Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения

Глава 29. В которой я плачу и встречаю легенду

Утром не хотелось никуда идти. Я проснулась от оглушающего гонга — не успевало стихнуть в висках эхо от первого удара, как его уже нагонял второй.

Я вспомнила, как вернулась в ночи в свою келью и сидела несколько часов одна, забившись у стены в тонкое одеяло, даже зажгла снова свечу, грея над пламенем руки. Знобило, и не столько от холода, сколько от предчувствия опасности, в которую я едва не вляпалась.

Одно дело быть недовольной правлением императора и ворчать об этом, но совсем другое — попасть к людям, которые всерьез что-то замышляют. Узнай я об этом у себя дома, я бы, конечно, сказала, что мне к ним надо. Но здесь, в городе богов, меня сковал страх. Я сюда приехала, чтобы научиться управлять даром, но не привлекать к себе много внимания, а стать на сторону мятежников — это подписать себе приговор.

Мэй! Кто бы подумал, что эта пигалица настолько непроста — и что за простодушной девчонкой, готовой прийти на помощь, скрывается хитрая заговорщица. Сколько же здесь тех, кто и правда настроен против Сиркха? Мне казалось, что большинство готовы отдать свои жизни за императора, как тот же Ильхас или Тьяра, однако… Много ли я на самом деле понимаю?

Я не пошла на занятия и снова задремала. Должны быть какие-то преимущества в том, что здесь никому нет до меня особого дела. Боги говорят мне, что я должна выспаться. И понять, как вести себя так, чтобы не навлечь беду.

— Подъем! — рявкнули мне на ухо, и я вскочила в полной панике.

Сам Кьестен де Торн стоял в моей келье — и в первые мгновения мне показалось, что это продолжается сон. Почему он здесь?! Почему позволяет себе такое?

— Может, я что-то упустил? — продолжил Кьестен, смерив меня пристальным взглядом. — Ты у нас будущая наставница, и тебе можно делать, что вздумается? Или просто решила проверить, насколько крепкие у меня нервы?

Я открыла рот, пытаясь сказать хоть что-то в своё оправдание, но он уже неодобрительно сощурился:

— У нас тут расписание, и по нему сейчас ты должна не нежиться в постели, а страдать. Так что давай, принцесса, навстречу судьбе — одевайся и выходи, пока я не решил помочь тебе ускорить процесс… — Взгляд сухих небольших, но таких цепких глаз потяжелел. — Или… вечерние прогулки мешают твоему обучению? Завела себе новых друзей?

От подозрительности, проскользнувшей в его голосе, пробрало ознобом. Он видел, что я ходила за Мэй в заброшенный сад? Подозревает в связи с заговорщиками и поэтому пришёл лично, чтобы убедиться, не связана ли я с ними?

— Не знаю, о чём вы говорите! Вчера мне было плохо. Тошнило после несвежей еды, — выдавила я, очень неплохо изображая недомогание.

Когда-то отнекивалась дома от нелюбимых занятий, а отец и мать всегда велись на мои представления и даже переживали о здоровье дочери — ведь моя бабушка, папина мать, всегда так натурально всплескивала руками, что я родилась слабенькая, слишком худенькая, что нужно обязательно кормить меня пять раз в день, чтобы я не померла от своей слабости.

Если раньше меня это доводило до белого каления в попытках доказать бабушке, что я не слабенькая и что тумаки моему брату достаются от моих кулаков, и что я вполне себе способна выжить даже без усиленного откармливания — то в определенные моменты эта “слабость” играла мне на руку, когда я могла демонстративно слечь в постель или принять болезненный вид, чтобы не ходить на скучные уроки чистописания, а просто валяться и читать очередную увлекательную книгу из маминой библиотеки.

Кьестен де Торн схватил меня за запястье, подержал пару мгновений, будто успел за это время мигом “прочитать”, как открытую книгу:

— Подъем, свежий воздух помогает. — Он потянул на себя и заставил подняться. — Сегодня у нас в программе тяжёлая работа с дисциплиной. Начнем с тобой личные занятия, раз ты у нас особый случай.

Так вот почему заявился сам! Оказывается, одним избранием в команду я не обошлась, и теперь Кьстен ещё и мой личный наставник?..

