– Только что. Ты вот что, – созрела у меня идея на ходу, – лицо как-нибудь измажь, сгорбись посильней, хорошо бы ещё прихрамывать. Глядишь, и не прогонят тебя. Ты здесь, вообще, как очутился, вход с другой стороны?
– Меня дядька на воротах сюда отправил, сказал Леопольда спросить.
– Понятно. Сделай, как советую, а потом ступай вдоль стены, там увидишь чёрный ход. Когда откроешь, окликни кого-нибудь, сам по коридорам не шастай, а то мигом прогонят.
– Ты не проводишь меня?
– Боюсь, это сослужит тебе плохую службу. Тут меня, мягко говоря, не любят.
– Спасибо, Дора, – неуверенно озираясь кругом, сказал Леви.
– Пустяки, – махнула ему рукой, желаю удачи.
Я поспешила в замок и притаилась в своей каморке, откуда было слышно всё, что творилось возле входа. Наверное, парень постарался с новым образом, Леопольд принял его на конюшню. Как ни крути, такая работа старику не всегда под силу, и наш конюх частенько болел. Так, у меня появился ещё один друг. Я забегала к нему каждый день, когда была свободная минутка.
Глава 6
В замке я более-менее освоилась, если быть точной, научилась работать и передвигаться незаметно для других. Удобно. Ты всё видишь и подмечаешь, тебя же никто. Хотя мной и так не особо интересовались, что оказалось очень даже на руку.
Вот с чем была проблема, так это с одеждой. С молчаливого согласия Беатрис, Грета обращалась со мной хуже, чем с собакой. Всё, что имелось в моём гардеробе: затасканное платье, которое уже стало мало, дырявый плащ и стоптанные башмаки. Про нижнее бельё разговор особый. Радовало, что оно всё-таки было. Но таким заношенным, что им побрезговала бы даже моль. И мне не разрешали мыться в общей мыльне, которая находилась в одном крыле с комнатами слуг. Грета специально запирала её на ключ, выдавая его только по просьбе. Понятно, что мне можно было и не соваться с такими вопросами. Старая экономка, по-моему, была неравнодушна к герцогу, а потому пятно на его чести, то есть, меня, воспринимала, как удар по собственной репутации.
Я таскала воду с колодца в щербатой плошке и обтиралась куском тряпки, найденным в каморке. Отмыться начисто не получалось, но хоть немного убирала грязь и запах пота.
Ночью лежала и размышляла, для чего меня забросило сюда. Во всех книгах героини приобретают какие-то фантастические способности, ну или на худой конец попадают в богатые семьи. Спасают страны и континенты, свергают монархов или, наоборот, помогают избежать лютой смерти. А я что сделаю? Вынесу больше всех золы? Подмету пол лучше всех? Какой смысл в моём перемещении? Если бы эта девчушка просто умерла, а не уступила своё тело мне, никто бы и не опечалился. Первые два дня я ещё надеялась на сверхспособности, а потом, когда попала в библиотеку, убедилась, что магии здесь нет. Может, её и вовсе не существует ни в одном из миров? Тогда какие силы перенесли меня сюда? Тоже не сходится. Хоть бы инструкцию дали, когда забрасывали меня в чужое тело. Мол, Мария, вот ваш жизненный план на ближайшие столько-то лет. Обидно даже. У меня дома дети остались, пусть и взрослые, работа любимая, муж – подонок. Надо же ему отомстить. А я здесь, в золе.
Свою новую внешность мне удалось разглядеть ещё в первый день в спальне Беатрис, когда чистила камин. Её кровать занавешивал длинный, тяжёлый полог, так что я не опасалась, что она увидит меня. В зеркале отразилась худая девчушка. Возраст определить затруднилась, при таком скудном питании могло быть и двенадцать, и шестнадцать лет. Тусклая кожа, куда намертво въелась сажа, бурого цвета редкие волосёнки ниже плеч. Черты лица аккуратные: маленький, чуть вздёрнутый носик, узкие скулы, серые глаза не особо большие, но красивой формы, внешние уголки чуть приподняты к вискам, какие-то лисьи.
Может мне удастся соблазнить заезжего королевича? Так и представила, как он будет очарован этакой внешностью. Надо признать, вкус у моего гипотетического принца так себе.
