Крылья феникса - Матлак Ирина

Я попробовала закричать, хотя подсознательно понимала, что ничего не выйдет, — голос пропал. А потом, когда привычный мир сменила его черно-белая, полная теней копия, все внезапно закружилось. Я лишь смутно сознавала, что Санди взяла меня за руку и мы куда-то понеслись… побежали, полетели — не знаю…

Только окружающие нас темные всполохи давали понять, что нами в буквальном смысле движет тьма. Вернее, тьма движет Санди. Меня она не касалась, и только однокурсница, вцепившаяся в мою руку стальной хваткой, все тащила куда-то вперед по темным, сменяющим друг друга коридорам. К горлу подступала тошнота, голова кружилась, а в тело словно впивалось множество ледяных игл — особенно в руку, за которую меня держала Санди.

В какой-то момент все мысли исчезли и голова словно налилась свинцом. Холод проникал в тело все глубже и глубже, перед глазами все плыло, и последнее, о чем мне все-таки удалось подумать, прежде чем полететь куда-то вниз: «Пожалуйста, пусть все это окажется ночным кошмаром… И прости, Нориан».

Просыпаясь, человек обычно ожидает увидеть свет. Или хотя бы проблески света. Если просыпается ночью — тогда хотя бы пятно окна… Но никак не абсолютную черноту, заставляющую ужаснуться от предположения, что он ослеп. Снова. Паника опередила воспоминания, скрутила внутренности, заставила сердце пуститься вскачь… а когда тьма перед глазами внезапно рассеялась, я подумала, что уж лучше бы вновь ослепла.

Потому что прямо напротив меня лежал риах, опустивший на лапы свою огромную, увенчанную острыми рогами голову. Увидев его, я с трудом подавила машинальный, готовый вырваться из груди крик.

Где мы находились, я не знала. Это был круглый, лишенный окон зал, где четыре массивные колонны подпирали высокий потолок. Голые каменные стены были темно-серыми, как и пол, и источали пробирающий до костей холод. Источником света служили странного вида фиолетовые огни, подрагивающие на прикрепленных к стенам факелах.

На первый взгляд казалось, что риах спит. Его глаза были закрыты, а узкие ноздри раздувались в ровном дыхании, выпуская клубы темного дыма. Я попыталась встать, но не смогла даже шевельнуться — меня словно сдерживали невидимые путы, тянущие все жизненные силы. К своему ужасу, я также обнаружила, что совершенно не могу пользоваться магией. Личностные искры ощущались как-то странно — у меня едва получалось до них дотянуться, а о том, чтобы преобразовать их во внешнюю энергию, и речи идти не могло. Они воспринимались совсем тусклыми и словно бы гасли в незримой, наполнившей этот зал черноте.

— Можешь не пытаться, — внезапно раздался голос Санди, звучащий словно из ниоткуда. — Свету не пробиться сквозь здешнюю тьму.

Лишь спустя несколько долгих мгновений я поняла, что ее голос доносится не откуда-нибудь, а от… риаха. Сначала я подумала, что она находится где-то за ним, но потом, наткнувшись на немигающий взгляд темного порождения, осознала невероятную по своей сути вещь. Это было немыслимо, невозможно и просто невообразимо, но…

— Санди? — не веря самой себе, позвала я.

Подняв голову, риах склонил ее набок, и в его черных глазах отразилось нечто вроде усмешки.

— Изумительно, правда? — Пасть риаха осталась закрыта, но голос все равно будто исходил из нее. — Мой отец — настоящий гений, а я — его первый удачный эксперимент. И доказательство, что тьма — не такое великое зло, каким мы привыкли ее считать. Если с ней сотрудничать.

Я была потрясена. По-настоящему потрясена. И некоторое время просто не находила слов, оторопело смотря на сидящее передо мной… порождение тьмы? Человека? Нет, человеком оно уж точно не было.

— Не понимаю, — все так же не сводя с риаха глаз, выдохнула я. — Как это возможно?

— О, ты бы очень удивилась, узнав подробности, — прозвучал насмешливый ответ. — Но, к сожалению, времени на это у нас нет. Видишь ли, этой ночью, с минуты на минуту ты должна умереть. Ничего личного, Ида, мне правда жаль. Но ты — главная угроза плану, который разрабатывался десятилетиями. И я горжусь тем, что именно мне выпала честь запустить этот выстроенный умнейшими представителями человечества механизм.