Выпустив мою руку, он резко уточнил:

— Отправишься мыть тарелки или пойдешь тренироваться?

И, не оставляя пространство для споров, вышел за дверь.

Едва попадая в рукава, я оделась, собрала на ходу волосы в высокий небрежный хвост и вышла за тренером наружу, чтобы потом подняться на гору, где проходили утренние практики. Почти все уже разошлись по другим занятиям, и только с десяток учеников ещё собирали себя в кучку после долгой утренней медитации. Рассвело.

Поднявшись наверх, я встретилась взглядом с Мэй — и та улыбнулась как ни в чем не бывало. Кажется, никто вчера не заметил мою попытку за ней проследить. Значит, можно продолжать делать вид, что ничего и не было. И я ни о чём не знаю.

И мой “личный” наставник Кьестен де Торн отлично в этом помог — заставив с первых же минут забыть обо всем, кроме самой практики.

— Давай, я знаю, на что ты способна. К демонам лень, ну-ка, держи спину.

Он заставил повторить меня все движения утренней разминки начиная с приветствия солнцу и заканчивая позой воина, в которой я должна была сохранять баланс, равновесие, держать руки вытянутыми параллельно земле, следить за тем, как колено находиться над босой стопой, взгляд направлен вперед к солнцу, встающему над горизонтом, а вес тела смещен к центру. При всём этом мне следовало не забывать следить за дыханием, вдохом и выдохом, и чувствовать каждую частицу тела: от кончиков волос до пальцев, удерживая границы замкнутыми и не позволяя никому их нарушить.

Поза воина дарила силу и гибкость телу, и я с радостью чувствовала, как злость превращается в энергию, что теперь жглась в крови. Мне казалось, что никто, даже сам Кьестен, не способен поколебать эту растущую уверенность, но хватило одного лёгкого касания плеча, чтобы мой хрупкий баланс пошатнулся. Я споткнулась, едва не рухнув на сухую землю, но в последний момент упёрлась кончиками пальцев, удерживая равновесие.

— Ещё, — его голос был бесстрастным, но не терпящим возражений.

Я стиснула зубы и вернулась в позу, восстанавливая контроль над собой.

— Не удивляйся, что с тебя больше спрос, — скупо добавил Кьестен, наблюдая за мной с лёгкой тенью усмешки. — Огонь — величайшая сила. Но если ты не научишься держать себя, а затем его в узде, он сожрёт тебя первой.

Я молчала, сквозь стиснутые зубы контролируя дыхание.

— Для этого нужен контроль тела, — продолжал он, обойдя меня по кругу, словно оценивая хрупкость моей уверенности. — Всегда. В каждое мгновение твоей прежде бесцельной жизни.

Я резко подняла на него взгляд, но он даже не взглянул в ответ, словно произнёс это невзначай.

— Теперь у тебя есть, как минимум, одно стремление, — заключил он холодно. — Отточить контроль до совершенства. Или же придется наблюдать, как твоя сила разносит тебя на куски. Ясно?

Я сглотнула, но ничего не сказала. Видел ли он вчера, как едва не вспыхнули светильники? Или же просто знает?

— Ойренахата покажет все твои сильные и слабые места, и теперь ты должна работать на команду. Если другим поможет покровительство Метта или Кими, то твоя задача — искать помощи у Ойгона. Только чувствуя свое тело в каждый момент времени, ты сможешь спасти себя от разрушения. Ну и всех нас заодно.

Он сделал медленный шаг, а потом остановился, смерив меня взглядом, в котором не было ни капли сочувствия.

— Увы, с вами, стихийниками, всегда сложнее, — проговорил он. — Не разбираете, где ваше, а где нет. Огонь или воздух — для вас это нечто естественное, да? Вы сливаетесь с этим, забывая, что у вас ещё есть тело и человеческое сознание.

Я продолжала молчать и возвращать себя в тело, удерживая сложную позицию и пытаясь переварить его слова, но учитель уже продолжал:

— Одно дело — схватить чужую мысль, эмоцию, слиться с кем-то из людей, присвоить себе часть другого. Это понятно, человеческое. Но совсем другое — отдать себя стихии, которой ты принадлежишь.