Слуга Земли - Хоули Сара

— Куда вы её ведете? — Лара наконец встретилась со мной взглядом, её лицо выражало извинение. Я проигнорировала его.

— Я отведу её обратно в Дом Земли. Служанка Уны заменит её.

Гаррик, все еще кипя от злости, проводил нас взглядом, пока лорд Пустоты уводил меня под землю.

***

— Ты в порядке? — спросил Каллен, когда мы спустились на несколько уровней вниз.

Я с трудом сдерживала слова ярости, рвавшиеся наружу. Кинжал продолжал тихо вибрировать у меня на коже, подстрекая: — Накажи. Гнев. Ненависть. Убей. В итоге я была слишком взбудоражена, чтобы сохранять хоть подобие спокойствия.

— Конечно, нет, — выпалила я.

— Мне жаль, что Гаррик сделал это. — Его лицо было невозможно прочитать; ярость, обжигающая мгновения назад, уступила место ледяной неподвижности. Возможно, вся эта сцена была просто показухой. — Это было недопустимо.

— Потому что я принадлежу Дому Земли, верно? Потому что по законам нельзя плохо обращаться с чужой собственностью? — Когда он не ответил, я продолжила наседать: — Я не чья-то собственность, знаешь ли.

— В Мистей — ты чья-то. Так устроена система.

— А может, ей не стоило бы так работать, — отрезала я, шагая рядом с ним, отказываясь плестись позади, словно потерянный щенок. — Может, этот двор стоит проучить.

Кинжал тихо вторил моим мыслям, впиваясь в мою руку и забирая крошечную каплю крови, будто унимая собственные разрушительные порывы. Я приняла эту лёгкую боль, как якорь, который удерживал меня в теле, помогая направить бушующую ярость.

Каллен резко схватил меня за руку и потянул в небольшую, почти пустую комнату. Мерцающая, прозрачная чёрная завеса опустилась на дверь — точь-в-точь как те магические щиты, что я видела, когда их вызывал Друстан.

— Никогда больше не говори ничего подобного, — произнёс он.

— Почему? — бросила я, крепче сжимая ткань платья на груди. Глубоко внутри я знала ответ, но ярость заглушала голос разума. Гнев бился в моих венах, заполняя меня беспокойной энергией, которая требовала выхода. Если я не могла выплеснуть её в споре с ним, то готова была кричать, пока не охрипну.

Глаза Каллена горели каким-то невыразимым, глубоким чувством, но его лицо оставалось неподвижным, будто высеченным из камня. Что скрывал этот холодный, загадочный фейри? Иногда мне казалось, что его глаза — это окна в тёмную бездну, на дне которой прячется чудовище.

— Ты хочешь жить? — спросил он.

— Да, но это не значит—

— Это значит. Это мир, в котором ты живёшь, и, если хочешь прожить достаточно долго, чтобы его изменить, тебе придётся играть по его правилам.

Изменить его? У Каллена был доступ к самому королю; зачем ему менять что-то? Я фыркнула.

— Почему бы тебе просто не доложить обо мне королю Осрику? Предать меня, как ты предал того благородного фейри из Дома Пустоты, когда он осмелился заговорить о мятеже? Разве не твоя работа — быть верным псом короля?

Что-то тёмное всколыхнулось внутри меня. Слова рухнули в тишину, словно молот по наковальне. Я прижала руку ко рту, будто могла загнать их обратно, но было слишком поздно.

Каллен выглядел поражённым, а затем его лицо исказила ярость.

— Я не говорю королю о тебе, потому что ты полезна, — резко бросил он, и я невольно поморщилась от резкости его тона. — Ты находишься в доме, чья лояльность имеет решающее значение в случае восстания. Поскольку большинство фейри не замечают людей, ты можешь свободно передвигаться. Всё это делает тебя достойной спасения — пока ты продолжаешь предоставлять мне информацию.

Так вот зачем меня спасли. Я оказалась важна только потому, что из меня получился хороший шпион. Горечь этой правды обожгла меня, но я тут же её отвергла.

— Я достойна спасения просто потому, что я человек, — сказала я. — И я не твоя марионетка.

Каллен резко обернулся и зашагал к стене. Я думала, он ударит её кулаком, но вместо этого он лишь приложил руку к холодному камню, опустив голову.

Моё дыхание звучало оглушительно громко в повисшей тишине.

