Рассвет Оникса (ЛП) - Голден Кейт

А моя мать была мертва.

Я не могла этого вынести. У меня не было сил.

Сморщенное лицо Райдера нависло над ее неподвижным телом, а Ли просто смотрела в удивлении. Слезы и неровное дыхание были единственными признаками того, что она в сознании. Я хотела дотянуться до них обоих. Прижать их к себе. Сказать им, что все будет хорошо. Но я едва могла даже думать, не то, чтобы говорить.

Не говоря уже о том, чтобы лежать.

Не чувствуя, как подгибаются ноги, я встала. Сердце замирало, мысли были ясными. Возможно, я слышала Райдера позади себя. Зовущего меня. Но точно сказать было нельзя.

В оцепенении я вышла из капитанской каюты и встала на корме корабля, лицом к берегу. Стрелы по-прежнему сыпались на палубу, не задевая тех, кто пригибался в укрытиях, но ни одна не пронзила мою кожу. Корабли Гранатового и Янтарного следовали за нами по неровной воде. Саламандры отступали от берега, оставляя за собой остатки кровавой бойни. Обломки доспехов, выброшенное оружие, песок, запятнанный кровью. В темном небе над головой сгущались пурпурные тучи на фоне восхода, обещавшего дождь. Небесные твари сражались, когти и чешуя звенели среди тумана.

Чистая, раскаленная до бела ярость поглощала меня. Она заполняла меня от ступней до ладоней. Я вибрировала от ярости и печали.

Но не от страха.

Из моей души вырвался поток сырой, жестокой силы, хлынувшей из глаз, ладоней и сердца. Я чувствовала, как она вытекает из меня, словно прорвавшаяся плотина. Я закричала, не в силах контролировать ее, мои легкие горели от напряжения.

Белый свет и порывистый ветер, острый как лезвие, рассекали море и уничтожали солдат. Янтарное и Гранатовое, батальоны на берегу и корабли в море озарились золотым, горячим, мерцающим светом. Их крики были моим топливом. Их страдания — моим духом. И я пила, пила и пила.

Подняв руки к небу, я втянула в себя окружающий воздух. Эфир с дождем, молнии, облака. Они наполняли мои вены, легкие и глаза. Я спускала в море одного за другим оставшихся над головой отвратительных крылатых существ, пока соленая вода не окрасилась в красный цвет, а волны не захлебнулись их кровью. Я чувствовала, как ужас охватывает всех, кто находился вокруг меня на палубе. Я слышала крики, даже от тех, кого любила.

Но я была бессильна остановить это.

Я думала обо всех невинных жителях Бухты Сирены. Убитых, раненых, оставшихся без крова. О несправедливости всего этого.

Я думала о Ли и Райдере, оставшихся без матери. Какие ужасы им пришлось пережить ради королевской алчности. О ночных кошмарах и днях, проведенных в слезах, которые ждали их впереди.

Я подумала о Пауэлле. Тошнотворный запах его одежды. Тесное, замкнутое пространство его сарая. Агония от каждого удара ремнем и его слов. Все, чего мне стоили его издевательства. Жалкая жизнь в укрытии.

Я подумала о своей матери. О милых детях, которых она растила почти в одиночку. О той маленькой жизни, которую она прожила. Ее боль и страдания на протяжении всей жизни. Ее единственный шанс на здоровье, который она утратила. Как ее собственная дочь, наделенная даром исцеления, так и не смогла ее вылечить. И недостойный, мучительный, произвольный способ, которым она умерла.

А потом я подумала о себе. О каждой эксплуатации, манипуляции, ударе, оскорблении. Все, что сформировало мое детство и последние несколько лет. Жизнь, прожитая в страхе, прячась от того, что было снаружи, боясь остаться в одиночестве, но при этом всегда чувствуя себя одинокой. Предательство со стороны единственного человека, который показал мне, что может быть иначе. Пророчество, обещавшее мне смерть.

Наконец-то я глубоко осознала свое предназначение в этом мире, и оно заключалось в том, чтобы умереть.

Я выла и вырывалась.

Выплескивая боль наружу, когда она вытекала из моих пальцев, сердца, рта.

Сила содрогалась во мне, уничтожая, разрушая, не давая покоя. Я кричала о своих страданиях в небо и обрушивала безжалостный град огня на вражеских солдат.

