Явление магического договора (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна

Вторая, похожая на первую как капля воды или как зеркальное отражение, согласно кивнула.

— Вижу. Хорош. Чрезвычайно.

К чему относились эти слова, никто из посторонних бы не догадался. Оценивала ли она импозантный внешний вид мужчины, или осуждала его за недостойное поведение, из-за полной безэмоциональности ее голоса понять было невозможно. Но для ее насмешливой сестренки никаких тайн не существовало.

— И что, ты все еще против моего мудрого плана? — первая откинулась на спинке кресла и призывно кивнула официантке.

Та прибежала тотчас, взяла поданный золотой и тут же забыла о необычных посетительницах.

Как раз в это время граф поднялся, обнимая одну из легкодоступных девиц и целуя другую. Троица поднялась наверх, провожаемая презрительными взглядами необычных посетительниц.

— Я была не права, каюсь, — признала вторая. — Придется сделать так, как ты задумала, хотя мне этого и очень не хочется. Но давай пойдем отсюда, противно.

Они ушли в главную часть здания, туда, где были устроены номера для приезжих, и где царила благодатная тишина. Войдя к себе, они закрыли двери и позвали горничную. Шустрая Мариула, приехавшая с ними из родительского имения, помогла девушкам раздеться и убежала в свою комнатку, расположенную рядом с их двумя спальнями.

Сестры в длинных ночных рубашках, искусно расшитых по подолу и горловине шелковыми синими колокольчиками, устроились на широком диване и одинаково усмехнулись. Беатрис принялась пальцем рисовать в воздухе знак бесконечности, выражая свое уныние.

— Какая же Помаррия отвратительно скучная страна! Здесь никогда ничего не происходит, если не считать вульгарных и пошлых мужских развлечений.

— Ну еще бы, ведь в них участвует сам наследник герцогской короны, странно, что сегодня его здесь не видно, — Изабель, как обычно, была настроена еще более скептически. — Но в самом деле, почему никто не пытается подвинуть герцогский род, чтоб самому править этими пусть и не слишком жирными, но и не нищими землями? Странно это. В других странах интриги, козни, недовольство, крамола, а здесь сплошная скука.

— Да, мы к такому не привыкли. Везде, где мы бывали, вовсю кипела жизнь. А тут тихо, как в болоте, только лягушки квакают, — Беатрис сладко зевнула, прикрыв рот ладонью. — Как же утомляет это путешествие в карете! И как люди такое переносят?

Не отвечая на риторический вопрос, сестра деловито перешла к более насущным вещам:

— Ты хотела выяснить на месте, что нам следует предпринять в связи с этим дурацким магическим договором. Полюбовавшись на поведение навязанного нам женишка, вывод один — никому из нас граф Ванский не по нраву. Что делаем?

— То, что решили, что же еще? — Беатрис негодующе, будто по носу мерзкого жениха, стукнула кулаком по пуховой подушке, выбив из нее легкую пушинку.

— Итак, ты будешь сладкой мямлей, а я энергичной нахалкой, — постановила Изабель.

— Это слишком скучно, быть мямлей, — воспротивилась сестра. — Почему ты постоянно забираешь себе все самое интересное?

Изабель строго посмотрела на нее и с искусственной жалостью предупредила:

— Милая Беатрис, ты не справишься с жесткой ролью нахалки. Прежде чем толкнуть кого-то, ты примешься нудно за это извиняться. Так что уж давай оставим все как есть.

Та рассмеялась, представив, как она извиняется перед бандитом, прежде чем отправить его куда подальше.

— Ты преувеличиваешь, — все-таки воспротивилась она, не желая играть скучную роль.

— Разве не ты намедни просила прощения у парня, который вздумал тебя обнять? — ехидно напомнила Изабель. — Это было весьма забавно. Сначала извинение, потом магический удар. Уверена, такое он запомнил надолго.

— Это была ирония, — Беатрис не понравилась столь вольная трактовка ее поведения. — И ему сильно досталось, я его даже слегка пожалела.

— Вот! — довольно вздернула вверх указательный палец Изабель. — Ключевое слово в твоем поведении — жалко! Мне такая чушь и в голову не приходит. К тому же я старшая, тебе со мной спорить не след.

