Табель первокурсницы (СИ) - Сокол Аня

— Я… я… — слов не было, что, правда, не помешало мне вцепиться в инъектор.

— Вы делаете неправильные выводы, леди, — спокойно ответил седовласый.

Крики раздались ближе, на площади появились Серые, и кто-то указал руками на нас, кто-то продолжал причитать и чего-то требовать, от «прекратить безобразие» до «позвать сюда самого Князя».

— Стоять на месте! — крикнул рыцарь в грязном плаще, беря на прицел метателя гвардейца и его пленника.

Железнорукий застонал, тогда, как седовласый спокойно поднял руки. Белобрысый упал в снег, перекатился и… получил пинок под ребра от мужчины в мокром сюртуке, именно он еще недавно сидел, привалившись к пивным бочкам и мастерски изображая пьяный сон. Мастерски потому что сейчас его взгляд был ясным, как и рука с ножом, что прижался к горлу белобрысого.

— Поднимайтесь, Ивидель, — раздался голос, и магистр Виттерн протянул мне руку.

Я ухватилась за нее, и едва не расплакалась от облегчения. Все кончилось. Серые здесь. И магистр. Все, на самом деле кончилось! Вот только Крис…

Словно услышав мои мысли, Оуэн застонал, заворочался, поднял голову, обводя площадь мутным взглядом.

Я сделала шаг вперед

— Нет, Астер, — милорд Йен схватил меня за руку, за ту руку, в которой был зажат инструментариум.

— Но он же…

— Знаю, — перебил магистр, и было что-то в его голосе, что-то заставившее меня посмотреть ему в глаза, одни нормальный, а второй изуродованный полуприкрытым веком, — Вы, как маленькая, Астер, если наши травники исследуют это вещество, то, возможно, смогут излечить и остальных больных.

— А как же Крис?

— Сотни больных, Ивидель. Тысячи против одного! — он тоже посмотрел на мотающего головой рыцаря.

— Площадь оцеплена, — отрапортовал еще один рыцарь с арбалетом, и я узнала в нем давешнего артиста на ходулях, ногу он все же немного подволакивал.

Раздавались отрывистые команды, кто-то отгонял зевак, кто-то уверял, что ничего страшного не случилось, в свете разрушенной купальни, звучало неубедительно.

— Отконвоировать всех в острог, — отдал приказ тот, кто изображал пьяного.

— Этих двоих в Магиус, — перебил его Виттерн, отпуская мою руку.

Крис еще раз мотнул головой, становясь на четвереньки, с губ сорвался стон. Тихий, почти неслышный. Он поднял голову и посмотрел на меня. Посмотрел так, как никогда раньше, и вряд ли посмотрит в будущем. Вены на лице вздулись, рисунок чешуи на шее стал ярким и выпуклым, словно не набросок смертельного художника, а работа скульптора. Экзекутора, что высекает на живой плоти.

Стон сменился хрипом, а в глазах промелькнуло что-то грустное. Промелькнуло и погасло. Именно так убивает короста. Тихо и быстро, сжимая и не давая делать вдох. Или не давая сердцу ударить, или…

— Нет, Астер! — сказал милорд Йен, — Иногда надо уметь жертвовать меньшим ради большего, — и, смягчившись, добавил, — Поверьте мне, он знал, на что шел.

— Знал, на что шел, — эхом повторила я, только сейчас начиная понимать, что произошло.

— Не думаешь же ты, что мы бросим ученика Академикума? Что позволим отравить воду и вино? Астер, вы как маленькая.

Да, — хотела ответить я. Именно так, я и думала. Позволят, если это будет им выгодно, как позволили Крису избить ювелира, позволят крупной рыбе проглотить малька. Я бы тоже позволила, пока дело не коснулось чего-то личного, чего-то дорогого.

Знал, на что шел… Похоже все знали. Все кроме меня. Ловля на живца, только вот поймали они, кажется, не только гвардейца и белобрысого, но еще и меня.

«Меньшим ради большего» — также иногда говорил и отец. Правильные слова, но иногда от этой правильности начинает тошнить.

Я почувствовала горечь. Великие магистры, дворяне, Серые, они отвечают за всех и вся, за людей на площади, за меня, за Криса. Или делают вид, что отвечают. А я всего лишь девчонка, чей удел вышивать крестиком и воспитывать таких же принципиальных наследников рода.

Меньшим ради большего! Только кто сказал, что жизнь одного — это меньшее?

