Бронзовая Жница (СИ) - Орлова Ирина Аркадьевна

«Раньше я был чересчур горд, чтобы хитрить и прикрываться именем одного из богов», — признался себе Морай. — «Но раньше я и не обращал внимания на то, насколько церковники подняли голову в остальных провинциях. Дурик говорит дельные вещи. Схаал мне уже не так чужд после знакомства с Чёрной Эйрой. Можно сказать, он моя любовница».

— И всё же одно мне не нравится, — сказал Морай. — Моя мысль проста. Как доа, я по определению превыше людей.

— Несомненно, маргот.

— Драконы не подчиняются богам. Как и боги, они порождены Великой Матерью. Я не хочу унижать своё имя, своего дракона и честь своего рода, прилюдно преклоняясь перед богом попрошаек и безумцев.

— Совершенно верно! — закивал Дурик, и бубенчики зазвенели на его колпаке. — Но вот что я подумал… если мне будет дозволено…

— Давай, Дурик. Шуты — вот те, кто говорят правду владыкам.

— …когда Скара умрёт, — почти шёпотом произнёс тот, — вы станете хранителем его косточек. И назовётесь Жнецом, столь великим, что стережёт останки не только людей, но и драконов. Защитником святыни. Каким когда-то был тот самый Жнец, что бдел над здешним погостом и по легенде слыл хозяином Шакали. Понимаете?

На мгновение Морай ощутил всплеск интереса. Мысль казалась очень дельной. Это дало бы ему некоторый иммунитет от обвинений со стороны церкви — и делать для этого не надо было ровным счётом ничего.

Но всё разбивалось об один простой аргумент.

— После смерти Скары мне это всё будет не нужно, — оборонил маргот и посмотрел прямо перед собой. — Поэтому посей такую мысль — но не увлекайся.

Дурик моментально склонил голову, а Морай встал с кресла. У двери он обернулся. Скинул с плеча гусиный пух и молвил:

— Дурик… я доволен тобой. Проси у меня чего пожелаешь.

— О-о, маргот, — тот расплылся в восторженной улыбке. — Я попрошу. Можно я издам закон, запрещающий слову «дурак» быть дурным?

— Издавай, что угодно. Это не просьба. Это твоя работа.

— Тогда я попрошу у вас что-нибудь ещё! Я подумаю, — с кокетством сказал шут.

Морай улыбнулся и кивнул ему напоследок, а затем отправился обратно в Покой.

13. Женщины при дворе

Вечером этого долгого дня маргот наконец прискакал назад в Покой. Миновал присевших в реверансе — как того требовал указ Дурика — соглядатаев; спрыгнул с седла; кинул поводья конюшонку и сразу же шагнул в холл.

Здесь стало почище. На полу лежали новые ковры; стены неожиданно разукрасились парой гобеленов с драконами; а левое крыло перекрыли от вояк и кур с целью обустройства.

«Указания Мальтары выполняются несмотря на то, что сейчас она отлёживается», — подумал Морай. Однако он уже забыл думать о том, как разрезал ей язык. У него было положительное настроение. По пути к лестнице он шёл и беспечно насвистывал себе под нос. Рабы, что вносили в уборку последние штрихи, при виде маргота буквально исчезли по углам, словно напуганные светом тараканы.

Все эти рабы были дорогие, умелые; некоторые местные, а иные — из-за границы, например, смуглые кудрявые барракиты или уроженцы Цсолтиги с тёмно-коричневой кожей. Морай, впрочем, воспринимал рабов и слуг одинаково. С той лишь разницей, что рабов для службы можно было выбрать — лучших из лучших со всего мира — а слуги были ограничены по большей части местными, и толку от них часто бывало куда меньше.

Чтобы привести Покой в порядок, Морай прикупил себе дюжину именно рабов — потому что, сколько бы ни было слуг, они и вполовину не достигали тех же результатов.

«Еда подстёгивает пуще жалованья; то понятно и мне, и им».

Перед лестницей его остановил один из лакеев в чёрной накидке. Поклонившись на женский манер, он промолвил:

— Маргот, если вам будет угодно, уделите просителю минуту вашего времени…

Морай замедлился на полушаге и увидел невысокую, как старушка, госпожу Грацию — хозяйку «Дома культуры». Престарелая куртизанка выглядела куда старше своих лет из-за «прогонки», которую пила в молодости. Вид её ухудшала неумеренность в белилах и подведённые слишком красным губы. Но в остальном её образ был, как всегда, закончен и красив: багровое бархатное платье, волосы в сеточке и ожерелья, спадающие в квадрат декольте.

