Крылья феникса - Матлак Ирина

Я не сразу поняла, что с ней не так. Только когда она, набросив халат, вышла из ванной, меня накрыло внезапным озарением. Ее глаза. Я точно помнила, что они всегда были голубыми. Но в тот короткий миг, когда наши взгляды встретились, на меня смотрели темно-серые глаза. Глаза цвета холодной стали.

Весь следующий день я не находила себе места. Сначала едва дождалась утра и занятия по боевой магии, стоящего первым в расписании. Пропустив завтрак, пришла к аудитории самой первой и подождала Нориана, который, к счастью, сегодня тоже пришел пораньше.

Я рассказала ему о своих подозрениях относительно Лайры. Точнее, это были скорее не подозрения, а практически полная убежденность в ее вине.

Вчера, заметив ее неестественно потемневшие глаза, я вдруг вспомнила и другой связанный с нею случай. Не так давно, сидя в «Золотом пере», я стала невольной свидетельницей ее встречи с мужчиной. Тогда я подумала, что у них свидание, но вдруг этот вывод был ошибочным? Мне ведь тогда еще показалось, что незнакомец передал Лайре какой-то небольшой флакончик. А сразу после этого, той же ночью, на Нориана было совершено покушение, едва не стоившее ему жизни…

Ну и в заключение я припомнила, что не видела Лайру среди присутствующих в гостиной девушек той ночью, когда в куполе института впервые появилась брешь. А осторожно расспросив нескольких девушек, выяснила, что и на уборке в Северной башне она тогда задержалась дольше остальных.

Узнав от меня всю эту информацию, Нориан медлить не стал. Пообещав, что проверит все сегодня же, он исчез примерно минут на сорок и даже опоздал на занятие, чего прежде ни разу не случалось. Зато по его лицу, как обычно, ничего нельзя было прочесть, и мне оставалось лишь гадать, куда он уходил и что в это время делал.

Все последующие занятия я никак не могла сосредоточиться, то и дело мысленно уплывая далеко за рамки учебных предметов. Все учащиеся института были проверены и перепроверены не по одному разу. А после того, как стали происходить все эти страшные события, за нами постоянно велось незаметное наблюдение. Конечно, задействовать все доступные средства, не рискуя спугнуть призывателя, было невозможно, но все-таки за безопасность в институте отвечали лучшие из лучших. А защита здесь была едва ли не сильнее, чем в императорском дворце. Поэтому мне было странно сознавать, что именно я — по сути, простая студентка, заметила связанные с Лайрой странности. Объяснить это я могла только своей повышенной удачливостью, полоса которой началась еще в день Церемонии избрания…

После обеда, когда мое терпение подобралось к критической отметке, я неожиданно оказалась в жилом крыле преподавателей. А именно — в личных покоях Нориана. Почему неожиданно? Потому что на выходе из столовой меня перехватил появившийся словно из ниоткуда Кайл и, ничего не объясняя, окутал светом.

Уже в следующее мгновение я стояла в светлой гостиной, из окна которой открывался вид на внутренний двор. Собственно, как раз по этому виду я и поняла, в какой части института нахожусь.

Нориан стоял у камина, а когда появились мы с Кайлом, обернулся и сделал шаг нам навстречу.

— Ты видела, как этот пузырек передал Лайре незнакомый человек? — без предисловий спросил он, протянув мне небольшой полупрозрачный сосуд.

Взяв его, я внимательно к нему присмотрелась и неуверенно ответила:

— Не могу сказать наверняка… тогда я видела его мельком. Но скорее да, чем нет.

— А незнакомец? — подал голос Кайл. — Его ты запомнила?

Описать внешность того человека для меня не составило труда — его я действительно запомнила.

После моих слов на лицах обоих фениксов отчетливо проступило разочарование.

— В чем дело? — напряженно поинтересовалась я.

— Ты видела Даймона Норта, — ответил Нориан. — Он специализируется на производстве различных косметических средств. В том числе тех, что осветляют волосы и меняют цвет глаз. Вот это, — он кивнул на пузырек, — флакон из-под дорогостоящих глазных капель, временно изменяющих пигмент радужки.

