Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

Я могла бы убить Торина и Ровену — но как, не выдав себя? Бессмертные просто так не валятся замертво, и в Мистее есть только одна фейри с моими способностями. А сильфида — из Дома Иллюзий; увидев их гибель, она расскажет Имоджен.

Я стояла на коленях, вцепившись пальцами в решётку, парализованная тяжестью последствий.

Торин вытащил предмет из огня. Поднёс к Низшей на щипцах, затем положил перед ней. Это был ботинок — металлический, раскалённый докрасна.

Он схватил сильфиду за лодыжку и вдавил ступню внутрь.

Вырвался сырой, звериный вопль. Она билась, но Ровена держала крепко.

— Ещё одну, — мечтательно улыбнулась Ровена. — И потом ты потанцуешь для меня снова.

Торин так же хладнокровно надел вторую. У меня в ушах зазвенело от её истошных криков; я так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Желудок вывернуло. Когда Ровена отпустила, сильфида рухнула и поползла.

Я должна была её спасти.

А цена войны, вспыхнувшей из-за этого? — прошептала совесть. А дом, который ты строишь, и который падёт, если они убьют тебя в ответ? Люди вроде Трианы и Мод ещё не покинули Мистей. Фейри доверились мне и поставили всё на то, что Дом Крови — убежище. Аня на грани — один вдох от того, чтобы утонуть в кошмарах. Я могу остановить страдания одной — но какой ценой?

— Встать, — сказал Торин, пнув её в рёбра. — Моя фаворитка хочет посмотреть танец.

Сильфида всхлипывала, пытаясь подняться. Ей удалось поставить одну ногу — и тут же рухнуть.

Я слышала, как она горит. Чувствовала запах. Между её отчаянных всхлипов шёл тонкий жаркий треск — как прожигалась плоть и мускулы.

И всё равно я не двинулась.

— Не можешь подняться? — спросила Ровена. — Просто один кружок для меня — и всё. Снимем.

Крылья дрогнули. Она оторвалась от пола, тяжело хлопая — висела почти прямо, металлические сапоги болтались. Она не наступала на них, но носки скребли камень, пока она, плача, разворачивалась в неустойчивом круге. Из горла рвались хрипы.

По моим щекам текли слёзы. Я могла её исцелить. Когда они закончат, я найду её и исцелю.

Я могу помочь сейчас, осенило меня — и меня затошнило от этой промашки. Магия взметнулась в груди, и я представила, как онемение разливается по её телу, унося боль. Глаза у сильфиды расширились, крылья забили чаще — и она, пятная воздух судорожными взмахами, рванула к двери, волоча ноги.

— Надеялась, это сработает лучше, — сказала Ровена, нахмурившись.

— Попробовать стоило.

Сильфида, всхлипывая шарила по ручке. Пожалуйста, — мысленно подхлестнула я её, вливая силу в крылья. Лети. Вон отсюда. Далеко.

Торин шагнул следом. Когда дверь приоткрылась, он выхватил меч и одним зверским ударом отсёк ей голову.

Всхлипы оборвались. Голова покатилась, тело осело, и его тяжесть захлопнула дверь.

Крик взметнулся во мне — я стиснула зубы, вдавила пальцы в крошечные отверстия решётки, отделявшей меня от Торина и Ровены. Чудовища. Жестокие, мерзкие, проклятые чудовища.

На прозрачной сорочке Ровены — кровавые брызги. Прядь золотых волос сползла на плечо. Она встала на носки и мягко поцеловала Торина.

— Спасибо, — сказала тихо. — Мы слишком давно не баловались.

Торин смотрел на труп с презрением, как на хлопоты:

— В следующий раз попробуем другой металл. Или держать меньше.

Ровена улыбнулась, обвила его за шею, потянулась за поцелуем — жадным, долгим.

Меч звякнул о камень — он ронял оружие, утягиваемый её руками.

Желание убить их вспыхнуло, как пламя в жиле масла. Я видела, как это было бы: раздавить Торину ступни и лодыжки — зеркально их пытке, затем сжать череп до каши. Ровену душить понемногу — чтобы умирала мелкими дозами рядом с окровавленным трупом своего любимого. Заставить её смотреть, как я его ломаю, как она только что смотрела.

Но я не сделала этого.

Слёзы капали на решётку; я судорожно стирала капли, чтобы ни одна не сорвалась вниз. Потом отползала назад — по дюйму, дрожа и чуть не рыдая вслух.

