То есть это всё он говорил мне?
—Отпустишь? – нервно сглотнула я. То есть… неужели это вообще возможно?
Валуа кивнул. Его зеленые глаза сверкнули, словно подтверждая намерения их владельца.
— Отпущу.— Тихо произнес Этьен.
Странно, но я ему поверила. Ему, много раз предававшему меня, неискреннему, злому, изворотливому герцогу-волку.
Причем поверила я не потому, что у меня не оставалось другого выбора. А потому что было в его тоне что-то такое, что нельзя было ни сымитировать, ни сыграть.
Я кивнула, и только тогда мы втроём вернулись в замок.
Пока редкие слуги, невесть зачем бодрствующие посередине ночи, охали по поводу моего возвращения (Интересно, откуда? Остальные что, не бегали во время полнолуния?), Этьен молча проводил меня в спальню, отдавая на ходу резкие приказы.
Он говорил очень быстро, но тихо (Жанна опять уснула) – так, что я не могла разобрать всего; однако главную мысль я всё же уловила – Этьен и в самом деле организовывал мой переезд.
Оказавшись возле дверей его комнат, я замерла, чувствуя, что не могу заставить себя снова это сделать – переступить через порог, оказаться там, внутри.
—Тая? – обеспокоенно замер возле меня Валуа.
А я, кажется, плакала…. Иначе откуда бы взяться солёной воде на моем лице?
— Я не могу… — честно призналась я. – … не могу.
Мне было физически больно возвращаться в это место.
Насилие со стороны нежеланного мужа; страх и боязнь за будущего ребенка; унижение, воспоминание о том, что случилось в этих комнатах с его матерью – и воображение себя самой на её месте.
Это место было полно боли, звериной жестокости и моих самых страшных страхов…. Которые, к счастью, так и не воплотились в реальность.
Наверное, это было очень глупо: стоять голой возле массивных, покрытых позолотой и веками истории, дверьми и начать откровенничать, но…
… я сейчас не могла иначе.
— Наверное, я должна быть благодарна тебе за то, что сейчас я не в клетке, — тихо произнесла я, осторожно прижимая к себе дочку. – Совет ваших вожаков дал тебе полную свободу действий. Уверена, если бы ты это и сделал, никто из ваших не сказал бы тебе даже слова, но…
Я покачала головой.
—…но я не смогу жить так, как жила моя мать. Это больно.
Этьен посмотрел на меня долгим – каким-то непонятным взглядом – и хрипло произнес:
—Мы потом поговорим об этом. Когда ты успокоишься и придешь в себя.
Меня бросило в холодный пот.
— То есть? – испуганно воскликнула я, чувствуя себя ужасно глупо: он ведь обещал! Он сказал, что отпустит нас!
— Ну, ты же разрешишь мне навещать вас с Жанной? – устало усмехнулся Этьен. – Я был плохим мужем, но ты не можешь упрекнуть меня в том, что я был плохим отцом.
Это правда. Он не был плохим отцом.
Этьен, явно подслушав мои мысли, удовлетворённо кивнул.
— Если тебе неприятно находится в наших комнатах, можешь одеться в детской. Я предупрежу горничных.
Он подошёл к соседней двери и гостеприимно отворил её для меня.
Я вошла внутрь.
Няня Жанны встретила меня необычайно странным взглядом. Мне даже показалось, что она попятилась, зажав рот рукой.
— Мадам, вы… вы вернулись? – прохрипела Мишель. Я кивнула и неуверенно прошла внутрь комнаты.
Не в спальню Жанны, а гостиную, где имелись диваны и кресла.
Я растеряно посмотрела в сторону, где находились двери, соединявшие детские комнаты с комнатами Валуа.
Этьен ведь предупредит прислугу, чтобы те принесли мне платья, или нет? А может, мне надо самой попросить Мишель?
Я покосилась на няню.
— Мишель, ты бы не могла принести мне какую-нибудь одежду?
— Мадам? – спросила оборотница, явно растерявшись.
— Ты бы не могла сходить в мою гардеробную и принести что-нибудь мне из одежды? – повторила я свой вопрос.
Мишель сглотнула.
