Нисхождение короля (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

Что уж говорить о короле…

Прижав руки к краям раковины, подняла голову и уставилась на отражение. Бледная немочь. Всё время говоришь себе стать сильной, а когда доходит до дела — сразу в кусты. Слёзы, обмороки, нервное напряжение, постельный режим…

Противный внутренний голосок подсказывает, что так и должно быть. Я же благородная кэрра, я не обязана быть сильной. Сильным должен быть муж… Но моя мама! Она почти десять лет занималась и замком, и долиной, и тремя детьми. И справилась! В одиночку. Не сдавшись противному дядьке, выстояла. А почему я так не могу? Почему не могу быть сильной и смелой?

Я должна защищать себя. С ариусом и без. Должна научиться делать это. Без Арта… у меня просто не осталось иного выхода.

За окном послышались голоса. Сначала тихие, потом громче. Повинуясь какому-то импульсу, выключила в туалете свет, и подошла к окну, встав сбоку. Чуть отодвинув занавеску, выглянула украдкой и увидела две тени. Пришлось изрядно напрячь слух, чтобы услышать слова:

— Нели, да подожди же! Почему ты всё время убегаешь от меня? Я же просто хочу поговорить! — отчаянный голос Акроша мешался с его привычным раздражением. На моих глазах он догнал Винелию и схватил за плечо, останавливая, а она сходу зарядила ему пощёчину и воскликнула:

— Мне ничего от Адегельских не надо! Оставь меня в покое! — и девушка вырвалась, убегая, скрываясь в дымке дождя. Акрош остался стоять, прижав ладонь к обожжённой щеке. Он на удивление точно поднял голову к окну женского туалета, но я вовремя скрылась, так что не думаю, что он заметил. Интересно, что это было?

Когда вновь выглянула, там уже никого не было. И тут в комнате резко стало светло, а я зажмурилась. Открыв глаза от шума воды, увидела Анку Асколь, невозмутимо моющую руки. На мой незаданный вопрос, она пожала плечами. Стряхнув влагу с ладоней, обтёрла полотенцем, заодно пройдясь по вырезу платья и шее, при этом не сводя с меня глаз. Трудно сказать, что было в них. Точно не зависть и не злоба. Скорее печаль.

— Соболезную твоей утрате, — мягко проговорила она, закончив умываться. — Ник сказал, что Арт действительно умер и ты теперь вдова.

Я кивнула, опускаясь на один из пуфиков у стены. Идти в зал не хотелось. Видимо Анку посетили схожие мысли, так как она присела напротив, аккуратно разложив пышные юбки платья по всей поверхности софы. А потом выудила из миниатюрного ридикюля необычную сигару — тоненькую с золотистыми полосками. И от пальцев прикурила, распространяя по комнате сладковатый аромат ванили. Она было и мне предложила, но я отказалась. Несколько минут мы просидели в тишине, молча разглядывая друг друга.

— Значит теперь ты свободна для него. Получается, я нагрела для тебя место, — с горечью в голосе заявила она, стряхивая пепел на белый мраморный пол. — Ведь так и должно было быть. Белая и чёрный. Идеальная пара с момента, как вас увидели вместе. Возрождённая легенда. Знаешь, меня сегодня ударили в живот и трижды отдавили ноги в танце. Так через «неловкость» выразили своё отвращение к утратившей влияние любовнице короля. Ещё две недели назад каждый боялся как-то не так взглянуть на меня, а теперь открыто усмехаются и издеваются. Падшая девица. Как только он официально объявит тебя своей невестой, меня тотчас вышвырнут из дворца. И даже если получу свой дом, то буду одна куковать в нём. Без мужа и детей. Потому что никто не женится на павшей. Я уже пария общества. И всё из-за того, что посмела полюбить короля, будучи девицей. Глупая-глупая я.

— Анка, мир на столице не замкнулся. Я видела, как Се́дов на тебя смотрит. Я слышала, что о тебе говорил шаман Кукулейко. Ты можешь уехать отсюда. Увидеть иные королевства и земли. Быть свободной! Неужели не понимаешь, что скоро освободишься от всех условий и правил? Король не бросит тебя — назначит пансион, подарит дом и земли, позаботится, чтобы ты не бедствовала. Он же благородный. А ты обретёшь полный контроль над своей жизнью. Мало кто из девиц удостоится такой чести, — теперь мой голос был переполнен горечью и завистью.

Она нервно сглотнула, в глазах мелькнула искра понимания. Тогда она встала, затушила сигару, а вместе с ней и верхний свет. Вернувшись обратно на софу, зажгла пальцами огонь. Я никогда не видела, чтобы кто-то мог так легко обращаться с пламенем. В её руках он был игрушечным.