От размышлений о горестной судьбе меня теперь хоть немного отвлекал Леви. Парень был отличным рассказчиком, побродить ему удалось по всему герцогству. Сначала он сунулся в Кассель, надеясь наняться в богатый дом. В первый же вечер у него стащили последние деньги, с каждого двора гнали, так что на третий день он рванул из города куда глаза глядят. И кочевал из деревни в деревню, благо летом работы хватало. Те из крестьян, что побогаче, иной раз нанимали батраков за гроши для самой тяжёлой работы. Ночевал Леви на сеновалах или просто в стогах свежескошенной травы. Но лето подошло к концу и остро встал «квартирный» вопрос.
Я с удовольствием слушала его рассказы о быте крестьян, сбегая на конюшню. Забивалась в денник, чтобы не увидели со двора, и болтала с новым конюхом, пока тот занимался лошадьми.
– Дора, прости за вопрос, – Леви собирал граблями с пола грязную солому, – почему ты не помоешься? В замке же есть мыльня?
– Потому что меня туда не пускают, – понурилась я, – ты не подумай, – не знаю, зачем начала оправдываться, – по вечерам набираю воды из колодца, моюсь в своей каморке, как получается.
Леви кивнул, сжав губы:
– Понятно. Почему с тобой так обращаются? У других и одёжка посправней, и вообще…
– Не знаю, – пожала в ответ плечами, – я попала сюда совсем малюткой и всегда жила вот так, – говорить правду о своём происхождении не стала.
– Хочешь, я помогу тебе вымыться? – Вдруг предложил Леви.
– Как это? Отберёшь ключ у Греты?
– Не-е, – рассмеялся он, – я сам к нашим охранникам мыться хожу, мыльня у них своя, за казармами. Только боюсь, девку туда не пустят. Я нагрею тебе во дворе воды, наберу лохань и поставлю прямо здесь.
В деннике, несмотря на холодную погоду, было тепло. Огляделась, оценивая эту возможность.
– А, давай! – Мне просто до скрипа зубовного хотелось отмыться.
Сказано – сделано. Леви занёс большую бадью, поставил её в дальний денник, потом вёдрами натаскал воду.
– Готово, – он подал мне плошку с чуть жидковатой бурой массой, – мыло, – ответил на мой немой вопрос.
– Ты постой возле двери, – попросила я.
– Не боись, подглядывать не стану, – ухмыльнулся парень.
Прикрыла створку денника, скинула одежду и, жмурясь от удовольствия, залезла в горячую воду. Блаженство! Мочалки Леви мне не дал. Я взяла пук чистой соломы и скоблила им кожу, пока она не заболела. Промыла волосы, выковыряла грязь из-под ногтей. Когда уже собиралась вылазить из бадьи, в деннике послышался голос начальника охраны – Тьяго, огромного седовласого мужика, похожего на орка. Сходство усугубляла массивная нижняя челюсть, выпирающая вперёд. Его правый глаз был затянут бельмом, а под ним виднелся безобразный шрам. Голос у него был низкий, рычащий.
Я вздрогнула, схватила платье прикрывшись.
– Леви, как там мой конь?
– Всё в порядке. Вычищен, накормлен, – загородил ему дорогу парень.
А тот самый скакун сейчас косил на меня лиловым глазом из соседнего денника.
– Ну так дай пройти, – рыкнул Тьяго, – чего встал.
– Я сам выведу его к вам, – Леви, как мог, загородил проход.
– На кой? – Удивился охранник, отодвинул с дороги конюха и шагнул в денник.
Я замерла, боясь шелохнуться. Тьяго, как назло, повернул голову и застыл, открыв рот.
– Ты что, девок сюда водишь, охламон? – Зарычал он.
– Я не девка, – пискнула в ответ, пытаясь прикрыться получше, – я Дора.
Леви, весь пунцовый, подлетел к охраннику, стараясь не глядеть в мою сторону:
– Моется она только и всего, – он спешно объяснил всё Тьяго.
Мужчина прикусил седые усы:
– Одевайся, я подожду, – затем убрался подальше.
Гадая, что от меня ему может понадобиться, натянула платье и поспешила к охраннику, встала перед ним, опустив глаза.
– Как тебя зовут? – Нахмурился тот.
– Дора, – наверное, в первый раз он не расслышал.
– Дора?! Та самая? – Взметнулись его брови.
– Н-не знаю, – совсем смутилась я.
– Вот что, – бросил он взгляд на Леви, – идём-ка со мной.