Когда ко мне потянулась когтистая и большая, словно сотканная из теней лапа, я не смогла отпрянуть. Риах… Санди… легко подхватила меня и перенесла в ту часть зала, которая до этого была у меня за спиной. Здесь находилось то, чего я не могла видеть прежде, — словно высеченный прямо в полу круг, в котором чем-то красным были начертаны незнакомые символы. И это красное явно не было обычной краской…

— Я знала, что ты пытаешься меня обнаружить, — положив меня прямо в центр круга, как ни в чем не бывало произнесла Санди. — И знала, что этой ночью, услышав нас с Люцией, ты последуешь за мной. Даже скучно оттого, насколько ты оказалась предсказуема.

Почувствовав спиной ледяной каменный пол, мысленно я принялась лихорадочно искать пути к спасению. А вместе с тем подумала, что Санди права — детектив из меня и впрямь вышел ужасный. И тот факт, что не только я, но и лучшие фениксы империи не смогли ее вычислить, ничуть не успокаивал.

В качестве пособницы тьмы Санди я никогда не рассматривала — по крайней мере, не выделяла ее среди других. А ведь на практике у госпожи Нейль именно она показала лучший результат, продемонстрировав безупречную выдержку… Пресветлый, да как это возможно?! Как та, кто может обращаться в монстра из кошмаров, столько времени незамеченной находилась в Институте аэллин?

Впрочем, все посторонние вопросы быстро выветрились у меня из головы, когда фиолетовые огни вдруг оторвались от стен и направились ко мне. Подлетев ближе, они зависли по периметру круга, начали покачиваться из стороны в сторону, и это их движение напоминало жуткий ритуальный танец. Несмотря на то, что они находились рядом со мной, я не чувствовала исходящего от них тепла — казалось, что они, напротив, источают пробивающий на дрожь холод.

Когда Санди начала негромко что-то говорить, из ее речи я не поняла ни слова. Только боковым зрением увидела, как окружающие меня символы загораются один за другим все тем же фиолетовым светом.

Холод усилился. Он пробирался под кожу, выпивал дыхание и вытягивал из неподвижного тела то, что принято называть жизнью. Умирать было не страшно, только ужасно обидно оттого, что все вышло так глупо. Что еще вечером я радовалась и улыбалась, а теперь лежала неизвестно где, служа призыву тьмы…

Нет, риаха с два я так просто сдамся!

Я ведь ни разу не пользовалась личностными искрами с тех пор, как спасла Нориана. Значит, их количество сейчас должно быть большим. Нельзя просто так опускать руки, ведь речь идет не только о моей жизни, а о жизнях всех, кто находится в институте! Я просто не имею права сдаваться!

Пытаться коснуться собственных искр было больно физически. Проклятый холод отнимал все силы, пальцы рук и ног онемели. Облачко белого пара, срывающегося с моих губ, становилось все меньше и меньше… Санди продолжала говорить на неизвестном языке, вокруг меня уже загорелись все символы.

И в тот момент, когда мое тело онемело полностью, когда оно выгнулось дугой от разлившейся по нему острой боли, а на глазах выступили непроизвольные слезы, мою шею вдруг обожгло. Тепло, зародившееся в ямке между ключицами, с каждой секундой становилось все отчетливее, стремительно распространялось по телу, вытесняя смертельный холод.

«Слеза феникса! — промелькнуло в сознании. — Подаренный Норианом кулон!»

Санди внезапно сбилась. Хотя мимику риаха нельзя назвать выразительной, я заметила, как она нахмурилась, явно не понимая, что происходит. И прежде, чем она успела это понять, я одним резким движением откатилась в сторону, оказавшись за пределами круга. Дотянувшись до искр, создала самую сильную светлую энергию, на которую была способна, — ту же, какой в прошлый раз ранила появившегося у дома Нориана риаха, — и направила ее на Санди.

Она не успела вовремя среагировать и громко взревела, когда в темном туманном боку появилась пропаленная дыра. Мне удалось вспомнить, как воздвигнуть не слишком сложный защитный барьер, и моих сил на это хватило. Бросившийся ко мне риах наткнулся на него, снова заревел и отпрянул. Но уже спустя пару секунд, собрав силы, ударил в барьер снова. Я понимала, что долго сдерживать его не смогу и нужно срочно придумать что-то еще, когда в другом конце зала внезапно появился яркий свет.