— А вы… мадам…
Она хотела о чем-то меня спросить, но совершенно ясно не знала, как это сделать.
—Если хочешь, позови дворецкого, — предложила я служанке компромисс, за который та тут же уцепилась.
Правда, как только она направилась к двери, в эту самую дверь постучали. Этьен всё же прислал горничных с моей одеждой.
Надев один из халатов, я отправилась в ванную, поручив заботу о Жанне нервно дергающейся Мишель.
Чего она так волнуется?
Передав дочь на руки няне, я вдруг заметила, что её прическа сильно изменилась.
Хмм, не самое подходящее время, чтобы на этом заострять внимание, но... в общем, я просто заметила это вслух:
— Ммм, ты поменяла прическу.
—Да, на прошлые выходные, — кивнула Мишель, походя к двери. — Сестра в гости приезжала сразу после праздника полнолуния – она у меня стилист.
Кивнув, я продолжила движение в ванную комнату, и когда я уже пустила воду в душе, до меня дошло то, что сказала няня.
Выскочив из ванной, я с ужасом покосилась на Мишель.
— Мадам? – застыв на месте, испуганно спросила няня.
— Когда, ты говоришь, был праздник полнолуния?
—Так… уже больше двух недель.
Я зажала рот рукой.
Больше двух недель!
Двух недель!!!
Получается, всё это время я была…
— … я была в лесу, да? – спросила я у Мишель. – После того, как я обернулась, я так и оставалась в теле волчицы?
Няня дочки медленно кивнула.
— Мы думали, что вы уже не вернётесь, — тихо прошептала няня. – Один господин герцог всё ещё продолжал верить.
Я кивнула и медленно вернулась обратно в ванную комнату.
В голове была полная неразбериха: моё странное времяпрепровождение в наблюдении за волчицей, моё отсутствие в замке; Этьен, внезапно решивший отпустить меня вместе с дочерью, хотя Совет Вожаков был на его стороне…
А ещё в зеркале, в его отражении, подсвеченным электрическими лампами, на меня смотрела другая Тая.
У меня была тяжелая беременность. Пусть я и не сумела набрать много веса, как это случалось с моими приятельницами, но изменения всё равно были. Помнится, Гийом говорил, что даже оборотницам нужно время на восстановление, но…
… сейчас я оказалась не просто похудевшей. Моя фигура вновь приобрела фактуру и изгибы; вместо худого желе, появились едва заметные, но всё-таки рельефы мышц…
Это было так круто, что я даже несколько раз покрутилась вокруг, чтобы получше рассмотреть себя в зеркало.
Значит, две недели многочасовых пробежек в лесу. Или всё дело в обороте?
Теперь становилось понятно, почему у меня не было больше молока. Две недели. Видимо, Жанну уже перевели на смесь.
Я не смогла сдержать усмешки: наконец-то сбылась голубая мечта доктора Гийома.
Улыбнувшись своему отражению, я показала самой себе язык. Злая Таисия…
Но, как говориться, с волками жить – ещё не так завоешь.
А потом мне захотелось проверить ещё кое-что.
Задрав шею, я провела по ней рукой, надеясь, что и тут случилось чудо – однако, увы, там всё ещё бледнел шрам – метка, которую Валуа оставил на моём теле.
Это не вытравилось даже после оборота. Я горько усмехнулась.
Нет. Разумеется, нет. В этом мире не могло существовать ничего, что было бы в состоянии дать мне от него свободу.
«Один господин герцог всё ещё продолжал верить»…
Я не сомневалась – это он вернул меня сюда. Не знаю, каким способом, но вернул.
« И пообещал отпустить».
Я выдохнула.
Неужели это произойдет на самом деле? Неужели я смогу наконец-то покончить с существованием рабыни; с навязанной мне жизнью в их звериной стае, где оборотень оборотню скорее волк, чем друг; где женщины, не отягощенные моральными устоями общества, превращаются в самок, готовых лечь под первого же сильного оборотня, а мужчины пользуясь отговоркой про вымирание расы, трахают всё, что придется…
Встав под душ, я почувствовала осторожное касание Валуа к моим мыслям. Осторожное, почти невесомое. Я замерла на месте, выжидая дальнейших действий Альфы.