— Что Друстан рассказывал тебе в последнее время? — наконец спросил он.

Из меня вырвался рваный смешок.

— Это всё? — Я и сама не была уверена, чего ожидала. Ещё больше гневных слов? Чтобы он изгнал меня, оставив гнить среди остальных людей? Почему я вообще продолжала эту стычку с одним из самых опасных фейри в Мистей? Но мой гнев не позволял мне отступить, и кинжал на руке, казалось, упивался этим гневом, пульсируя на коже.

Каллен внезапно оказался совсем близко — его твёрдое, напряжённое тело всего в нескольких дюймах от моего. Я подняла подбородок, отказываясь пятиться. Одной рукой я всё ещё удерживала платье на груди, и с каждым вдохом мои костяшки едва касались его груди. Его взгляд задержался на моих губах, а затем опустился к руке, сжимающей ткань.

— Ты ищешь драки? — Его голос был настолько тихим, что стоило бы мне отступить всего на шаг, я бы его уже не расслышала.

— Нет, — ответ прозвучал более хриплым, чем я хотела.

— Думаю, ищешь. Вопрос только — зачем?

Зачем, действительно? Я сама себя не понимала.

Мы стояли, словно два противника, скованные невидимыми цепями немого боя, пока он, наконец, не отступил.

— Расскажи мне о Друстане.

С его отступлением я выдохнула, будто только что пришла в себя после долгого напряжения.

— Он ничего особенного мне не говорил.

— Мне не важно, считаешь ты это важным или нет.

Очевидно, мне придётся что-то сказать, иначе Каллен не оставит меня в покое.

— Он рассказывал мне о подменышах.

— Почему? Что именно он говорил?

— У меня были вопросы после ужина. Он объяснил, почему младенцев отправляют прочь.

— И что думает Друстан о подменышах?

Друстан был подавлен, вспоминая судьбу своей близкой подруги и её ребёнка.

— Не знаю. Думаю, он считает это жестоким.

— Как и ты, — произнёс Каллен, его взгляд словно проникал в самую глубину моей души.

— Да, — честно ответила я. — Хотя я всего лишь человек.

Мы изучали друг друга взглядами, и я вновь попыталась понять, что он чувствует, что думает. Если Гектор захочет занять трон, поддержит ли его Каллен? Или он поддерживает только то, что служит его собственным интересам, а значит, и интересам короля?

В душе всё ещё тлела дерзость.

— А что ты думаешь о подменышах?

Каллен отвёл взгляд.

— На сегодня хватит, — отрезал он.

Я не могла оставить это просто так. Каллен уже выдержал всю мою ярость, не отправив меня к Осрику и его палачам, — он выдержит и это.

— Ты хочешь сказать, что тебе всё равно?

Его челюсть напряглась, но он не ответил. Я продолжила:

— Этот ребёнок никогда не узнает свою мать. Человеческий младенец, который займёт его место, будет страдать. Тебе правда всё равно?

— Я не могу позволить себе заботиться об этом, — сказал он. — Никто из нас не может.

Я хотела назвать его чудовищем за отказ волноваться о беспомощных. Но это ведь была не совсем правда, не так ли? Сегодня я сама была беспомощна, а он меня спас.

Его слова звучали значимо. Я не могу позволить себе заботиться об этом, — сказал он. Не мне всё равно.

Вспоминая руки Гаррика на себе, звук рвущейся ткани и прикосновение холодного воздуха к моей коже, я задумалась, насколько хуже всё могло бы быть, если бы Каллен не вмешался. Я была ему полезна живой, но зачем ему волноваться, если бы меня унизили или ранили? Почему он вообще остановил Гаррика и Маркаса?

«Месть Короля» не должен… да и не мог заботиться.

— Почему ты это сделал? — спросила я, голосом мягче, чем прежде. Словно оружие, едва вложенное в ножны.

— Что сделал?

Но это не был настоящий вопрос. Его взгляд метнулся между моими глазами, а потом опустился туда, где моя рука всё ещё сжимала разорванное платье.

— Спас меня. Это не могло быть только из-за моей полезности.

Он смотрел на меня долгую, бесконечную, казалось, минуту. Его тёмно-синие глаза, непроницаемое выражение лица. Напряжённая челюсть… и не только она, поняла я. Всё его тело словно находилось в состоянии постоянной готовности к неизвестной беде. Словно он… ждал.