А ещё от неё пахло розовым маслом. Морай поморщился, чувствуя, что ему разонравился этот аромат: слишком он прискучил и слишком ассоциировался с публичным домом.

— Славный маргот, — прощебетала бордель-маман. Отведя в сторону свой бумажный веер, она присела в глубоком реверансе.

— А-а, Почтенная, — ответил ей Морай и упёр руки в бока, изучая её взглядом. — Как поживаешь?

— Чудесно, чудесно, — с неизменной светской улыбкой ответствовала Грация. — Надеюсь, и маргот чувствует себя хорошо? Я вижу, вы хромаете…

— Это мелочи для того, кто упал с дракона. Чем обязан, Почтенная? Компенсация?

— Ох, слава …провидению, — запнулась она, обходя упоминание богов, — совсем не тот случай. Я лишь хотела узнать: я полагаю, наша Бронзовая Жница ещё у вас, ведь так?

— Эйра? Да, — кивнул Морай.

«Надеюсь, она уже ждёт меня. Я доставил ей сегодня массу впечатлений, а теперь несу известия, которые исполнят её мрачное сердце восторгом».

Ему хотелось увидеть улыбку на её экзотически прекрасном тёмном лице.

— Я к вам с нижайшей просьбой насчёт неё… — чуть склонилась Грация. — Могла бы я увидеть её на считанные пару минут?

— Нет.

Он не раздумывал ни секунды; это слово само сорвалось с его губ.

Маман растерялась. Она перебрала руками и пролепетала:

— Уверяю, я хотела всего лишь…

— Неважно, чего ты хотела. Просто нет, — прервал её Морай. А затем приветливо улыбнулся, сглаживая свой отказ. — Думаю, у тебя и так полно дел с твоими шлюхами.

— Конечно, маргот, я тружусь денно и нощно, заботясь о них… — она поддерживала разговор, невзирая на свою растерянность.

— Я знаю. Ты учишь их не только тридцати позам в постели, но ещё и всем этим намёкам глазами, кокетливым улыбкам и словам вежливости. Ты ведь была шлюхой моего отца, маргота Минорая, вот и привыкла вести себя, как придворная дама, верно?

Грация, кажется, совсем испугалась. Они никогда не говорили об этом; но Морай немногим ранее узнал это от Мальтары, когда они изучали, кто имел отношение к делам отца. Маман поклонилась вновь, скрывая своё смущённое лицо веером.

— Я сожалею, маргот, что вам довелось услышать такую грязную правду, — признала она.

— Я знаю не только это, — Морай по привычке положил руку на навершие меча в виде шипастого кончика драконьего хвоста. — Ты рожала от него. У тебя было двое. Девчонка, которая умерла, и парень, которого ты отправила куда-то в Арракис. И которому отсылаешь деньги, заработанные с борделя.

На лице Грации появился неподдельный страх. Но Морай ободряюще улыбнулся:

— Этот человек — мой брат, как и Вранг. Кровь доа объединяет нас. Пускай он и незаконорожденный, но я хочу знать его.

«Чем чёрт не шутит, я в небе одинок, как Скара; а против нас целая прорва приземлённых, никогда не знавших полёта церковников. Если бы доа на моей стороне стало больше — драконы нашлись бы. Мы бы их приманили, отбили, украли».

Он знал, что подсластить не вышло. Потому что его репутация опережала его. Одна мысль о том, что её единственный сын может быть найден марготом, испугала Грацию так, что она не сумела это скрыть даже своими светскими навыками.

— Маргот, б-будьте милостивы, — дрожа от страха, прошептала маман. — Прошу… прошу, не спрашивайте меня…

Она знала, сколько постулатов Брезы нарушала. Особенно с учётом того, что в Долине Смерти любой закон имел обратную силу на усмотрение маргота. Из Брезы нельзя было уезжать; но она сумела окольными путями переправить сына. Брезу нельзя было предавать; но она зарабатывала деньги здесь, а отсылала их в другую провинцию. Сотрудничать с врагами Брезы было запрещено; но её сын жил в Арракисе. Представляя своего незаконного брата, Морай слёту мог предположить, что он воин.