Добравшись до лестницы, спустилась, прижалась к стене, закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Кайдо вспорхнул по моей руке, обвился вокруг шеи, прижав алый самоцвет-сердце к моему. Скоро, — прошипел кинжал. — Режь их, пускай кровь, пей их — очень скоро.

В тот миг, как закончится Аккорд, Торин и Ровена — трупы. Медленно. И я буду наслаждаться.

Сквозь отчаяние и рвущуюся тошноту я брела прочь от борделя, а в голове снова и снова стоял крик сильфиды.

Глава 32

Каллен нашёл меня в нашей зале для спарринга глубокой ночью. Я била грушу снова и снова — костяшки успевали синеть и заживать по кругу.

— Уходи, — хрипло сказала я.

Он не ответил, просто закрыл дверь и встал перед ней, скрестив руки. На нём было длинное чёрное пальто от шеи до щиколоток; я подумала, откуда он идёт и почему пришёл, если я отправила записку с отменой занятия.

Я обошла грушу, повернувшись к нему спиной, и украдкой провела запястьем по глазам, надеясь, что он не заметит оставшихся слёз. Это слабость. Я — слабость. А принцессе нельзя позволить себе ломаться, поэтому я зашла в Дом Крови переодеться в тренировочную одежду, нацарапала записку Каллену — и пришла сюда, чтобы выплеснуть боль там, где никто не увидит.

Даже не глядя на Каллена, я остро ощущала его присутствие. Будто воздух вокруг него принимал другую форму. Я взглянула в зеркало — он смотрел на меня, меж бровей пролегла морщинка, губы сложились в мрачную линию.

— Что случилось? — спросил он.

Я стиснула зубы и ударила сильнее. Костяшки заныло, отдавая болью по руке.

— Разве ты уже не знаешь? Ты всегда всё знаешь.

— У тебя возникли проблемы в доме?

Я перестала бить, прижала основания ладоней к глазам. Да, с этого и начался этот кошмарный вечер. Внутри шевельнулось гадкое подозрение, и я резко обернулась:

— У тебя есть шпион в моём доме?

Его взгляд сузился.

— Нет.

Я коротко, зло рассмеялась:

— И почему я должна тебе верить? — И как я раньше об этом не подумала? У него везде уши.

Каллен шагнул ближе. На пальто поблёскивали серебряные застёжки, ткань шепнула о сапоги.

— Я давал повод сомневаться в моих словах, Кенна?

Злость была лучше, чем печаль и сменяющая её тревога, грызущая изнутри без передышки. Я упрямо задрала подбородок:

— Тогда скажи, почему решил, что проблемы — в моём доме?

Перекаталась жилка на его скуле.

— Раз ты так убита, значит, видела чужие страдания. Раз я ничего не слышал, логичнее всего предположить, что беда была дома.

Потому что ты видела, как страдает кто-то другой. Зачем он это сказал? Откуда знает? Но первая наша с ним беседа случилась, когда я рыдала из-за казней Короля Осрика. Может, он понял меня с самого начала.

Кожа зудела под его пристальным взглядом. Иногда я ненавидела, как он на меня смотрит. Будто отмечает каждую мелочь — спутанные волосы, красные глаза, бледно-лиловые тени на костяшках — и читает, что под ними.

Я ещё не была готова говорить об Ане — да и не это пригнало меня сюда, бить руки до крови.

— Я ходила в бордель.

— А, — его ресницы дрогнули. — Думала о побеге для них?

— И с какого, перепугу ты это мог знать? — вырвалось у меня.

— Потому что я знаю тебя.

У меня сорвался короткий звук — смешок, не дотянувший до недоверия.

— Знаешь? — Я отвела лицо, обхватила себя руками, пока последняя боль в кисти сходила на нет. Час назад я раздробила костяшку — и даже этот молниеносный перелом недолго держал боль.

Я слишком остро ощущала собственное тело в последнее время. Слишком остро — всё: свои провалы и страхи, бездну, отделяющую меня от остальных Благородных фейри. Столько силы — а я всё равно бессильно смотрела, как фейри пытают и убивают.

— Кенна. — То как он произнёс моё имя, заставило меня снова на него посмотреть. Хотя я всегда хотела смотреть на Каллена — и это тоже я чувствовала слишком остро. — Ты не хочешь этого?