Наваждение генерала драконов (СИ) - Лунёва Мария

— О да, — я просияла, мне очень не хватало наших с мамой посиделок. Мы так любили посплетничать, вернее, поведать друг другу обо всех важных событиях дня. — Их прогулка на лодке с Надией обернулась неприятным происшествием. Но наш Ульви научился плавать! А Надия, хм... — я призадумалась. — В общем, весла и лодки не ее конек!

— Ты все еще пытаешься сосватать ему эту милую девочку? — мама покачала головой.

— Она не его, — мои плечи опустились, и настроение снова поползло вниз. — Я уже поняла, что проиграла.

— О, это ты никогда не любила, — мама погладила меня по голове. — Помню, как специально поддавалась тебе в настольных играх, чтобы не видеть твое расстроенное личико. Но да... Не его эта девочка, а жаль. Хорошая она. Это же сколько нужно иметь внутреннего терпения, чтобы эту Гюмзу выдержать. Меня так и подмывает отпустить в ее сторону обидную колкость, но...

— Прости мама, но я несколько раз не удержалась, — призналась и, прикусив губу, усмехнулась.

Раскаянье? Нет, не слышала! Грымза свое заслужила.

— Не стоит, милая, — мама покачала головой. — От таких людей просто нужно держаться подальше, но девочку жаль.

— Ее опекун — дядюшка Сэтт, — невзначай сообщила я.

— Знаю и уже думаю поговорить с ним, — не разочаровала она меня с ответом. — Указать ему на пагубное влияние этой хамки на девочку, раз сам не видит, как принижают малышку.

Улыбнувшись, я покачала головой. Моя мамочка, как и я, просто не могла стоять в стороне и вечно лезла куда не нужно. Мы обе понимали, что нельзя так. Но натуру не изменишь.

— Расскажи, что у тебя и как, милая? — отступив, она прошлась по комнате, разглядывая обстановку. — Тебя все чаще видят в компании угрюмого Хэйла...

— Он вовсе не угрюмый, мама. — возмутилась я. — Он...

— О, ты уже его защищаешь! — на ее лице появился хитрый прищур. — Папа очень зол, но его можно понять. Захарий больше трех лет шлет всем женихам отказы направо и налево. Все у него недостойные: недостаточно чуткие, добрые, нежные, суровые... В общем, недостаточно какие угодно. Писем у него там уже скопилось... Да ты, наверное, и сама знаешь.

— Знаю, мам, но у нас договор...

— Ты помогаешь найти единственную для Ульви и получаешь отсрочку от брака, — что-то в ее тоне показалось мне странным.

Вот такое чувство, что именно в эту сторону она и планировала завернуть весь разговор. Неужели пришла со мной о возможном замужестве беседовать. Я невольно напряглась.

— Да именно об этом мы с папой и договорились, — нехотя пробормотала и сложила руки на груди.

— Ох, милая, — матушка присела на постель. — Так, ведь и в старых девах окажешься.

— Я и хотела...

— Но почему, хорошая моя? В браке столько прекрасного. А Хэйл, я вижу огромный интерес с его стороны.

— Говорит, что я его единственная, — снова сболтнула лишнее, но деваться некуда. Хуже врать, а я такого в отношении мамы никогда себе не позволяла.

— Я так и знала! — она всплеснула руками. — А Захарий мне все: «не может этого быть, этот бесчувственный сухарь неспособен на чувства»

— Он не сухарь! Он очень даже... — я снова запнулась.

— Целовал? — мама прищурилась, а я покраснела. — Милая, между нами никогда не было тайн.

— Целовал, — призналась я, — и обнимал. Я не понимаю себя, мама, и тянет к нему и страшно разочароваться.

— Мне понравился этот мужчина, чтобы там папа не говорил. Суровый, да. Прямолинейный, гордый, высокомерный. Чуточку наглый, чего скрывать, но это даже хорошо. Может, встряхнет тебя наконец и вытащит на свет.

— Мама, ну я ведь не затворница.

— Что ты, что Ульви... Я порой думаю, когда упустила вас...

В комнате повисло молчание.

Мама убрала с подушки тарелку с виноградом, отщипнув себе несколько ягод, и принялась изучать мою постель.

— А кровать у тебя мягкая какая, у меня куда жестче. Это перины пуховые не иначе.

Встав, она откинула одеяло.