— То есть вы хотите сказать, что…

— Девице просто не повезло родиться с темно-серыми глазами, — закончил за меня Кайл. — В высшем свете не прощают таких «изъянов», но даже среди аристократов далеко не все — счастливые обладатели светлых волос и глаз. Вот и прибегают к подобным ухищрениям. Хотя в этом никто не признается — такие вещи принято скрывать. Так что никакого отношения к призывам тьмы Лайра не имеет.

Несколько долгих секунд я пребывала в ступоре, осмысливая вышесказанное, а после разочарование фениксов передалось и мне. Все же детектив из меня и впрямь вышел неудачный. А ведь картина так хорошо складывалась! Я почти не сомневалась, что Лайра — именно та, кого мы ищем… а теперь все вернулось к тому, с чего начиналось.

— Ладно, у меня дел полно. — Кайл бросил взгляд на часы. — Вынужден вас оставить. Нор, ты же перенесешь мышку в ее комнату, дабы она не запятнала свою репутацию, выходя из твоих покоев?

Вопрос был риторическим, да к тому же заданным с явным намерением поддеть. И Кайл, не дожидаясь на него ответа, скрылся в ярком золотистом свечении.

— И что теперь? — спросила я спустя короткую паузу.

— То же, что и прежде, — ровно ответил Нориан.

Да, его голос оставался ровным, но от меня не укрылось напряжение в его позе и то, как он сжал пальцы в кулаки. Я понимала, чем вызваны и это напряжение, и досада, и тщательно скрываемая усталость. Время утекало, как вода сквозь разомкнутые ладони, а он не мог разоблачить пособника тьмы и злился на себя за это. Чувствовал вину за то, что не оправдывал доверия императора и не мог устранить серьезную, нависшую над всем Артоганом угрозу.

Прорывы случались не только в столице, но и по всей империи. Из-за этого легионы фениксов были разбросаны по разным городам, и все равно их не хватало. Настоящее число погибших замалчивалось, но ходили слухи, что каждую ночь гибнут сотни. А что еще хуже — покрывающий Артоган купол истончался, и главная преграда между нами и тьмой становилась все более зыбкой.

— Нориан… — Я сделала шаг к нему. — Я понимаю… по крайней мере, думаю, что понимаю, как вам тяжело. Но вы делаете все, что в ваших силах. Каждую ночь защищаете нас всех от тьмы, подавляете прорывы, спасаете чужие жизни. На вас лежит тяжелая ноша, и я не представляю кого-либо другого, кому она была бы по силам. Вы из тех, кто, исполняя свой долг, идет до конца, не щадит себя и требует от себя же фактически невозможного. Я… я восхищаюсь вами.

Я сказала это, повинуясь неконтролируемому порыву, и, только закончив говорить, удивилась собственной внезапной смелости. Мне всегда было проще броситься в пламя, чем открыто выразить свои чувства. Такие чувства.

Даже не заметила, как Нориан вдруг оказался прямо передо мной. Показалось, что я окунулась в само средоточие пронзительного света, который исходил из направленных на меня глаз. Пронзаемая больше осязаемыми, чем видимыми лучами, я вдруг захотела потянуться к ним навстречу. Раствориться в них, в этом удивительно прекрасном свете… в том, кому этот свет принадлежал. И кто смотрел на меня так, словно я — единственное в своем роде сокровище. Смотрел так, как никто и никогда.

— Это я восхищаюсь тобой, Ида, — не отводя взгляда, негромко произнес Нориан. — Наверное, я все-таки чем-то заслужил милость Пресветлого, раз он послал мне встречу с тобой. Я хотел сказать это позже, но скажу сейчас. Ты не просто спасла мне жизнь, ты вернула мне ее смысл — веру. Веру в людей. Веру в этот мир. В то, что для Артогана еще не все потеряно, раз в нем есть такие светлые и чистые души.

За его словами последовало несколько долгих мгновений, в которые мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что Нориан видел в моих, но я в его — целый пронизанный солнечным светом мир. Кто первым подался навстречу, не знаю тоже. Только вдруг весь этот солнечный мир исчез, спрятавшись под закрытыми веками. И я тоже закрыла глаза, чтобы в следующую секунду ощутить его губы на своих.