Бывший. Злой. Зеленый (СИ) - Новикова Татьяна О.

Я покачала головой.

— Спасибо, я ненадолго.

Виктор заметно изменился с нашей последней встречи. Не сказать, что он стал красавцем, но цвет кожи определенно посвежел, плечи чуть расправились, черты лица стали… мягче, что ли? В день, когда мы с ним влезли в сознание Платона, я была слишком взволнована, чтобы обратить на это внимание, но сейчас контраст с тем, кто пытался насильно взять меня замуж, бросался в глаза.

Бесы питаются чужими грязными тайнами, эмоциями стыда, боли и унижения, всем тем, что может грызть и глодать человека. От них они становятся сильнее и здоровее.

Видимо, не зря Виктор облизывался, когда мы смотрели воспоминания Платона, для него они были как питательный бульон. Чистое и дистиллированное самобичевание.

— Ох, как жаль, — картинно вздохнул Виктор. — А то посидели бы, поболтали. Ну знаешь, как старые добрые друзья.

«Мы с тобой не друзья», — я трудом подавила внутреннее сопротивление, чтобы не ляпнуть такого. Не потому что вдруг преисполнилась теплотой и добротой к нему, отнюдь.

Но всё же стоило признать, что без помощи Виктора мы бы не смогли спасти Златона. Платон бы успел воплотить свой план, он бы не сомневался в себе, не стал бы медлить, а Дитрих попросту не успел бы найти его и прийти на помощь.

Да, свою «награду» бес получил — ключ-артефакт, о котором так давно грезил. Ну и заключил нечто вроде «перемирия» с Дитрихом и Златоном.

— Как там средний орк? — не дождавшись моего ответа, вдруг спросил Виктор. По внимательному выражению лица было видно, что ему впрямь интересно.

— Зачем тебе?

— Ну, знаешь, жалко парня. Столько пережил… — Не слишком естественно принялся юлить Виктор. — У меня есть диплом психотерапевта, ты знала? Я бы мог совершенно бесплатно с ним поработать. — Заметив, что меня начало пробирать на смех, он неуклюже закончил: — Ну, или просто рядом постоять, если он найдет кого-то другого. Что?

— Ничего, я ему передам, — с преувеличенной серьезностью покивала я. — Если получится.

На самом деле после пробуждения Платона я смогла переброситься с ним лишь парой слов. Он шарахался от меня как от прокаженной, да и с братьями не слишком охотно шел на контакт. Когда мы еще не знали, чем в итоге все обернется, складывалось впечатление, что ему совершенно всё равно, куда отправляться — хоть в тюрьму, хоть на плаху.

— Ты уж постарайся, — фыркнул Виктор немного обиженно. — Выпить не хочешь, болтать со старым другом тоже, так зачем пожаловала?

Краем глаза я заметила, как из бокового коридорчика вышел, прихрамывая, Виталик. Левая нога его была до сих пор зафиксирована в гипсе. Нечисть, стоящая у стены, только что не по струнке вытянулась на его появление. Но программист не обратил на них никакого внимания. А вот когда увидел Златона — замер.

Они какое-то время просто смотрели друг на друга, а затем Виталик улыбнулся, сел рядом. Они начали о чем-то говорить.

— Я сегодня была на могиле у отца, — начала я без обиняков. — Спасибо, что следишь там за всем.

Виктор разом утратил всю веселость. Лицо стало серьезным, он медленно кивнул.

Мне было тяжело спрашивать, но я продолжила.

— Скажи мне, как он умер? — Я внимательно посмотрела в глаза бесу, стараясь считать реакцию.

Может быть, стоило залезть ему в голову еще в “Цербере”? Просто выудить это воспоминание из его памяти, увидеть всё своими глазами. Сейчас момент явно упущен, даже если мне и удастся узнать, перемирие между Ковтуном и Адронами будет нарушено, и кто знает, к каким последствиям это приведет.

Виктор молчал какое-то время, а затем с явным усилием, будто каждое слово дается ему с трудом, произнес.

— Подавился косточкой. От сливы. — Я едва расслышала.

— Граф Вяземский умер, подавившись косточкой? — Это было настолько нелепо, что на мгновение мне показалось, что это признание. Виктор просто не может сказать «я его убил», вот и придумывает всякий бред. — Тогда покажи мне это.

