Прикосновение смерти (ЛП) - Мартин Т. Л.

Два непрочитанных электронных письма: одно от риэлтора и одно от Бобби.

Я начинаю с риэлтора, вопреки всему надеясь, что есть хорошие новости, даже если прошла всего неделя с тех пор, как я внесла квартиру в список. Это короткое электронное письмо, информирующее меня, что он просто отправляет обновление и пока не было никаких обращений. Я стону. Чем скорее я покончу с этим, тем скорее смогу оставить все это позади и попытаться двигаться вперед. Я набираю быстрый ответ, чтобы сообщить ему, что у меня нет мобильного телефона, но со мной можно связаться в отеле «Ashwick Inn» или по электронной почте.

Я знаю, что могла бы купить новый телефон, но пока не хочу. Мне вроде как нравится быть отключённой прямо сейчас. На Джейми это никак не повлияет. Нам было девять лет, когда мы познакомились по программе «Друзья по переписке» в наших отдельных государственных школах — моей в Лос — Анджелесе, ее в Сими-Вэлли, — и общение с помощью старых добрых писем стало традицией, которой мы с гордостью придерживаемся с тех пор.

Я возвращаю свое внимание к компьютеру и открываю электронную почту Бобби.

Детка, я понимаю, хорошо? Но ты не обязана игнорировать мои звонки и сообщения. Просто я хочу убедиться, что с тобой все в порядке, узнать, где ты оказалась. Послушай, я знаю, это было тяжело, но тебе не обязательно справляться с этим дерьмом в одиночку. Ты знаешь, что всегда можешь вернуться ко мне. Я знаю, как позаботиться о тебе. Давай, просто позвони мне.

Я глубоко вздыхаю. Он редко называет меня ‘деткой’ при личной встрече, с тех пор как мы расстались, но ему нравится использовать это прозвище в текстовых сообщениях и электронных письмах. Прошло всего четыре дня с тех пор, как я уехала. Сколько раз он пытался позвонить и написать мне?

Конечно, мне потребовался всего один день, чтобы съехать в озеро и практически погибнуть, но он этого не знает.

Может быть, мне не стоит быть с ним такой строгой. В конце концов, он и Джейми — единственные люди, которые остались, наблюдая за мной сейчас. Однако есть что-то, что проникает мне под кожу в том, как он это делает, как будто я не могу быть одна. И, я знаю, как позаботиться о тебе, на самом деле? Да, Бобби, долгое время ты действительно знал, как заботиться обо мне. Но за эти последние пару лет… Я думаю, мы оба знаем, что на самом деле означает эта фраза: я знаю, как позаботиться о себе.

Я сажусь прямо и расправляю плечи, как будто мне нужно что-то доказать. Я не знаю, откуда это берется, но слова просто всплывают в моем мозгу, скатываются по руке и выходят из пальцев, пока на экране передо мной не появляется невероятная куча дерьма.

Бобби,

У меня все хорошо. Я нашла идеальный город в Канзасе, чтобы проветрить голову. Думаю, я собираюсь немного здесь обосноваться, освоиться. Найду работу. Спасибо за твою заботу, но я прекрасно справляюсь сама. Не жди меня.

Лу

Я нажимаю отправить с самодовольной улыбкой на лице, но она исчезает к тому времени, как я выхожу из библиотеки и возвращаюсь на свежий зимний воздух. Я не преуспеваю сама по себе, если только не считать того, что я великий лжец.

Клэр все еще стоит за стойкой регистрации, когда я возвращаюсь в гостиницу, и она улыбается и машет рукой, когда замечает меня.

— Мисс Адэр! — зовет она, как будто мы не видели друг друга всего двадцать минут назад.

— Просто Лу, — напоминаю я ей.

— Ладно, извини. Как прошла твоя прогулка?

Я нахожусь где-то посередине между правдой и ложью, когда отвечаю:

— Было приятно, спасибо.

— Великолепно зимой, правда? Это мое любимое время года.

Я киваю в знак согласия, удивленная тем, что у нас есть что-то общее.

— Праздничное настроение, зимние фестивали, семейные узы — это так волшебно, так много надежды и любви.

Она мечтательно смотрит в окно, голубые глаза сверкают, и внезапно мы снова на разных волнах.

— Что-то вроде этого, да, — отвечаю я, забавляясь ее розовым и пушистым взглядом на вещи, похожим на сахарную вату, и начинаю поворачиваться к лестнице.

— Мисс…э — э, Лу?

Я оглядываюсь через плечо.

— Да?

