На изнанке чудес (СИ) - Флоренская Юлия

Впрочем, лучше уж такое соседство, чем две ненормальные собаки под боком, которые заходятся лаем по любому незначительному поводу. Как только Марта вошла в сени, псы Юлианы с задорным тявканьем пронеслись мимо. Дверь закрылась, едва не прищемив им хвосты. Кекс в два прыжка преодолел ступеньки и, живописно проехавшись по палой листве, угодил мордой в свеженький сугроб. Пирог решил, что будет умнее. Подобрался к столу, недоверчиво ткнулся мордой в рыхлый снег и встал на задние лапы. От праздничных блюд остались жалкие крохи. Ветер лениво теребил края скатерти, шарил по столу, ища, чем бы поживиться. Тускло блестели железные колпаки с подносами, зловеще щурилась забытая профессором маска. Ни следа от прежних и, надо полагать, богатых яств. Пирог был страшно сердит. Кружа рядом с Киприаном, он долго возмущался по поводу того, что ему не досталось пирога.

— А ну уймись! Не досталось пирога, так достанется пинка! — пригрозила Юлиана, болтая в воздухе ногой. Спускаться на грешную землю она, судя по всему, желанием не горела.

Но тут появилась Пелагея с граблями и таки заставила ее спуститься.

— Соберите листья в кучу, а кучу свезите на тачке в выгребную яму, — распорядилась она, подозрительно покашливая. Сама в тапочках, еле ноги передвигает, глаза слезятся. Никак и она иноземную хворь подхватила!

— Нездоровится мне, — подтвердила догадку Пелагея и ушлёпала за порог, утирая рукавом сопли. Дом впитал запахи каштанов, ольхи, терпкой палой хвои, чтобы приберечь их до весны и выпустить на волю с первой оттепелью. Эти запахи почуял кот Обормот, уловили Теора и Майя. Лишь Пелагея не заметила перемен.

Утро стыдливо прикрывалось туманной кисеёй, сетуя на свою бледность. Оно попыталось взять взаймы немного румян у солнца, но солнце пожадничало. Сегодня оно решительно отказывалось выполнять свои обязанности. Тем более что в Вааратоне день был объявлен нерабочим.

Василиса сквозь зубы пожелала служащим весёлого Безлистья и скрепя сердце закрыла двери «Южного ветра» на засов. Праздники она ненавидела по той простой причине, что совершенно не умела развлекаться. Охота за сенсацией — пожалуйста! Припереть к стенке обладателя ценных сведений — с удовольствием! А вот бить баклуши и вести праздные разговоры для Василисы было сродни медленной, изощренной пытке. Однако всегда имелся последний путь к отступлению — залечь в спячку.

Елисей убедился, что сестра не выйдет из спячки в ближайшие несколько часов. Выкрал ключ от чёрного хода и выскользнул на мороз. Пустынная дорога хрустела под ногами белой глазурью. Деревья по обочинам стояли в крупных кристаллах инея. И ни души.

— Целую неделю пахали, как кони! — доверительно сообщил Елисей чёрному ходу, поворачивая ключ в замочной скважине. — Сестрица только чудом не прознала о нашей афере.

Рядом с дверью нарисовался главный «аферист» — в расшитом кафтане и маске паяца. Паяц переминался с ноги на ногу, загадочно ухмылялся темно-вишнёвыми губами и ничуть не стеснялся загадочных надписей, которыми было покрыто всё его лицо.

— Спасибо, что вызвался помочь.

— Да не за что, Звездный Пилигрим. Только учти, меня в это дело не втягивай. Если попадёшься, отдуваться будешь сам.

Паяц кивнул. На бутафорском колпаке без звона закачались бубенчики. Беззаботный, с нестираемой улыбкой и странным блеском в глазах, он юркнул внутрь печатного бюро и затаился там до поры до времени.

Ближе к обеду народ разгулялся, высыпал на улицы и, кутаясь в плащи, стал запускать в воздух механических насекомых. Ресторанчики и кабаки ломились от посетителей. На площади в белых перчатках играл живой оркестр. Паяц удобнее перехватил раздутую папку с неведомым содержимым, воровато огляделся и прибавил шагу. Лотки с живой рыбой миновал. Очередь за живым пивом обогнул и подивился живости, с какой расходились товары на ярмарке за углом. Вот оно, условленное место! Ярмарка. Торговля там как раз достигла последней стадии кипения и бурлила, точно варево в котле. Не продохнуть, не протолкнуться. Снег под колёсами безлошадных экипажей превратился в бурое месиво. Мамаши с колясками, няни с неслухами, говорливые студенты и школьники с их шумными баталиями позади. Пора бы паяцу малость порезвиться.

