Невеста для полковника (СИ) - Ф. Татьяна

— Вы можете идти! — прервала их медсестра. — Повторная вакцинация на третий и седьмой день. В течение шести месяцев воздержитесь от употребления алкоголя и на время подтверждения здорового статуса вашего животного от половых актов.

Громов поднял глаза на Варю, улыбнулся одним уголком рта и сказал:

— Засада.

— Будем осваивать азы платонической любви, — отшутилась Варвара и соскользнула в колен отпустившего ее мужчины. — Я все-таки куплю тебе кофе.

— Встретимся внизу, — кивнул Громов. — Мне еще согласие подписать нужно.

На первом этаже стояло три разных вендинговых автомата и каждый предлагал самый лучший кофе в лучших традициях итальянской кухни. Варвара выбрала тот, на котором не было изображений искрящихся счастьем людей, подумала и купила пару шоколадок. Пока кофейный автомат бухтел, бурчал и пыхтел паром, готовя напиток, она увлеклась чтением огромного плаката, висящего на противоположной стене и призывающего планировать свою беременность заранее, озаботившись своевременной вакцинацией против краснухи.

Первой мыслью, возникшей в голове, стала попытка вспомнить, делали ли ей эти прививки в детском доме. Наверно все-таки делали, ведь это госучреждение, которое не могло допустить в своих стенах не то, что краснухи, но даже завалящегося гриппа. Вторая мысль заставила ее покраснеть, а затем глупо расплыться в улыбке.

Беременность.

Тогда, на нервах, он говорил о детях, которые могут у них быть. Дети, выросшие с мамой и папой, имеющие полноценную семью и не знающие, что такое детский дом. Понимают ли такие дети, насколько им повезло? Наверно нет, ну и пусть. Пусть думают, что это единственно возможный вариант. Других быть не должно. Конечно, с возрастом они увидят и узнают многое, но сейчас они должны быть уверены в том, что мама и папа будут рядом всегда. Чувство безопасности и уверенности, именно это позволяет быть ребенку ребенком и радоваться жизни как чему-то крайне удивительному и ужасно интересному.

Бросив шоколадки с сумку, она подхватила две чашечки, выпорхнула на улицу и остановилась, выйдя из здания. Громов стоял на улице, скрестив руки на затылке, и отсутствующим взглядом смотрел куда-то вдаль. Дернулся, когда рядом закурил какой-то пациент и протянул руку. Тот протянул пачку.

Варвара подошла, когда Громов затянулся.

— Настолько больно? — спросила она.

Громов вздрогнул, только сейчас заметив жену.

— Звонили из управления, — глухим голосом произнес он.

— Не могут без тебя? — улыбнулась он, протягивая кофе.

Но полковник не среагировал, подняв голову и посмотрев на небо. В душе проснулась тревога, противной липкой змеей свернувшейся кольцами вокруг сердца.

— Антон, что случилось?

— Сука, блять! — неожиданно зло выплюнул полковник, отшвырнул сигарету в сторону и отвернулся.

Варвара понимала, что вырвавшиеся слова предназначались не ей, и совершенно не обиделась, обошла Громова и снова спросила, смотря в лицо:

— Антон, что случилось?

— Соколов погиб, — глухо ответил Громов и проведя пятерней правой руки по голове, снова отвернулся.

Пластиковый стаканчик почти бесшумно упал на асфальт, расплескав кофе, и откатился в сторону. В душе оборвалось что-то очень важное, заставив двигатель системы под названием организм забуксовать и на мгновение остановиться.

— Что? — прошептала Варя, надеясь, что услышанное лишь шутка.

— Их подставили, — рвано проговорил Громов. — Всю группу сначала перестреляли как собак, а потом порезали их на куски.

Варвара пыталась осознать услышанное, но мозг упорно не принимал реальность. Костя погиб? Как так? Это невозможно!

— У него сестра в больнице после аварии, если я еще его родителям скажу, что их сын… Твою мать…

Варвара глубоко вдохнула, пытаясь привести мысли в порядок.

— Это точно?

— Что?

— Он точно погиб? Если их порезали на….

Она сглотнула, буквально на секунду вспомнив свое прошлое.

— Они опознали практически всю группу. Даже по фрагментам. База ДНК подтверждает смерть. На месте его смерти найдено слишком много крови.