— Если тебе понадобится компания или что-то еще во время твоего проживания, ты всегда можешь спуститься сюда.

В ее ярких глазах мелькают намеки на беспокойство, и теперь я понимаю, как это, должно быть, выглядело для нее, когда я два дня сидела взаперти в своей комнате. Интересно, знала ли она и о моем несчастном случае, учитывая, что город такой маленький.

— Просто, знаешь, если ты хочешь…

Мне требуется минута, чтобы ответить, но я искренне улыбаюсь ей, когда отвечаю.

— Спасибо.

Я чувствую ее взгляд на своей спине, пока поднимаюсь по лестнице. Я ожидала, что сочувствие меня разозлит, как обычно, но не могу отрицать, что это отчасти успокаивает. Мой новый ключ проскальзывает прямо в замочную скважину, и дверь легко открывается. Я запираю ее за собой и направляюсь в ванную, кладу ладони на край раковины и смотрю на свое отражение.

— Ты в порядке. Ты хороша.

Я никогда на самом деле не пробовала всю эту штуку ‘поговори со своим отражением’, но я привыкла подслушивать, как это делает бабушка. Стоит попробовать, верно? Черт возьми, зачем останавливаться на достигнутом?

— Ты замечательная. Отважная. Свехчеловек.

Я фыркаю и закрываю лицо ладонями. О боже. Я даже не знаю, почему я превратилась в британца в середине, но это должен быть новый минимум.

Мой свитер натирает мне лопатку, и я морщусь, когда он раздражает рубец на нежной коже. Я мало думала о травме с тех пор, как вышла из больницы, поскольку нужно было сосредоточиться на других вещах — или сосредоточиться на том, чтобы избегать их, — но теперь воспоминание всплывает в моей памяти: дождь барабанит по лобовому стеклу, деревья и темнота кружатся вокруг меня, гулкий треск разбитого окна и в меня летят осколки стекла.

Я стаскиваю с себя свитер. Закрыв глаза, я протягиваю руку через грудь и плечо, провожу кончиками пальцев по толстому, трехдюймовому порезу, который еще не совсем зарубцевался. Он гладкий под швами. Слишком гладкий, и он кажется чужеродным, часть моего тела, которую я не узнаю. Я всегда думала, что шрамы должны были символизировать силу, все, что делает этот, — это напоминает мне, что меня сейчас не должно быть в живых.

Что я заблудилась.

Находилась на волоске.

Мои веки распахиваются, и у меня перехватывает дыхание от внезапного прикосновения сильных, теплых пальцев, скользящих по моим собственным. Медленное, нежное поглаживание скользит по ране, но это не от моих рук. Этого не может быть. Моя рука застыла на месте над лопаткой, как будто не смея пошевелиться. Зеркало передо мной доказывает, что я одна в ванной, и все же я снова чувствую это, то же самое присутствие, которое я чувствовала несколько ночей назад. Тепло исходит позади моего тела, как будто кто-то стоит прямо там.

Еще одно прикосновение ласкает рану, и на этот раз оно еще легче, словно перышко коснулось меня. Ощущение прикосновения кожи к коже так же реально, как и все остальное. Я почти слышу, как бьется мое сердце в груди. Пальцы проходят мимо моей раны, не прерывая контакта с кожей, и медленно движутся вверх, к моей шее. Хотя текстура на ощупь крепкая и почти грубая, само прикосновение невероятно нежное, воспринимается мной как нечто хрупкое.

Независимо от того, насколько громко мой разум кричит бороться с этим, мои мышцы расслабляются, как желе, под тяжестью ощущения. Моя поднятая рука беспомощно падает вдоль тела. Теплое прикосновение касается моей шеи сбоку, поднимаясь еще выше, пока не оказывается почти у меня в волосах. Достаточно, чтобы вызвать дрожь в пальцах ног, и мои веки начинают закрываться сами по себе, голова слегка наклоняется вперед.

Присутствие позади меня на дюйм ближе, и я снова слышу дыхание. Как и прошлой ночью, оно глубокое и контролируемое, прямо у моего уха.

Я понятия не имею, что со мной происходит. Половина меня охвачена острым чувством страха, неловкости из-за невозможного опыта. И все же другая половина не может не быть успокоена покалываниями, пробегающими по всей длине моего тела. Есть доверие, которое я не могу объяснить, как нежная, бессловесная колыбельная, и я знаю, что я в безопасности. Жар, мужское прикосновение, теплое дыхание, мягкое, как шепот, которое поднимается и опускается у меня на затылке. Прямо сейчас я вообще не хочу думать. Я просто хочу чувствовать.