— А это что? — В ее руках оказалась злополучная куртка генерала. — Айла? А я чего не знаю! Он что скомпрометировал тебя?! А где браслет! Он должен немедленно надеть тебе его на руку. Айла!

— Мама, — я забрала у нее вещь своего мужчины. — Мы разговаривали на террасе, было прохладно, и он накинул мне ее на плечи. А я забыла отдать. Вот и лежит.

— Не заговаривай мне зубы. Я немедленно зову отца! Хэйл на тебе женится и точка!

— Женюсь, тетушка, — послышалось со стороны террасы, — только вы так громко не кричите, снизу все прекрасно слышно. А у кумушек уши как у сов. Куртка моя. Айла тоже моя. Уговорите ее признать нашу связь, и я прямо сейчас надену на нее браслет. Но я ее не трогал. Вы меня за кого принимаете?

— Прости, Хэйл, — маму как-то отпустило, — просто твоя вещь...

— Не хотел, чтобы Айла мерзла, — он тепло улыбнулся. — Я вижу вам лучше. А причину недомогания уже озвучили?

— Нет, — мама смутилась, — потом, чтобы не наводить смуту. Все же деликатное дело.

— Мама! Что за причина?

Я тут же забыла о том, что обнаружила эта неугомонная женщина, и даже о том, что, кажется, Хэйл нас подслушивал. Проходимец такой!

— Да ничего страшного, милая, но... дела женские. Все потом, я так надеялась, что мы найдем тебе жениха.

— Ну так вы его и нашли, — усмехнулся Хэйл. — Но не буду вам мешать.

Развернувшись, он отошел от двери на террасу.

— Я и забыла, что он живет через стенку, — шепнула мама. — Но заболталась я. Ужин, наверное, уже принесли, пойду я...

— Мама, а что за причина?

— Потом-потом, родная. Меня осмотрит еще один целитель и, если все как мы думаем, то расскажу непременно одной из первых. Все со мной хорошо, опасности никакой.

— Мама!

Но она, вручив мне куртку, спешно сбежала.

Вот же...

Глава 24

— Выходит, больше не ищем избранную для орина Ульви, — Маника скисла. — Жаль, мне очень понравилось. Здесь в поместье скука смертная. Серость и однообразие, а с вами было так весело.

Девушка заправила выбившийся из прически локон за ухо и тяжело вздохнула. В руках она держала постельное белье и несколько чистых полотенец. Положив все это на прикроватную тумбочку, она принялась перестилать кровать.

Вид ее грустного лица поверг и меня в уныние.

— Маника, наш с тобой уговор остается в силе, — попыталась я немного успокоить ее. — С меня все, как и обещала. Будет тебе и платья, и монетки.

— Эх, — она содрала голубую простыню и сбросила ее на пол. — Замуж я, конечно, хочу, но вот думаю — может мне в город податься? Там мужчины наверняка интереснее местных будут. Начитанные, умные. И я бы образование подтянула. Глядишь и приглянулась бы кому. Как думаете, ора?

— Я думаю, что это прекрасная мысль, — похвалила ее порыв. — В городе и возможностей больше.

— Да и работы, — она замерла с подушкой в руках, замялась немного. Прикусила нижнюю губу и все же затараторила. — А вашей матушке служанка не нужна?

— Спроси, — я улыбнулась. — Но даже если и нет, то у отца несколько крупных лавок. И там можно прекрасно устроиться.

Сняв наволочку, она откинула ее к грязной простыне и принялась натягивать новую. Движения девушки показались мне нервными, словно она снова что-то обдумывает, но не решается озвучить.

— Ну? — Подтолкнула я ее.

— А вы за меня не попросите? — она замерла и просяще сложила ладони домиком.

Ну что я могла ей ответить...

— Конечно. Обязательно поговорю с родителями. Уверена, найдется тебе место и в нашей семье, и в карете.

— Ага в аккурат ваше займу, — она расплылась в хитрой улыбке. — Вы, я слышала, поедете совсем в другую часть империи.

— Чего это? — не поняла, на что эта лиса намекает.

— А того! — Она сделала большие глаза. — Вас за спиной уже все ши Айла Уолш зовут. Супруга нашего генерала Хэйла.

Я нахмурилась, но смолчала.

Маника расправила чистую простыню и натянула ее на перину. Водрузила наместо подушку и, сложив одеяло, заправила сверху кровать покрывалом.