И объяснение рыжей волчицы полностью соответствовало моей догадке.
— Понимаешь, Хелли, на практике принято жить в походных условиях. Вроде как воспитательный момент. — И она с чувством добавила: — Вот когда четко осознаешь, как славно быть женщиной! У парней условия так даже и боевыми можно назвать…
— Ну им и комфорт все же не так нужен, как нам, — логично сказала Линда Зир, с которой мы как-то сразу подружились — на почве «деревенщины» и совместной ревизии продуктов.
— Не скажи! — фыркнула Лайса. — Есть такие неженки, не представляешь!
Однако старшие студенты мужского полу быстро организовали себе костер, и с той стороны скоро запахло жареным мясом. Не знаю, чем питались их сокурсницы, жившие в соседнем домике, а вот мы, младшие, решили не заморачиваться в первый день готовкой, а обойтись чаем с печеньками.
За чаем расписали график дежурств, и в первую тройку вызвались мы с Линдой и гномка.
А потому на следующий день, сразу после победы над десятком обездвиженных очагов плесени, мне пришлось поработать куда как серьезнее!
В том числе морально: мы с Линдой сходили в жилище преподов (точь такой домишко, разве что поменьше) и сумели убедить коменданта снабдить нас парой столов и кучей табуреток. А также гвоздями и молотком: одежду-то надо куда-то вешать.
Потом сготовили на всю толпу первое и второе: супчик в огромной кастрюле и картошку с мясом. На третье — компот сварили. Очень пригодились запасы замороженных яблок и черники. А потом Айна за всеми посуду помыла, отказавшись от помощи, и вбила гвозди в обеих комнатах. Веревки уже другие девчонки натягивали.
Вечером заглянул Эрик, вызвал меня на улицу и попытался всучить промасленный сверток.
— Не надо мне! — отказалась я, с тоской втягивая исходивший от свертка аромат шашлыка. — Мы хорошо поели!
— Да мы хотели вас позвать тоже к костру! Но профессор Фирс запретил… — вздохнул Эрик. — Мол, посмотрим, кто к концу практики больше похудеет: мальчики или девочки. А чего нам худеть? При мясе-то! — Волк выразительно прищелкнул зубами и рассмеялся. — Возьми, а?
— Вот и как мне это на всех поделить? — резонно спросила я. И уверенно сообщила: — Вы похудеете! Мне Лайса шепнула, что продуктов тут ровно на две недели! Так что слопаете за три дня все мясо, а потом кашей питаться придется.
— От каши толстеют, — возразил Эрик. — Но я понял, Хелли. Спасибо, что предупредила. И вот что… Я тебя до дуба провожу ночью. И если что…
— Проводи, — согласилась я, мысленно дивясь, что тот же Эрик уже в курсе секретного места секретной дуэли. — Но вмешиваться не надо, ладно? Пусть все по-честному будет.
— Иди поспи, — заботливо посоветовал волк. — А то будешь красную луну в глаза набирать.
— Чего? — удивилась я.
— Ну… — Он ухмыльнулся. — Поговорка такая. Сонная будешь, Хелли… Но мясо возьми и съешь!
— Не возьму, сказала же! — нахмурилась я. — Себе на завтрак оставь.
— Так на всех не поделишь, — отделался он моими же словами и все же впихнул мне умопомрачительно пахнущий сверток.
Подаренное мясо я решила считать десертом и честно порезала на двадцать пять кусочков. Маленькие вышли, на один укус…
Но приходом Эрика дружеские визиты не закончились. Буквально следом явился собственной персоной герцог Таргский. Этот шашлыков не принес.
— Держи и немедленно ешь, — приказным тоном сказал он, вручая мне плитку шоколадки.
Пока я прикидывала, как ее-то на столько частей разделить, вкусняшку у меня отобрали, развернули и, отломив квадратик, поднесли ко рту. Моему.
— Ешь!
Почему-то я растерялась и аккуратно взяла губами шоколад. Приторно-сладкий, одновременно горький и чуть подтаявший…
Пальцев его не коснулась совершенно точно, но ощутила будто мимолетное, случайное касание. И по телу словно молния пробежала. Вот ведь… Так захотелось это касание повторить, потянуться за его рукой, что я едва удержалась. Даже про шоколад забыла.
А Тарис отломил еще кусочек шоколадки…
— Я сама, ну что ты! — Я даже отпрянула от него, перехватила за запястье и тут же выпустила.
