Дело смерти (ЛП) - Халле Карина

— Что именно она знает? Ты знаешь, где она? Я только что была у нее в комнате. Не нашла.

Господи, только не сейчас.

— Я был на дереве, и она видела, как меня подстрелили, — продолжает он. — Она знает, что ты со мной делаешь.

Эверли фыркает.

— Она ничего не знает. Никогда не знала. А у нас были такие надежды на нее. Но, возможно, именно ты станешь нашим звездным учеником, Клэйтон. Ты уже дважды умирал, и мы дважды вернули тебя при помощи мицелия. Такого еще не было.

— Да пошла ты.

Она смеется.

— Вот видишь? Даже твоя личность возвращается. Значит, ничего не стерлось. Это прекрасно, Клэйтон. Ты делаешь важное, благородное дело. Ты жертвуешь своими жизнями ради науки, ради великого блага. Недостаточно того, что мы можем временно вылечить Альцгеймер. Мы можем временно вылечить смерть.

У меня расширяются глаза, правда пронзает, словно ледяной клинок.

Они используют грибы, чтобы возвращать мертвых. Те звери в лесу были не побочкой эксперимента. Они и были целью. Испытания не сорвались…

Они удались.

Я глотаю, чувствуя, как ком страха застревает в горле, и застываю — вдруг она услышала?

Но машины продолжают гудеть, скрывая мой звук.

— Конечно, нам пришлось кое-что подправить, — продолжает Эверли. — Раньше ты был недостаточно хорош, но теперь все иначе. Мы сделали тебя лучше, Клэйтон. Иногда мицелий может жить собственной жизнью, но стоит лишь немного скорректировать его — и он ведет себя так, как мы хотим.

Вдруг ее телефон пищит, и я вздрагиваю.

— Мне нужно идти, — отрезает она. — Постарайся пока никуда не уходить, ладно?

Затем она торопливо выходит из комнаты. Я не выдыхаю, не шевелюсь, пока дверь не хлопает, и ее шаги не начинают стихать на лестнице.

Из моего горла вырывается всхлип, и я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, мышцы сводит судорогой. Я бросаюсь к столу Клэйтона и смотрю на него совсем другими глазами.

Он умер.

Он был мертв.

А теперь — нет.

— Я вытащу тебя отсюда, — говорю я, торопясь расстегнуть ремни, что удерживают его.

Но он слегка качает головой.

— Я больше не жив, Сидни, — слышу я в своей голове. — А ты жива. Тебе нужно уйти отсюда. Сейчас. Сегодня ночью. Пока ты не стала такой же, как я.

— Я не могу оставить тебя вот так, — отвечаю я.

— Ты должна, — говорит он печально. — Иначе ты умрешь, на самом деле. Пожалуйста, уходи. Она вернется с минуты на минуту, и тогда ты окажешься пристегнутой рядом со мной.

Паника когтями раздирает мою грудь. Он прав.

— Ответь мне только на одно, — спешу я спросить. — Кинкейд знает обо всем этом? Он заодно с ними?

Он смотрит прямо на меня и моргает.

— Да.

Мое сердце рушится вниз.

— А теперь уходи. Она идет.

Я проглатываю ком боли и ужаса и отворачиваюсь от Клэйтона. Бегу через лабораторию к двери, распахиваю ее, ожидая увидеть Эверли по ту сторону. Но там пусто. Мчусь по лестнице наверх, затем через учебную лабораторию. Бегу вдоль окон, зная, что снаружи никто не увидит, особенно ночью, и всматриваюсь в бурю, ища отблески фонариков, но там пустота.

Я открываю наружную дверь и выскакиваю в ночь.

Прямо к лодке Кинкейда.

ГЛАВА 28

Дождь хлещет мне в лицо, когда я бегу по пандусу и причалу, несколько раз почти падая. Ветер бьет меня сбоку, заставляя шататься, а волны с грохотом бьются о борта лодок, раскачивая их на бурных волнах.

Я добираюсь до «Митрандира» и забираюсь на борт, врываюсь в салон и кричу вниз в каюту:

— Ты знал! — кричу я.

Спускаюсь по лестнице как раз в тот момент, когда Кинкейд выходит из своих апартаментов, натягивая джинсы.

— Что случилось? — спрашивает он с тревогой.

— Лжец! — ору я, бросаюсь к нему и даю пощечину. Шлепок раздается в салоне, и прежде чем он успевает прийти в себя, я резко толкаю его грудью.

Он делает шаг назад, держась за щеку, глядя на меня с ужасом.