Он вдруг ударил ладонью по столешнице.

— Что ты хочешь от меня услышать? Что ты хочешь увидеть? — Его взгляд на мгновение стал безумным, наполненным такой тоской и страданием, что я невольно дрогнула.

Вся присутствующая в баре нечисть напряглась. Златон тут же посмурнел, вставая с дивана, но Виталик успокаивающе положил ему на плечо руку.

— Он знал о своей смерти, понимаешь? Он словно ждал ее, — горячо зашептал мне Виктор, совершенно не обращая внимания на всех остальных. — Это длилось несколько месяцев. Он велел мне всё подготовить. Ты хочешь, чтобы я тебе это показал?! Как я реагировал, как меня выбивали все эти разговоры и намеки от него?

В его глазах читалось обвинение. Словно это я была виновата в том, что паука не стало, или в том, что Виктору пришлось проходить через всё в одиночку.

— Черта с два я тебе это покажу. Даже если залезешь, эти воспоминания запрятаны так глубоко, что не отыщешь. Потому что это только мое. — То ли что-то было с освещением, то ли в глазах Виктора действительно стояли слезы. — Ты отреклась от отца, дочь паука. Так к чему тебе знать, как он умер? Хватит с тебя того, что последнее, о чем он сожалел перед смертью — это о том, что не попросил у тебя прощения.

На мгновение перехватило дыхание. Но даже сомнения в словах Виктора не возникло. В тот момент он был похож на оголенный нерв, на сгусток боли. Может быть, поэтому ему так понравились на вкус эмоции Платона? В какой-то мере они были отражением его собственных.

— У тебя, мать твою, — с горечью продолжал он между тем. — Это я все время был рядом, это я был предан ему, я вытерпел от него столько… только чтобы просто… быть рядом. А он, умирая, думал о тебе.

Виктор закусил губу, издав истеричный смешок.

— Так что не лезь, Диана. Просто забудь об этом. Он умер от нелепого несчастного случая. Но ни одно воспоминание о нем я тебе не отдам. Они все принадлежат только мне.

Бес какое-то время молчал, пытаясь справиться с собой, потом заметил, что на него смотрят подчиненные:

— Вам, бездельникам, заняться нечем? — обвел он зал холодным взглядом, на удивление быстро справляясь с собой. Словно актер, который вышел из роли и пошел по своим делам.

Из «Серой моли» мы со Златоном вышли почти сразу после этого. Сели в машину под рассказ орка:

— Нет, ты представляешь, денег ему, говорит, не надо. Отдел в подчинении — это слишком мелко. А что ему еще надо-то? С артефактами Ковтун дает возиться, так в чем проблема? В “Цербере” целый отдел по их изучению и огромное хранилище. Шел бы туда? Так нет, говорит, не готов снова работать по регламенту. Свободный художник, кикимору мне в постель, нашелся. Это с Ковтуном-то. С ярмом на шее, считай.

Златон рассказывал, что формально они помирились с Виталей, еще когда вместе победили Адалин. Вот только тогда орк рассчитывал, что друг бросит все свои обязательства перед бесом и вернется в «Молнию».

Для Златона то, что Виталик остался работать на Виктора, стало неприятным сюрпризом. Но, тем не менее, кажется, лед между ними двумя тронулся.

— В пятницу мы идем смотреть бои анчуток. Виталик сказал, знает один подпольный клуб, и типа зрелище фееричное… Ты же не против, да?

Я отрешенно кивнула.

— Конечно, развлекитесь там. Я рада, что у вас налаживаются отношения.

— Ага… Ди, ты в порядке?

Злат взял мой подбородок в пальцы, развернул к себе, всматриваясь в лицо, будто пытаясь на лбу прочитать причину.

— Всё нормально, — повторила ему то же самое, что сказала на кладбище.

Наверное, нельзя на все сто процентов подготовиться к правде о гибели родного человека. Даже если ты давно смирился с его кончиной, даже если при жизни между вами не было особой близости — но почему-то не получается просто взять и пойти дальше.

Хочется застыть ненадолго. Обдумать. Задержаться в этом мгновении.

Я до последнего надеялась, что смогу обвинить Виктора. Высказать ему всё, что думаю о его предательстве. Тогда бы мне стало проще — потому что отцовская гибель приобрела бы какой-то смысл.