Я отступила, опуская вторую руку в карман.

— Астер? — милорд шагнул следом.

Хромой акробат еще только начал переводить прицел арбалета с гвардейца на меня, когда Оуэн упал, упал лицом в подтаявший снег. И все престало иметь значение, и даже то, что от Льежского Залогового банка к нам бежала Серая жрица, она махала руками, указывая на седовласого.

Активировать капсюль на сфере можно не только бойком метателя. Любое такое воздействие — это удар, высвобождение энергии. Но ее можно освободить и по-другому, можно разрушить внешнюю оболочку, капсюля. Уж что-что, а это я делать умею. Капсюль настолько мал, что достаточно пары зерен…

Время сжалось, как пружина. И распрямилось. Почему нас на практикумах учат собирать заряд, но не учат делать это вот так, в условиях, когда стрелки часов бегут вперед, как сумасшедшие?

Серая все кричала, рыцарь перевел арбалет, но не успел нажать на спуск, магистр Йен что-то прошипел сквозь зубы, Крис не шевелился. Я швырнула заряд в учителя, одновременно вскрывая пломбу капсюля. Рука Седовласого пошла вниз, словно он только этого и ждал. Те самые колючие зерна изменений сорвались с его пальцев одновременно с моими.

Тот, что изображал пьяного, дернул метателем, но не выстрелил, лишь закричал:

— Взять живы…

Сфера лопнула. И над Круглой площадью повисла тишина. Такая тишина, от которой становилось больно ушам. Да, я не знала, как повторить заряд Рут, не знала, как загнать звук в сферу, но я знала, как загнать туда тишину. Звук — это вибрация, а все что от меня требовалось — это погасить эту вибрацию. Создать звуковую пустоту.

Честно говоря, я сама не знала, как это будет. Достаточно посеять зерно пустоты, и когда оно высвободится, когда сфера лопнет, все звуки устремятся к его центру, так как наш мир не терпит пустот. Я думала, заряд «съест» перепады давления, поглотит вибрацию. Эдакий отвлекающий маневр, который позволит мне сбежать или… не сбежать, а сделать один укол.

Реальность превзошла все ожидания. Не знала, что тишина может причинять боль. Острая пронзительная, от которой в ушах что-то выворачивается наизнанку. Кто-то упал, кто-то беззвучно кричал, как малыш на руках у румяной матери, что шла к каретному двору. Он покраснел и орал, открыв рот, но никто не слышал. Что-то невидимое и острое продолжало ввинчиваться в уши.

Рыцарь дернул головой, отмахиваясь от боли. Посвященный, которому не страшна магия, вот только я воздействовала не на него, и воцарившаяся тишина, заставила его промедлить. Лишь миг. Но мне этого хватило. Нам хватило.

Рука гвардейца опустилась, жалящая магия сорвалась в полет и… минуя Серого, впилась в упавшего пленника, в железнорукого. Седовласый маг тоже знал цену посвящению в рыцари. Белобрысый выгнулся дугой, открыл и закрыл рот, словно рыбка у Гэли в аквариуме.

Магистр Йен покачнулся, сфера лопнула прямо напротив него. Пустота притягивала, высасывала все звуки из окружающего пространства. Больше я ни на кого не смотрела. Крис был так далеко и так близко. Полшага, одно движение, два вдоха и три удара сердца. Все удары сердца на свете. Я почти упала на Оуэна, непослушными руками перехватывая иньектор, и втыкая острие в спину. С отчаянием наблюдая, как зеленоватая жидкость вытекает из трубки, как последние капли собираются на прозрачных стенах и исчезают в полой игле.

Громко хлопнуло, зерно пустоты не бесконечно и даже его можно заполнить.

Младенец закричал, кто-то поминал демонов и всю их родню до пятого колена, кто-то винил во всем Разлом, кто-то князя, а кто-то Серых, что собственно было недалеко от истины. Звуки чересчур громкие, и такие разные

— Хватит, Астер, — инструментариум вырвали у меня из рук, — Хватит фокусов, — магистр Йен тряхнул головой, из правого уха текла кровь, — Встать.

Виттерн был зол и не скрывал этого. Слишком резкими были его движения, когда он рывком поставил меня на ноги, слишком дерганными.

Бывший «пьяный» рыцарь прижимал к земле железнорукого, по телу пленника одна за другой пробегали судороги, с губ стекала слюна, хотя он оставался в сознании. Я могла лишь догадываться, как ему больно.