— Эй, шут гороховый, с тебя причитается! — окликнула его девушка в маске, едва он поравнялся с лотком. Над лотком красовалась большая красная надпись «Бесплатно». Паяц бухнул папку на грубо вытесанные доски и перевел дыхание.

— Почему именно жуткий спятивший кролик? — поинтересовался он. — Других масок не было?

— Я спятила, когда вызвалась тебе помогать! — напряженно рассмеялась Рина. — Грандиоз наверняка пустил по моему следу собак. Зуб даю, его ищейки рыщут в округе.

— Хочешь сказать, ищейки не догадаются, что под личиной кролика-психа скрывается сбежавшая невеста? И с чего ты взяла, что именно сегодня?

— По пути сюда я видела южанина, — тихо ответила Рина. — Он вернулся за мной.

Паяц озадаченно почесал в затылке.

— Так, слушай порядок действий. Мы быстренько раздаём несколько глав, сматываемся…

— И придумываем новый порядок действий, да? — закончила за него Рина. — Опоздал. Я уже всё придумала.

Она достала из кармана билет на трёхчасовой поезд.

— Вот. Уезжаю. Может, отца разыщу, — невесело добавила она. Глаза на мокром месте, но под маской разве кто заметит? — Ходят слухи, что отец погиб во время пожара. Я слухам не верю. Он, должно быть, жив. Поселился где-нибудь в деревне, чтобы внимания не привлекать. А ведь когда-то был великим учёным…

— Я тебя не оставлю!

— Ты нужен здесь. Ты и твоя книга. — Она развязала на папке тесёмки, вынула первую главу и, приподняв маску, поднесла к носу. — Вкусно пахнет. Типографией.

При виде ее печальной улыбки у Пересвета защемило сердце. Он избавился от маски паяца, схватил Рину за плечи и как следует встряхнул.

— Перестань! Мы не должны вот так расставаться!

— Звездный Пилигрим, — горько усмехнулась та. — А псевдоним подходящий.

Она прокашлялась, водворила размалеванную маску паяца на место и, перекрывая ярмарочный гул, призывно закричала:

— Эй, люди добрые! Подходите, разбирайте! Правда без прикрас! Задаром отдаём!

Если бы в Сельпелоне обучали торговать, Рину взяли бы без экзаменов и сразу на последний курс. По крайней мере, со своей лужёной глоткой она переплюнула бы любого торгаша. Объявление о том, что отдают задаром, подействовало, как магнит на железную стружку. Вскоре у лавки образовалась нешуточная толкотня. Отовсюду потянулись руки: маленькие с тонкими пальчиками, морщинистые, в перчатках, заскорузлые мозолистые ручищи с грязью под ногтями, волосатые лапищи и пухлые красные руки, воняющие рыбой.

Рина усмехнулась под заячьей маской и подтолкнула паяца.

— Не зевай, раздавай! Завтра город будет гудеть, как генератор в самоходном экипаже!

Пересвет не глядя совал людям исписанные пачки.

— У тебя есть теплая одежда? Как ты будешь там одна? Осталась бы с нами. У Пелагеи ведь не дом — настоящая цитадель!

— Грандиоз и без того точит на вас зуб. Я только масла в огонь подолью.

— А если тебя выследят и сцапают на перроне?

— Я буду осторожна. Как доберусь, пошлю тебе весточку.

На них с трёх сторон напирали зонты, войлочные шляпы, начищенные до блеска лысины. Здесь же были хорошенькие лица студенток, насупленные физиономии профессоров и — в единственном экземпляре — бандитская рожа с жёваной самокруткой во рту. Все что-то вопили, а что — не разобрать.

Поверх голов Пересвет цепким взглядом выхватил белый скособоченный тюрбан южанина и несколько жандармских фуражек. Неужели к поискам подключили жандармов?! Оперативно.

— Эй, бешеный кролик, — обратился он к Рине, перекрикивая гам. — Похоже, ты выбрала верную тактику.

— Чего? — не поняла та.

— Тактика, говорю. «Делай ноги» называется. Беги сейчас, если тебе дорога жизнь! Вон они, голубчики, явились — не запылились.