Дракон с отрезанными крыльями (СИ) - Эн Вера

— Не хотела, — согласилась Айлин и отвела глаза. Стыдно было лгать сестре, но до правды та еще немного не доросла. Не то что сама Айлин, заметившая сегодня в госпитале, как сестрица юного пациента поедала взглядом Дарре, пока тот вправлял ее брату плечо, а потом вцепилась ему в руки якобы в качестве благодарности и выпускать не хотела, покуда главный доктор не заглянул. Айлин не погнушалась загнать отца в палату, чтобы тот пресек подобные поползновения, а потом еще и дулась на Дарре полвечера, не в силах усмирить ревность. Он поначалу пытался выяснить причину ее дурного настроения, а потом замолчал, только пальцы стиснул так, что Айлин еще пуще перепугалась: неужели напомнила ему о чем-то страшном из прошлого? Или просто разочаровала своим поведением: девица-то наглая, небось, недотрогу из себя не корчила и словом не колола. А как Айлин умеет, Дарре знал не понаслышке. И вполне мог решить, что к ней подростковая дурь вернулась. И отступить от греха подальше…

— Дарре… — пролепетала она, готовясь к худшему, а он вдруг подхватил ее на руки и нежданно весело посмотрел в глаза.

— Впереди река, — сообщил он. — Если не скажешь, в чем дело, понесу так по бревну. И наше купание будет на твоей совести.

Все угрызения совести Айлин будто корова языком слизала. Однако вредный характер так просто сдаваться не собирался.

— Я смотрю, у тебя настроение хорошее! — тщетно пытаясь освободиться, заявила она. Дарре повел плечами и перехватил ее поудобнее.

— Оно всегда хорошее, когда ты рядом, — как само собой разумеющееся проговорил он. Айлин с трудом удержала довольную улыбку и нахмурилась: ответа на терзающий ее вопрос она так и не получила. Хотя в тот момент он был как будто абсолютно ясен.

— Уверен, что дело во мне? — сверкнула глазами она. — Или, может, девица в госпитале вдохновила, что столь бесстыже хвостом перед тобой крутила?

Дарре посмотрел на нее так, словно на руках у него вместо Айлин оказалась ее бабушка.

— С ума сошла! — выговорил он с такой искренностью, что у Айлин уже не хватило ни сил, ни желания сомневаться и дальше. Ну в самом деле, сдалась бы она Дарре, если бы… если бы не сдалась. И если бы не хотел он именно ее поцелуев, именно ее близости, именно ее отклика. И она откликнулась…

Мирились потом долго и самозабвенно, так что едва не искупались-таки в реке. Дарре пообещал, что Айлин не придется больше переживать из-за подобной ерунды, а Айлин поняла, что не может рисковать, оставляя соперницам возможность хоть сколько-нибудь заинтересовать Дарре. А то выберет какая-нибудь нахалка его в пару на ритуальный танец, а он и отказать не будет иметь права. И кто знает, что придумает после этого Энда. Говорят, никто еще из такого хоровода недовольным не уходил…

— Хочу пригласить в круг Дарре, — решилась Айлин на полправды и заискивающе посмотрела на сестру. — Ему удача не повредит.

— Только ему? — понимающе улыбнулась Кайя. Айлин состроила обиженную рожицу, а после вздохнула:

— И мне тоже, — призналась она и взмолилась: — Ты же не откажешь?

— Не откажу, — ответила Кайя. — Но дело это непростое, и сил потребуется много. На тренировки придется тратить каждую свободную минуту.

— Я готова! — кивнула Айлин, и Кайя взялась за дело.

Надо сказать, она оказалась отличным учителем: в меру требовательным, в меру жестким, умеющим донести свою мысль и, что самое главное, не вгоняющим Айлин в ступор, как мать.

— Давай поступим так, — предложила Кайя, — выучим основы и хорошенько их отработаем. На помосте одновременно будет несколько десятков танцовщиц, и вряд ли кто-то заметит, что ты повторяешь одно и то же. Главное — делать это уверенно и грациозно. И представлять, что ты одна во всем мире. Танцуй для себя, Айлин, и тогда у тебя все получится.