Беатрис мгновенно вспыхнула.

— Не выдумывай, старшая она! Нас перепутали сразу после рождения, даже до пеленального столика не донесли. Так что скорее всего старшая — я!

— Ладно, не будем спорить, — мудро пошла на уступки Изабель. — И давай спать. Завтра сложный день.

Беатрис медленно поднялась, взмахнув широким подолом ночной сорочки.

— Сложный, но интересный. Но ты заметила, что наш общий женишок ни слова не говорил про нас своим собутыльникам? Похоже, нас стесняются, как каких-то провинциальных прохиндеек.

— Ты утрируешь, но мысль твоя верна, — величественно одобрила ее сестра. — Но все — утром, утром. Надеюсь, никто не вздумает будить меня ночью. Я раздражена и устала. И тому, кто будет столь недальновиден, ужасно не поздоровится.

Они разошлись по своим спальням и спокойно проспали до утра.

Возле королевских конюшен царила сонная тишина. Солнце стояло в зените, тени ушли в землю, утопившись в серой брусчатке. Зима наступала, заволакивая лужицы крепким ледком и сыпля на голую землю белый пушистый снег. Обслуга во главе с помощником главного конюшенного пряталась в тепле каменных пристроек, попивая свежесваренное пиво, вяло обсуждая приближающийся королевский бал и гадая, сколько человек на него приедет, ибо от числа гостей зависел и объем работы.

Обычно на это время герцогиня нанимала дополнительных работников, своих не хватало. К тому же знатные семейства прибывали со своими слугами, и тех тоже нужно было обслуживать — кормить, предоставлять комнаты, а после их отъезда еще и убирать за всеми. Это никому не нравилось, но куда деваться? Они люди подневольные, что велят господа, то и делают.

Прерывая неспешную болтовню конюшенных работничков, по брусчатке мостовой звонко зацокали подковы, и на площадь въехала пропыленная до темно-мышиного цвета карета, давно пережившая свою даже и не зрелость, а почтенную старость. Каким чудом она еще не рассыпалась на ходу, кучерам, грумам, конюхам и прочим герцогским работникам, наблюдавшим в окно за ее прибытием, было совершенно непонятно.

Позади на запятках толстыми веревками были привязаны два сундука топорной работы. Запряжена в карету, правда, была пара довольно резвых приземистых лошадок, но далеко не лучших статей.

Прекратив разговор, слуги потянулись к выходу, недоумевая, кто это приехал в герцогский дворец в столь убогом экипаже, и как это его пропустила дворовая охрана, ведь, по всей видимости, их посетили купчишки самого низшего разбора.

Остановившись напротив главной конюшни, карета чуток накренилась, дверца с правой стороны со скрипом распахнулась, звонко ударившись в затрещавший бок. Из экипажа, не обращая внимания на поднятую подножку, ловко выпрыгнула девица среднего роста, весьма привлекательная, но в странном платье стального цвета с прямой юбкой, поверх которого была небрежно накинута коротковатая, не достающая до земли добрых пять дюймов, серая шубка. Повернувшись к карете, девушка сердито скомандовала:

— Беатрис, шевелись поскорее, сколько можно тянуть? Я тоже не менее твоего устала, но все же не валяюсь кулем с соломой.

В ответ послышался нежно упрекающий ее голосок, и в проеме дверцы показалась точно такая же девица, только из-под такой же невзрачной серой шубки выставлялось голубое платье. Выглянув из кареты, она слезливо прошептала:

— И как я сойду? Я не собираюсь прыгать с такой высоты. Я непременно сломаю ногу! Ты что, этого хочешь?

С козел неспешно спустился немолодой усатый кучер в обычном черном кафтане и опустил подножку. Подал руку девушке в карете, с укором поглядывая на толпящуюся вокруг прислугу, не понимая, отчего никто не спешит на помощь приехавшим. Последней из кареты осторожно спустилась служанка в тулупчике из серебристого котика с небольшой, но явно тяжелой сумкой в руках.

Очутившись на земле, все дамы повернулись в сторону недоуменно глазеющих на них мужиков.

— Немедленно распрягайте лошадей! — недовольно приказала девушка в сером платье. — Своих обязанностей не знаете, что ли?