Дело смерти (ЛП) - Халле Карина

И тогда правда проникает в каждую клетку, во все части меня.

Я умерла и была возвращена к жизни.

Не с помощью реанимационных мероприятий. Не с помощью аппарата ИВЛ.

А с помощью «Аманита эксандеско».

И до того, как они внедрили мицелий в мой мозг, я была мертва.

Я была мертва долгое, чертовски долгое время.

— Кажется, мне плохо, — бормочу, прижимая руку ко рту.

Уэс использует этот момент, чтобы броситься на меня, но я быстра, кричу, инстинктивно размахиваю ножом, касаясь его руки.

Он завывает от боли, отдергивая руку, кровь течет по пальцам, и я разворачиваюсь, чтобы схватить VHF. Нажимаю кнопку.

— Мэйдэй, мэйдэй! Это «Митрандир» на поселении «Мадрона». Мы на входе в Класкеш…

Уэс вырывает радио из моих рук.

Я быстро падаю под стол с картами, пролезая мимо него на коленях, но он снова на мне, сбивает с ног и ложится сверху.

Я переворачиваюсь, пинаю его, попадаю по лицу, слышу хруст кости — я сломала ему нос. Он рычит, и я вскакиваю на ноги.

Оглядываюсь, пытаясь вспомнить, где у него может быть оружие. Я знаю, что у него где-то есть винтовка и сигнальный пистолет. Не думаю трезво, потому что глубоко внутри понимаю: стрелять в него хоть из сигнального пистолета, хоть из винтовки — неправильно, но я в панике, мне нужно любым способом уйти от него.

Он убил меня один раз, и может сделать это снова.

А потом что?

Продолжать оперировать меня, держать на том столе, как Клэйтона, снова и снова возвращать к жизни?

Наконец, я вижу огнетушитель в углу и срываю его со стены.

Как раз когда Уэс собирается подняться, я опускаю огнетушитель ему на голову с отвратительным глухим ударом.

Он падает на пол, без сознания.

Стою, смотрю на него, ужас начинает сотрясать мое тело, сердце сжимается в груди.

О, боже, а если я убила его?

Что я наделала?

— Уэс? — шепчу я.

Падаю на колени, пытаясь найти пульс.

Он еще жив. И от удара крови нет.

Больше воспоминаний грозят прорваться наружу. Я хочу понять, но они тают, как снежинки, разум слишком потрясен и разрознен, чтобы что-то осознать. Но даже если я не хочу его смерти, мне нужно выбраться отсюда. От него. Мне нужна помощь.

Единственное место, куда я могу пойти, — это «Мадрона».

Эверли вернула меня к жизни, она убила меня.

Она поможет мне, верно? Теперь, когда я знаю правду, она поможет.

Я переступаю через Уэса и снова беру радио VHF, снова передаю «Мэйдэй», сообщая, что капитан потерял сознание, координаты с GPS-консоли.

Затем бегу на палубу. Ветер и дождь бьют мне в лицо, я смотрю назад на поселение. Мы дальше вниз по заливу, но все еще относительно близко к берегу. Я иду к штурвалу и уменьшаю скорость еще на узел, лодка замедляется. Волны бьют в нас, но я знаю, что за пределами залива стихия будет гораздо безудержнее. Знаю, что лодка такого типа рассчитана на неспокойную воду и может вынести удары, и пока автопилот включен, Уэс доплывет до Винтер-Харбора. Надеюсь, он придет в себя, прежде чем врезаться в причал.

Я снова смотрю на Мадрону, на огоньки, мерцающие сквозь деревья. Электричество в основных зданиях может все еще отсутствовать; с этого расстояния трудно сказать.

У меня есть только один выбор.

Я беру спасательный круг, надеваю его на себя, и подхожу к краю лодки.

Смотрю вниз на черную воду и волны, знаю, что будет очень холодно, когда я прыгну.

Но знание того, что я уже однажды умерла, делает это немного легче.

Я глубоко вдыхаю.

И прыгаю.

Я плюхаюсь в океан, и волна накрывает меня с головой. Держусь за спасательный круг изо всех сил, весь воздух вылетает из легких, конечности сразу же немеют. Холод такой, что кажется, будто сердце остановилось, темная вода закручивается вокруг меня, и я погружаюсь вниз.

Но затем спасательный круг начинает работать, и я всплываю, переворачиваюсь в вертикальное положение, глядя на лодку, которая медленно проплывает мимо, ведомая автопилотом. Я разворачиваюсь и начинаю пинать воду ногами к берегу. Это всего несколько ярдов, и пока мои ноги способны двигаться, и пока волны не придавят меня к камням, я должна успеть.