Варвара зажмурила глаза. Это неправильно, это все неправильно. Так не должно быть. Да, хорошие люди умирают чаще плохих, но Костя…

— Ты сказал кровь, — быстро проговорила она, не открывая глаз.

Когда тело сильно обезображено, хоронят в закрытом гробу. Или когда его совсем нет.

— Тело нашли?

Слова давались с трудом, но она старалась не нырять в реку отчаянья преждевременно.

— Говорили только про кровь. Анализ показал, что он потерял больше семидесяти процентов от общего количества, а это билет в один конец.

Варвара распахнула глаза и посмотрела на Громова. Тот продолжал смотреть на небо, словно пытался найти там ответ, почему это случилось. Поверхность глаз блестела и вовсе не от яркого солнца. Господи, а ведь Костя не только ее хороший друг.

— Где все произошло? — спросила она.

— Северная Осетия.

Варвара вытащила мобильник и набрала помощника Громова.

— Игорь, нужны два билета до Владикавказа. Как можно быстрее.

Она выключила телефон.

— Варь…

— Если его родители сейчас его опознать не могут, это должны сделать мы.

Варвара и Антон

Варвара выскочила из административного здания и прикрыв ладошкой рот, зажмурилась, борясь с тошнотой. Запах начавшего разлагаться мяса с ароматом медицинских растворов, пытавшихся этот процесс хоть как-то приостановить, мешал не то что думать, а даже дышать. Обезображенные фрагменты тел солдат, словно кусочки паззлов, собранные вместе, с трудом позволяли идентифицировать погибших. Благодаря базе данных ДНК всех сотрудников ведомства сделать это было намного легче, чем двадцать лет назад. Необходимости в приезде родственников для такого щепетильного дела уже не было. Бойцов выдавали в закрытых гробах и сразу привозили на кладбище, где с почестями хоронили. Так будет и сейчас. Незачем родителям видеть во что превратили их детей, пусть запомнят живыми.

Благодаря Громову, их все же пропустили и дали возможность опознать по старинке. Десяти минут, проведенных в морге, Варваре хватило, чтобы понять: Кости там не было. И все же отчет специалистов, упрямо твердящих, что при такой кровопотере выжить нельзя, был короток и без эмоционален. Приложенная фотография с огромной лужей крови, из-за своего объема еще не успевшей до конца высохнуть к приезду команды зачистки, подкрепляла заключение. Черт, неужели это действительно правда?

Слезы потекли сами собой, без всхлипов и рыданий, прочерчивая дорожки на лице и падая на землю. Скоро похолодает и начнутся дожди, а пока сухая почва жадно впитывала в себя драгоценную, пусть и соленую, влагу.

— Я могу вам чем-то помочь?

Варвара вздрогнула и открыла глаза. Молоденький, лет восемнадцати с небольшим, паренек в форме рядового, стоял перед ней.

— Может воды? — еще раз обратился он, помялся и добавил. — Все просят воды, когда выходят отсюда.

Варвара отрицательно покачала головой.

— Как хотите, — пожал плечами рядовой и отдав честь правой рукой, пошел дальше, открывая взору прекрасный вид со склона, на котором стояло здание.

Забор с проволокой, лежащий ниже уровня, на котором стояла сейчас девушка, не скрывал улочек города, тонущего в деревьях и цветах. Наверно стоять на холме и смотреть вниз — своеобразное удовольствие, доступное каждому солдату, отбывающему службу здесь. Постоять, покурить, подумать о скоротечности жизни и близости смерти, особенно когда она настолько реальна, что ее можно увидеть. Варваре вдруг нестерпимо захотелось затянуться сигаретой. Если ты не считаешься курящим по общепринятым меркам, но в принципе знаком с табаком, то каждая такая редкая затяжка способна погрузить мозг в своеобразное состояние, словно отсекая мир хотя бы на некоторое время. Этого можно добиться сигаретой, рюмкой спиртного или даже травкой. Вопрос о вреде даже не стоит, когда тебе настолько плохо, что хочется все прекратить. И ты либо заканчиваешь эту жизнь, либо пытаешься притупить чувства, чтобы стало хоть немного легче. И здоровый адекватный человек выбирает второй вариант. Он знает, что потом, спустя время, будет легче, человеческая психика очень гибкая, но сейчас, прямо сейчас, когда нестерпимо больно, надо что-то сделать.