Мир был слишком жесток.

Никто не заслуживал того, чтобы дожить до следующего дня.

Я уничтожу их всех.

Я…

— Ты проявила необычайную храбрость, когда у тебя не было надежды, что это тебя спасет.

— То, что ты называешь страхом, на самом деле является силой, и ты можешь использовать ее во благо.

— Я не хотел жить в мире, где нет тебя.

— Ты — яркий свет, Арвен.

— Я всегда знала, кто ты, и любила тебя точно так же.

Я рухнула на палубу, всхлипывая и задыхаясь.

Перевод и редакция: ПЕРЕВОД lenam.books ( https://t.me/translationlenambooks)

Глава 31

Следующее, что я помню, — это прохладный компресс на моем лбу. Утреннее солнце, словно стрела, пронзало плечи и оставляло на коже неприятные ощущения.

— Вот она, — сказал мягкий, знакомый голос. Мои глаза были тяжелыми от сна и печали. Я моргнула, глядя на доброе, мрачное лицо Мари, на ее рыжие кудри, возвышающиеся надо мной. Я медленно поднялась, голова раскалывалась, и поняла, что мы все еще находимся на палубе корабля. По положению солнца на небе я догадалась, что нахожусь здесь уже несколько часов.

Я повернулась, чтобы посмотреть на море, и позволила соленым брызгам омыть мое лицо. Перидот остался далеко позади. На многие мили не было никакой земли.

Я…

Я не могла даже думать об этом. Что я натворила.

Что я потеряла.

— Никто нас не преследует, — сказала я вместо этого.

— После твоего… выступления, — она сделала паузу, словно пытаясь подобрать правильную формулировку. — За нами некому было идти. Ни одна из столичных ведьм Короля Рэйвенвуда здесь нет, поэтому я нашла заклинание, чтобы замаскировать корабль. Когда они снова соберут свои армии, нас хотя бы не смогут отследить.

Я кивнула, оцепенев.

Я не собиралась спрашивать о Кейне. Был ли он на этом корабле или…

— Итак, — сказала она, убирая прохладный компресс и снова промокая его. — Ты Фейри. Ты могла бы рассказать мне, знаешь ли. — В ее голосе слышалась обида.

— Она не знала.

Я подняла голову, щурясь от прямого солнечного света. Голос принадлежал Райдеру, который держал Ли за руку. У нее было каменное лицо.

Я никогда не видела у нее такого холодного выражения.

— Как ты можешь быть истинным Фейри, а мы нет? У нас была одна и та же мать, — спросил он. Он тоже был серьезнее, чем я когда-либо видела его прежде. Тот бесконечный свет, который сиял в нем независимо от обстоятельств, исчез.

— Я не знаю, — сказала я. Это прозвучало как мольба.

С помощью Мари я встала и уверенно направилась к нему. Когда я поняла, что ни один из них не дрогнет, я обняла их.

Мы оставались так долгое время.

Несмотря на то что у нас были разные отцы, я никогда не чувствовала, что они мои сводные братья и сестры.

Я никогда не знала своего отца, а мать никогда не говорила о нем в моем детстве. Наконец, всего два года назад я выпытала у нее об этом. Она рассказала мне, что познакомилась с мужчиной из другого королевства — какого именно, она не помнила — в таверне за пределами Аббингтона.

Она топила свое горе из-за недавней потери собственной матери, а он поднял ей настроение и увлек танцевать. На следующее утро она проснулась в его доме, а его уже не было.

Больше она его никогда не видела.

Мне было неприятно думать о своем отце таким образом, поэтому я вообще мало думала о нем.

Даже когда я ломала голову, я понимала, что этот человек не мог быть ответственен за то, кем я была.

Я была последней чистокровной Фейри. Оба моих родителя должны были быть чистокровными Фейри. Это означало, что либо моя мама всю жизнь скрывала от нас свою природу Фейри, либо она на самом деле не была моей матерью.

Мои братья и сестры теперь были моей единственной живой семьей, самыми близкими людьми, которые у меня остались, и, скорее всего, я не была родственницей ни одному из них. Этого, а также зияющей в сердце дыры от потери матери и осознания того, что она на самом деле не та женщина, которая меня родила, было достаточно, чтобы сломить все мои остатки духа.