Щеки полыхали так ярко, что, казалось, их красный цвет виден даже в сумраке. Я растерялась от его действий. Вроде как вполне логичных — шоколад действительно штука полезная и для бюджетников не сказать, что особо доступная. Но вот так меня кормить? С рук?!
А еще… темно уже, две луны яркие-яркие — Милею чуть облачком прикрыло, будто бы прячется она, а полумесяц Сэйгана к ней рожками тянется…
Так легко позволить себе поверить, хоть на миг поверить, что никого в этом мире и нет больше: две луны друг около друга и мы с Тарисом. Как и они — рядом. И тоже никогда вплотную не сблизимся, не дотянемся друг до друга.
Уж тысячи лет, наверное, наши луны с влюбленными сравнивают, вот и пришла такая глупость в голову. Потому что правда ведь: никогда нам не сблизиться.
Тарис слишком страстный, слишком горячий и предлагает мне то, чего я никогда для себя не хотела. И главное — до сих пор не хочу.
Свет из окна, у которого мы стояли, падал на землю ровным прямоугольником, и Тарис, шагнув подальше от него — а заодно от меня, — тихо спросил:
— Вкусно?
Я не сразу вернулась в реальность. Все еще пребывала где-то между настоящим и сладким вымыслом, в котором было возможно решительно все. Даже мы.
— Ага… То есть… — Я потрясла головой, злясь на себя за косноязычность, и, сосредоточившись, закончила фразу: — Очень вкусный шоколад, спасибо.
— Я даже не знаю, ты горький любишь или молочный, — проговорил герцог, и его губ коснулась знакомая, сводящая меня с ума улыбка… — Угадал, значит?
И голос. У него совершенно особенный голос. Хрипловатый, будоражащий. Особенно в те моменты, когда вокруг нас лишь полумрак, а в свидетелях лишь звезды на небосклоне.
— Угадал.
— Хелли… — Мое имя он почти прошептал, и каждый звук отзывался мурашками на коже. А потом опять шагнул ближе, а я отступила к стене домика и вжалась в нее со следующим его шагом. — Хелли…
Всегда так: одной половиной хочу, чтобы немедленно исчез отсюда, а второй половиной — чтобы нагнулся ближе, чтобы глаза в глаза, чтобы… разрешить себе и ему.
Едва не вырвалось греховное: «Поцелуй меня!», но я стиснула зубы, проглотила шоколад и прошептала в ответ:
— Что?
И вздернула подбородок, стараясь хотя бы выглядеть спокойной и уверенной.
Эх, и почему я такого маленького роста?! Вечно приходится снизу вверх на него смотреть!
— Еще кусочек, — потребовал Тарис, и длинные пальцы опять оказались у моего рта. А отступать больше некуда. Пришлось вновь отводить его руку.
И приходить в себя!
— Да ну тебя, Тарис! — Мне удалось сказать это твердо и даже негодующе. — Что ты меня, как рысенка, с рук кормишь! Поверь, я в силах самостоятельно сожрать шоколадку.
— Вас накормишь, пожалуй, — хмыкнул герцог. — Я просто хочу, чтобы ты всю плитку съела. Тебе колдовать скоро, а шоколад сил придает, знаешь ведь.
— Так я ем. Давай свою плитку.
И мне действительно ее отдали, а после с усмешкой спросили:
— Хелли, ты обиделась, что ли? А хочешь, ты мне кусочек дай… Дашь?
Я фыркнула и протянула ему пластинку из трех сладких квадратиков. А Тарис наклонился и прихватил вместе с шоколадом подушечку моего пальца.
— Видишь? — спросил, тут же выпустив. — Ничего страшного. Я тебя кормлю, а ты меня. И мы опять не ругаемся.
И вновь этот вибрирующий, низкий голос, на который отзывается что-то в глубине меня.
— Да я не хочу с тобой ругаться…
— Я рад, — прошептал он. И тут же строго сказал: — Тогда быстро доедай, Хелли, и иди спать.
— Да поняла я, поняла…
Надо сказать, что доедать на глазах у парня было мягко говоря — нервно. К счастью, он перестал надо мной нависать и, сдвинувшись в сторону, тоже прижался спиной к бревенчатой стене.
Так мы и стояли. Я шоколад лопала, а Тарис просто смотрел в небо и молчал.
В какой-то момент меня посетило слегка абсурдное, но тем не менее очень привлекательное сейчас желание: забыть про хорошие манеры и смачно чавкнуть шоколадкой! Да, это невоспитанно и за такое нас тетка в детстве полотенцем по головам лупила, но реакция влюбленного, по его заверениям, Тариса наверняка была бы бесценной!
