоей коже, — говорит он. — Вот здесь.

Я немного напрягаюсь. Единственный способ, которым это произойдёт, — если я сниму рубашку. Я могла бы приподнять её, но она плотно облегает тело, так что дело ограничится этим.

— Или мы можем попробовать твой способ, — говорит он, и его шёпот срывается с его губ. — Мы можем попытаться проскользнуть через пять или около того хорошо охраняемых ворот в скале, не говоря уже о том, чтобы найти путь через населённые районы между ними.

Проникнуть тайком никогда не получится. Я уже знаю, что это слишком опасно.

— Ладно, — говорю я, не давая ему ни секунды на то, чтобы переварить мой ответ, прежде чем разорвать его хватку, потянувшись к низу своей рубашки и стянув её через голову.

В процессе я чуть не бью его в челюсть, но это даёт мне необходимое пространство между нашими телами, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость, например, сниму рубашку и перекрою промежуток между нашими губами.

Отворачиваясь от него, чтобы дать ему доступ к моей спине, я грубо сжимаю рубашку в одной руке. На мне чёрный лифчик, так что сейчас я даже отдалённо не обнажена, но, несмотря на это, по каждому дюйму моей обнажённой кожи пробегает мелкая дрожь, когда он отводит мои волосы с левой стороны и перебрасывает пряди через плечо, прежде чем провести руками по обеим сторонам моей спины, пока не встретится с бретелька моего лифчика.

— Беспрепятственный, — говорит он.

Я слегка поворачиваю голову, пытаясь разглядеть выражение его лица в тени.

Обычно тьма — мой друг, но не сегодня. Я ничего не замечаю в его глазах, даже в том, как расслабленно он сжимает губы, не выдавая своих эмоций, хотя прикосновение его пальцев, когда он проводит ими по моим лопаткам, почти заставляет меня вздохнуть. Почти. Я проглатываю его, прежде чем выпустить наружу.

Я напоминаю себе, что нам нужна эта часть оружия.

Отвернувшись лицом к стене, я расстёгиваю лифчик и снимаю его с плеч. Это неловкий процесс, пока я держу в руках свою рубашку и расстёгиваю лифчик.

— Достаточно беспрепятственно? — спрашиваю я, не оборачиваясь.

Его единственный ответ — снова быстрый взмах по верхней части моего позвоночника.

Я задыхаюсь, когда он быстро обхватывает левой рукой мой живот, обхватывает моё бедро и притягивает меня к себе, но не полностью. Он стоит под углом, его правая рука прижимается к верхней части моей спины, так что он крепко держит меня.

Моё сердце бьётся, как мне кажется, тысячу раз в минуту, левая сторона моей спины прижата к его груди, и на какую-то безумную секунду мне хочется, чтобы между нами не было его рубашки.

Я внезапно осознаю, что его тело неподвижно, как будто он задерживает дыхание на мгновение, которое требуется ему, чтобы провести кончиком большого пальца по моей спине — от одной лопатки до кончика другой. Это вращательное движение, такое же простое, как руна, которую он нарисовал на моей руке, но такое же интуитивное.

Моя голова наклоняется вперёд, когда я борюсь с желанием выгнуть спину навстречу его прикосновениям, как чёртова потягивающаяся кошка.

Он продолжает кружиться, возвращаясь к исходной точке, как будто замыкает петлю — и там останавливается.

— Держись, — шепчет он.

Его большой палец завершает петлю.

По моей спине пробегает огонь, ощущение жжения настолько сильное, что я зажимаю рот свободной рукой, чтобы заглушить крик, рвущийся из моего горла.

Роман уже кружит меня в своих объятиях, быстрым и решительным движением, от которого я слишком потрясена, чтобы сопротивляться. Одной большой рукой он обхватывает мой затылок, другой обхватывает мои бёдра, приподнимая меня над полом и прижимая к своему мускулистому телу.

Он бросает один взгляд на моё лицо, и внезапные слёзы текут по моим щекам и стекают по руке, которую я в отчаянии прижимаю к губам.

— Я и забыл, какую сильную боль причиняет эта руна, — говорит он, его речь быстра. — Позволь мне унять боль, пока руна не подействует.

Избавит от боли? Я не знаю, что он со мной сделал, я даже не знаю почему. Но, да, избавление от боли было бы чертовски кстати прямо сейчас. Не в силах говорить, когда в моём позвоночнике разгорается огонь, чувствуя, что каждый дюйм моей спины вот-вот взорвётся, я быстро киваю в знак согласия.