Эту фразу она всю неделю повторяла себе как заповедь, но прочувствовать ее было не в пример сложнее, чем выучить показанные Кайей движения. Айлин, как и обещала, все свое время отдавала тренировкам. Утром, пока одна выпечка подрумянивалась на огне, а другая ждала своей очереди. Днем, когда в пекарне не было покупателей. Вечером, поджидая Дарре возле госпиталя. Ночью, приходя домой со свидания и почти падая от усталости после длинного дня. Как ни странно, именно в такие моменты у Айлин получалось танцевать лучше всего, когда в голове не оставалось мыслей на проговаривание движений и позиций, потому что она была занята воспоминаниями и эмоциями, рожденными встречей с Дарре и его ласками. Если бы у Айлин были силы, она, наверное, танцевала бы всю ночь, вдохновленная этими самыми впечатлениями. А вместо этого умудрилась заснуть на одном из свиданий, согревшаяся в объятиях Дарре, убаюканная стрекотом кузнечиков на лугу, разомлевшая под нежными лучами вечернего солнца. Проснулась, когда на землю уже спустились сумерки, и тут же увидела заинтересованный взгляд Дарре.

— Сама расскажешь, что происходит, или опять тащить тебя к реке? — насмешливо спросил он и ласково убрал с ее лба разметавшиеся волосы. — Заодно и проснешься.

Пришлось рассказывать. Дарре выслушал, не перебивая, несмотря на то, что Айлин то и дело повторялась, а то и замолкала, не зная, как подобрать правильные слова. А потом вдруг очень серьезно спросил:

— Ты уверена, что хочешь это сделать? Потому что большей удачи, чем сейчас мне сопутствует, я даже представить себе не могу. И желать ее было бы высшей степенью неблагодарности к Создателям.

Айлин смущенно отвела глаза. Не могла же она сказать, что девушки для ритуального хоровода обычно выбирали тех, с кем желали провести всю жизнь. Если Дарре когда-нибудь захочет позвать Айлин замуж, пусть сделает это сам. Она ни за что не станет его торопить. Просто… для себя-то Айлин все уже решила…

— Хочу танцевать с тобой, — прошептала она, глядя все так же в сторону. — Если ты… не откажешь…

Дарре сжал зубы. Праздник проводился на том самом месте, где когда-то хозяин-укротитель являл Армелону бескрылого дракона, и Дарре, несмотря на столь счастливое разрешение тех событий, не горел ни малейшим желанием снова оказаться на помосте. И хоть большинство горожан делали вид, что не помнят прошлого Дарре, сам он слишком хорошо его помнил. И всякий раз, оказываясь на Главной площади, старался скрыться от людских глаз, потому что, казалось, видел в них клетку, изуродованного ящера, растоптанного мальчишку и то ли жалость, то ли брезгливость, от которых потом хотелось поскорее отмыться.

Да только, наверное, и это было трусостью: той самой, с которой Дарре решил бороться и которую даже пообещал Айлин победить. Так, может, пришло время переступить и этот рубеж? Если все получится, то и помост у него будет ассоциироваться вовсе не с личным позором, а с танцующей рыжей девчонкой. Танцующей для него…

— Ты же не думаешь, что я уступлю тебя какому-нибудь лоботрясу? — стараясь, чтобы Айлин не заметила его колебаний, отозвался Дарре. Она тут же заулыбалась, потянулась за поцелуями, и он с удовольствием ответил, нежно касаясь желанных губ и погружаясь в невесомое, но почти осязаемое ощущение счастья. Оно нарастало с каждым новым вздохом Айлин: у его губ, у его сердца; а когда она начала смелеть…

Дарре перестал соображать. Как когда-то, при первом взгляде на рыжую девчонку, остались только инстинкты, и они вынуждали руки крепко сжимать тонкий девичий стан, судорожно скользить по нему, заминать рубашку в безумном желании то ли слиться воедино, то ли стянуть грубую ткань с плеч, добраться до горящей огнем кожи, узнать, почувствовать…

— Дарре… — Айлин не отталкивала, только целовала все лихорадочнее, словно так же, как и он, не могла остановиться, словно хотела большего, словно готова была решиться…

— Айлин… — в горле пересохло, а губы сами забрались за ухо, под волосы, к шее: она с ума сошла, что все это ему позволяет. Но Дарре не откажется. Нет, черту не переступит, но и Айлин не оттолкнет: если ей нравится, если ей хорошо с ним… — Только не бойся, пожалуйста… Я не обижу…

— Я знаю… — сладко прошептала она, откидывая назад голову, открывая ложбинку между ключицами и выдыхая от его ласк все отчаяннее. — Ты всегда остановишься… Ты не станешь… Но только не сейчас, Дарре…