— Да, я многое узнала о себе. Мне рассказали, кто я такая. Так что ты права. Но… я не хочу! Слышишь, не хочу! Я его хочу, только его! — взорвалась она и огонь вспыхнул, разлетаясь во все стороны. Меня не коснулся из-за ариуса — тот встал стеной, попутно защитив и белоснежные занавески на окнах. А вот два пуфика пострадали и на зеркалах появился лёгкий налёт копоти.

Красное платье Анки оказалось безнадёжно испорченным, но ей было всё равно. Всё её внимание поглощал вновь ставший маленьким огонёк между пальцев. Она играла с ним, как дети играют со щенком. Ласкала, роняя крупные, шипящие слёзы.

— Я люблю его больше жизни. И я нужна ему. Понимаешь? Во мне есть огонь, который гасит его страсти. Я возвращаю его из той тьмы, куда он падает. Он питается моими страстями и нам обоим становится легче. В тебе этого нет. Ты такая невинная. Беззащитная как птичка. Он сожрёт пичугу, ведь тебе нечего ему дать… — и она тихо засмеялась, гася пламя ладонями. Они остались подсвечены красным, и этот отблеск некрасиво искривил женское лицо. — Правда грустно получилось? Я люблю Ника, а он любит тебя. А ты любишь Арта. Мертвеца. В итоге никто не будет счастливым, — и она окончательно погасила огонь, прислоняясь к стене.

— Завтра объявят о смерти Артана и я уеду из столицы. Меня не будет минимум год…

Она расхохоталась, но резко оборвала смех, подавившись им.

— Сэл, ну не будь такой дурой. Хочешь уехать домой? Он тебя из-под земли достанет, когда захочется. Ну… знаешь, как это бывает у мужчин. Пока ты была далеко и глубоко замужем, а я близко, он держался. Тяжко было. Я постоянно придумывала, как утолить этот голод. Но мы справлялись. Вместе. А теперь всё рухнуло, и ты говоришь глупости как девчонка, которая никогда не спала с мужиком. Он думает только о тебе. Твоё имя шепчет во сне. А когда он во мне, мыслями обращается к тебе. Только ты ему нужна. Так что, милая Селеста, хватит дурить. Ты останешься здесь, потому что этого желает Его Величество Чёрный дракон.

Набрав грудью воздух, она продышалась, успокаиваясь. А затем встала с места, отряхивая от сажи скукожившееся платье, и подошла ко мне. Наклонилась вперёд, будто читая что-то в моих глазах, и грустно улыбнулась.

— Я должна ненавидеть тебя за то, что он выбрал тебя. Но не могу. Я знаю, через что тебе предстоит пройти и это не даёт ненависти прорости в моём сердце. Крепись, Селеста Каргат. Тебе потребуется всё твоё мужество, чтобы справиться с грядущими испытаниями.

— Ничего не может быть хуже того, через что я уже прошла, — отвечаю ей, закрыв глаза. — И до сих пор прохожу. Сердцем всё ещё ищу его. Всё пытаюсь отыскать слиянием его среди живых. Эта мука словно не имеет конца. Что может быть хуже могильного холода, в котором рыщут нити нашей любви?..

Открыв глаза, поняла, что осталась одна. Анка ушла. Вероятно, она сменит платье и вернётся обратно в зал танцевать и веселиться всем на зло. Быть красной драконицей, роскошной дикой и необузданной красавицей, которой завидовали и от того ненавидели. Надеюсь, её судьба сложится лучше, чем моя.

Я не успела особо задуматься о будущем, как услышала женский крик. Подорвавшись с места, выскочила наружу и помчалась наверх к источнику. И оказалась в тёмном коридоре с высокими окнами, выходящими на море. Там, у одной открытой створки, замерла Анка. Остатки платья взлетали вверх, развеваясь как парус, то скрывая женское лицо, то открывая неприкрытый ужас, заставший в глазах девушки. Подойдя к ней, проследила за взглядом и тоже застыла, не сразу понимая, что вижу.

— Что это такое? — испуганно шепчет Анка, в тиски зажимая мою ладонь. На наших глазах на мелководье поднимались и опускались широкие круглые щупальца, непрестанно находящиеся в движении. Буря, с утра разгонявшаяся, дошла до предела, обрушившись на гавань высокими волнами, в которых шевелились иные отростки гигантского спрута, замершего на глубине. По его телу проходили разряды молний, удивительно напоминая то, что совсем недавно сотворил шаман.