— Ты ублюдок! — снова кричу я. — Я видела Клэйтона! Я спустилась в операционную — я видела его там. Он мертв. Он мертв, Кинкейд. Ты убил его.

Его лицо бледнеет, он тяжело сглатывает.

— Я не убивал.

— Лжец! Я видела кровь на твоих ботинках! Я спросила Клэйтона, и он сказал, что ты знал! Он сказал, что ты один из них!

— Ты же сама сказала, что он был мертв, — спокойно произносит он.

— И ты знаешь, почему он смог говорить, несмотря на это! Ты убил его, так или иначе, ты убил его и продолжаешь возвращать к жизни, снова и снова, чтобы проводить над ним эксперименты. Все ради того, чтобы продать ваши чертовы препараты! — мое сердце разрывается от этой бесконечной жестокости.

Он сжимает губы в тонкую линию.

— К черту твой договор! Я сообщу о вас в полицию! Обо всех вас! — начинаю искать его телефон.

— Здесь нет связи. Шторм вызывает перебои с сервисом спутника, — говорит он. Тянется ко мне, я пытаюсь вырваться, но он держит крепко. — Слушай, Сидни, я могу все объяснить. Но сейчас ты не в безопасности. Мы оба.

— Почему? Там никто меня не видел. И Клэйтон им не расскажет.

А правда ли?

— Если они что-то заподозрят, им достаточно проверить свои мониторы. Здесь все записывается, везде и все время. Даже на этой лодке.

Я в панике осматриваюсь, пытаясь найти камеру.

— Нам нужно уходить, — говорит он, сжимая мои плечи и глядя прямо в глаза. — Ты слышишь меня? Мы должны уплыть. На лодке. Сейчас.

— Я никуда с тобой не поеду, и уж точно не в этой буре! — ору я, вырываясь из его захвата. Потеряв равновесие, падаю на стол с картами, и тут замечаю радиостанцию VHF.

Я могу вызвать береговую охрану!

Тянусь к радиостанции, но Кинкейд хватает меня сзади и оттаскивает.

— Не раньше, чем я все объясню, — рычит он, удерживая меня на месте.

Я извиваюсь, пытаясь вырваться, но он слишком большой и слишком сильный.

— Отпусти меня!

— Я не могу, Сид, — его голос хриплый у моего уха. — Прости.

Затем он резко тянет меня назад и одной рукой быстро достает из-под стола с картами катушку веревки.

— Нет! — кричу я. — Помогите! — воплю. — Кто-нибудь, помогите!

Господи, что он собирается делать?

— Никто не услышит тебя в этой буре, — говорит он мрачно, быстро обвязывая веревкой мои плечи, прижимая руки к бокам. Потом он ведет меня к дивану и с силой усаживает.

Я пытаюсь укусить его, но у него быстрые рефлексы.

— Сиди здесь! — приказывает он, глаза его опасно сверкают. — Не двигайся. Все это я делаю ради тебя, Сид. Ты должна мне доверять.

— Доверять тебе!? — восклицаю я, когда он разворачивается и по лестнице поднимается двумя шагами сразу, выходя на палубу. Он заводит двигатель, и лодка оживает, грохочет, вибрирует.

О боже. Он действительно хочет уплыть со мной. Он серьезно. Он похищает меня и увозит в шторм. Мы умрем!

Я умру.

Умру и проснусь, пристегнутая к операционному столу.

Я подскакиваю и бегу к камбузу. С прижатыми руками открыть ящики трудно. Я следую взглядом за ногами Кинкейда, слышу, как разворачивается веревка. Мне удается открыть ящик, наклоняясь так, чтобы схватить нож. Понятия не имею, как смогу им защитить себя в таком положении, но это лучше, чем ничего.

Когда я держу рукоять, лодка начинает двигаться назад, волны бьют по корме.

Мы больше не привязаны к причалу.

— Черт, — всхлипываю я. Вдруг консоль GPS на столе с картами оживает, и я слышу писки сверху на палубе. Кинкейд, должно быть, прокладывает курс, используя автопилот системы на кокпите, который отображается на карте внизу.

Я подхожу к устройству, стараясь не порезать ножом бедро, и вижу, как на карте отображается положение лодки. Он проложил курс из залива, через открытую воду к Винтер-Харбору.

Черт.

Смотрю на VHF, размышляя, можно ли залезть на стол, чтобы дотянуться. Может, есть аварийная кнопка. Или, если прижать микрофон и крикнуть «Мэйдэй», меня услышат.