Продолжаю пинать воду, повторяя себе: «Двигайся дальше, не останавливайся, ты справишься, доплывешь до берега, все будет хорошо, Уэс будет в порядке».

Но при мысли о нем сердце кровоточит.

Я любила его. Я правда любила, не так ли?

И он любил меня.

Почему мы расстались?

Почему меня вернули к жизни, стерев все воспоминания о том времени здесь?

И почему я не могу вспомнить больше? Как будто я помню лишь отдельные кусочки, только ту Сидни Деник с фотографий. Я не знаю, что делала, когда была здесь. Не помню, как мы с Уэсом влюбились, только знаю, что мы были влюблены. Не помню, почему Эверли тогда была так доброжелательна ко мне, а сейчас так жестока.

Просто не помню.

Я знаю, кем была до того, как сошла с гидросамолета.

Знаю, кем была после того, как сошла с гидросамолета три года спустя.

Где-то между этими точками существует другая Сидни, другая версия меня. Та, что влюбилась и создала для себя дом здесь. Та, что нашла семью в поселении, не вернулась в Калифорнию, а осталась в Мадроне.

Я… работала здесь?

Да. Я работала здесь.

Осознание приходит ко мне, когда я продолжаю пинать воду, стараясь не удариться о камни. Слишком темно, чтобы что-либо разглядеть, но я выбираю пологий склон под деревьями, где берег кажется более безопасным, и именно здесь волны выбрасывают меня на берег, бьют по гальке, сбивая с ног.

Я хватаю воздух, выплевывая соленую воду, и ползу на пляж. Тело начинает дрожать, и я понимаю, что гипотермия скоро даст о себе знать, если не согреюсь.

Мне удается подняться на ноги, кеды скользят по камням, и я бросаю спасательный круг в сторону. Оглядываюсь на «Митрандир», который качается на волнах в заливе, медленно уплывая.

«А если ты ошиблась? — не могу не подумать. — А если Уэс говорил правду?»

Сейчас об этом нельзя думать. Я здесь. Он там. И я не знаю, что думать, с чего начать. Еще до всего этого он вел себя неадекватно. Опасно. Он связывал меня. Не давал вызвать помощь. Пытался похитить. Ни одно из этих действий не говорит о том, что он думает о моей безопасности.

Но он любил тебя. Он любил тебя.

Я иду вдоль берега, ноги онемевшие, но продолжаю двигаться, пробираясь через лес. Слышу, как деревья шепчут, но они больше меня не пугают, не после того, что произошло. Конечно, я их слышу; мы все соединены одними и теми же вещами. Мы одно целое.

Но хотя сначала поселение казалось совсем близко, чем дальше я иду, тем тяжелее становится двигаться. Я не чувствую ног, сердце бьется все медленнее, дышать становится труднее. Тело не перестает трястись, зубы стучат так сильно, что я боюсь, что могу отколоть зуб.

«Ты умерла, — напоминаю себе. — Ты, черт возьми, умерла, и теперь переживаешь из-за зуба».

Я продолжаю идти.

Наконец, сквозь деревья появляются огни.

— Помогите, — кричу, но слишком слабо, чтобы меня услышали. Слишком слабо, чтобы даже придумать план.

Какой у меня был план?

Я сбежала от Уэса, а теперь… сказать Эверли?

Той самой Эверли, что, возможно, вскрыла мне мозг?

«Она пыталась спасти тебя», — напоминаю себе. — «Эверли была твоей подругой. Вспомни фотографии. Вспомни эти моменты».

Выхожу из леса и падаю прямо перед одной из служебных хижин.

— Помогите, — кричу снова, громче на этот раз. — Помогите мне.

Но шторм слишком громкий.

Я ползу, таща себя по земле на тропинку, затем ползу к двери и начинаю стучать изо всех сил, что у меня остались.

Вдруг слышу шаги с другой стороны.

Дверь открывается.

Фонарик светит мне прямо в лицо.

— Сидни? — голос Дэвида. — Господи.

Я смотрю на него.

— Думаю, я могла убить Уэса, — хрипло говорю я.

Его глаза широко раскрываются, он наклоняется и поднимает меня на ноги, ведя внутрь своей хижины. Садит меня на диван и укрывает одеялом, затем берет рацию и начинает зажигать свечи и аварийные фонари.