- Касс разжал руки, сделав осторожный шаг назад.
- Ты пожалеешь, - Оливия резко развернулась и теперь неотрывно смотрела в его ставшие пронзительно зелеными глаза.
- Помочь? - проигнорировав ее выпад, кивнул головой Касс в сторону стоявшего рядом коня.
- Пошел ты, - Ли вставила ногу в стремя и, зацепившись связанными руками за луку седла, легко забросила в него свое тело.
Сипло вдыхая и выдыхая воздух, она закрыла глаза, и клокочущая внутри нее ярость полыхнула огнем, обжигая ее сердце пламенной смолой ненависти. Он пожалеет. Придет день, и она заставит его заплатить за каждую секунду унижения и боли, что он ей причинил. За каждую пролитую слезу. За безысходность, опустошение и отчаяние, поселившиеся в ее душе. За сломанную жизнь. За все, чего он ее лишил. Он заплатит.
Касс схватил поводья жеребца Оливии, привязав к своему седлу.
- Ехать будем быстро, - резко заметил он, не поворачивая головы в ее сторону. - Держись крепче.
- Смотри, как бы сам не вывалился из гнезда, ястреб недобитый, - вспыхнула Ли.
Касс грубо хлестнул своего коня, срываясь на безумный бег, и Ли, пошатнувшись, вцепилась в лошадиную гриву, потому что в дель Орэна будто бешенный орк вселился - он гнал по дороге как сумасшедший: без устали, без оглядки, словно за их спиной сходила снежная лавина и они, обгоняя ветер, мчались прочь, спасая свои жизни.
Он останавливался в попадавшихся на пути заставах лишь два раза, и то только для того, чтобы сменить взмыленных лошадей на свежих и позволить солдатам справить нужду.
Оливии ужасно хотелось пить, мышцы на ногах болели от постоянного напряжения, а ремень, стягивающий руки, стер кожу до волдырей, но она упрямо молчала, ничем не выдавая слабости. И даже когда Черный Ястреб протянул ей кружку с водой, она злобно выбила её из его рук, облив ненавистного ублюдка с головы до ног.
Ли видела, как в его сузившихся глазах разгораются искры бешенства, как неистово ходят желваки на скулах, и все ждала, когда же его терпению придет конец и он перестанет изображать из себя высокородного аристократа, и покажет свое истинное лицо - отвратительное, уродливое, зверское, скрытое за обманчивой маской высокомерия и светской надменности.
Ей было наплевать, что он с ней сделает. Единственное, что тревожило девушку, так это состояние Джедда и Лэйна. В короткие моменты передышек она оглядывалась назад, выискивая их взглядом, и еще больше расстраивалась, когда видела испуганное и бледное лицо мальчика. Охотница проклинала себя за то, что из-за нее пацан попал в такую передрягу. Чувство вины и отчаяния немного гасилось тем, что солдаты давали ему на остановках есть и пить, впрочем, как и Джедду. И в отличие от нее, друг благами, что предлагали враги, не брезговал.
Оливия всю дорогу гадала, куда этот придурочный их везет, а главное - зачем? Разгадка тайны пришла к ней под вечер, когда, объехав гарнавельские леса с южной стороны, они выехали на широкую дорогу и впереди замаячили высокие стены Хелликии.
- Мальчишку и мастрима отправьте к доджу, - отдал распоряжение Касс, когда они в сумерках въехали в город. - Найдите моих людей и ждите нашего возвращения.
Охотница злорадно прищурилась, глядя в широкую спину герцога. Этот придурок, похоже, ее недооценивал - теперь, когда он остался без охраны, у нее были все шансы сбежать, а уж способ как вызволить Джедда и Лэйна она обязательно найдет. Но стоило ей об этом подумать, как герцог вероломно сдернул ее с лошади, а затем, перебросив через свое седло, словно мешок с дерьмом, помчался по мощеным булыжником мостовым. Оливия билась о круп животного и, стиснув зубы, одаривала ненавистного ублюдка всеми отборными ругательствами, которым за три года скитаний выучилась у Джедда и вольных мастримов, и жалела только об одном - что висит она очень неудобно и нет возможности укусить эту тварь за ногу - резко, со всей силы, так, чтобы почувствовать во рту вкус его поганой крови.
В темноте она не видела, куда он ее везет. Перед глазами мелькало только полотно дороги, и Ли возблагодарила Всевидящего за то, что у хелликийцев она была вымощена камнем и ей не приходилось глотать пыль из-под копыт мчащегося во весь опор скакуна.
Наконец дель Орэн сбавил скорость, а затем и вовсе остановил своего коня.
- Храм оцеплен, Ваша Светлость, - послышался голос из темноты, потом зазвучали торопливые шаги сразу нескольких пар ног.
Оливия приподняла голову, чтобы осмотреться, но в этот момент сильные руки герцога стащили ее вниз, ловко забросив на плечо. С досады охотница стукнула связанными руками его по спине, но он лишь крепче сжал ладонями ее лодыжки и, на ходу раздавая указания, пошел куда-то вверх по лестнице.
- Все вон из помещения. Ждите меня на улице, - рявкнул Касс, а затем резко поставил Оливию на ноги.
- Вонючий гоблин, - выругалась Ли, когда, протерев глаза, поняла, что он притащил ее в Храм Огня.
В каменной пасти царил зловещий полумрак, подсвеченный красноватым сиянием, идущим из утробы дракона. Где-то там, внутри, казалось, бушевало безумное пожарище, и его отголоски рисовали на стенах танцующие тени, которые становились то ярче, то бледнее, то снова ярче. Днем храм выглядел не так жутко, но во мраке ночи он показался Оливии каким-то устрашающим и ввергающим в ужас местом - преддверием в подземный мир темного Эреба. Девушка невольно попятилась назад, но герцог, цепко схватив за предплечье, подтащил ее к самому жерлу, мерцавшему тлеющим жаром.
Мужчина быстро вытянул руку, и в его раскрытой ладони ярко вспыхнул огонек - тонкий, испуганно дрожащий, подсвечивающий лицо дель Орэна бордовым цветом и придающий ему какой-то потусторонний нечеловеческий облик.
Касс схватил связанные ремнем руки Оливии и вложил в них колышущийся лепесток.
Ли с ужасом смотрела, как оживший кошмар повторяется снова. Пламя рассыпалось на части, слоилось, зыбко расползалось в пространстве, превращаясь в алый огненный цветок. Он все ширился и увеличивался в размере, раскрывая пылающие лепестки, прорастая в землю тонким стеблем, выпуская длинные вьющиеся усики, закручивающиеся вокруг их с герцогом тел.
- Д'аххарэ ашш саантэль дрраххар, эс сса винн эль корро, - мрачно произнес Касс, принимая выбор дракона. Он поднял на ошеломленно притихшую Оливию взгляд, и внезапно цветок, повисший между ними, полыхнул яркой вспышкой, а потом из горла дракона вырвалась воющая стена огня.
Кассэль не понимал, что случилось. Происходило что-то, выходящее за рамки того, что он знал об обряде, легенде и проклятии
