Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

— А ты поступил бы так же со мной и с теми, кого я люблю, — парирую я.

Каэлис замирает. Тени на его лице становятся ещё глубже. Нас освещает лишь угасающий закат, рвущийся сквозь пыльные окна.

— Ты всегда должна оставлять за собой последнее слово?

— Только если я права.

— Ты проблемная. Нарушающая порядок. Непригодная. Надоедливая. Несвоевременная—

— Несвоевременная для чего именно? — перебиваю я, дыхание сбивается. Он уже настолько близко, что если бы я вдохнула чуть глубже, моя грудь коснулась бы его. Он смог бы не только услышать, но и почувствовать, как бешено бьётся моё сердце, что он делает с моим телом, даже не прикоснувшись.

— Для меня. Ты — одновременно лучшее и худшее, что я мог себе представить. Всё, что мне нужно, и последнее, чего я, чёрт побери, хотел. — Его рука поднимается, словно он собирается коснуться меня. Он касался моего лица на вечеринке. Но это… это совсем другое. И мы оба это знаем.

Тогда я сама стираю расстояние. Кладу ладони ему на талию, сжимаю ткань куртки в кулаках. Тяну его к себе, и наши тела прижимаются друг к другу.

— Если честно, Каэлис, единственное, чего я когда-либо думала хотеть от тебя, — это твоё сердце, вырезанное из груди.

— Скажи слово, — его голова чуть склоняется, длинные пряди щекочут мой лоб. Наши губы зависают мучительно близко. Любая рациональная мысль исчезает, когда тепло его дыхания смешивается с моим. Я всё ещё чувствую на его губах прохладу осеннего воздуха. Всё ещё ощущаю вкус его с тех пор, как его язык оказался в моём рту.

— И какое же это слово? — мой голос едва слышен, почти растворяется в буре, что клокочет в безднах его глаз.

Руки Каэлиса наконец находят меня. Одна скользит вдоль талии, другая осторожно очерчивает линию моей челюсти. Каждое прикосновение словно крошечная звезда падает на кожу. Вспышки света во тьме.

— Подчинение или завоевание? — бархатный шёпот.

— Разве это не одно и то же? — вопрос повисает в воздухе, тяжёлый, как и наши веки. Как и наши тела, тянущиеся друг к другу, пока всё вокруг блекнет и растворяется.

— Мы не можем, — его дыхание срывается хриплым вздохом, будто всё его тело готово сломаться. Оно дрожит от усилия сдержаться. Не поддаться тому, чему мы оба знаем — мы не можем. В глубине нутра я понимаю, о чём он. Но его самоконтроль не позволяет ослабить тетиву. — Они будут искать нас на Пире Дня Монет.

— Пусть ищут, — я не готова отступить. Не готова сдаться. Не тогда, когда эта жажда так глубока и обжигающе реальна, что её наконец можно утолить.

— Мы оба ведём себя глупо. Никто из нас на самом деле этого не хочет. — Но даже говоря это, он не отходит. Каждое слово обжигает мои губы, расстояние, между нами, мучительно мало. — Мы просто… захвачены плотскими желаниями.

— Ну и что? — спокойно отвечаю я.

Он откидывает голову чуть назад, чтобы лучше рассмотреть меня.

— Очевидно же, — я нарочито растягиваю слово, крепче удерживая его. — Думаешь, я не понимаю, какая это ужасная идея для нас обоих? Как это отразится на нашей совместной работе? Как сильно мы обоюдно, в целом, ненавидим друг друга?

— «Ненавидим» — слишком сильное слово, — бормочет он.

— Это не обязано чем-то быть, что-то значить, — мои руки скользят по его груди. Он прочный, как стена. Дышит прерывисто. Четыре масти, как же мне хочется его сломать. — Будем честны: я пробыла в Халазаре почти год. И, несмотря на все твои слова, думаю, ты, наверное, самый непривлекательный жених во всём Орикалисе. — Его глаз чуть дёргается. Я усмехаюсь. — Нам обоим нужен хороший трах, Каэлис. Это ведь не обязательно должно быть сложно.

Он срывает тихий стон, обе руки возвращаются на мои бёдра, скользят по изгибу ягодиц. Зацепляются за пояс брюк. Он резко притягивает меня ближе, и я чувствую, насколько сложной стала для него эта ситуация. И это заводит меня ещё сильнее.

— Если мы опоздаем на пир, они заподозрят, — повторяет он.

— Они уже назвали меня твоей «шлюхой». Так я хотя бы дам им повод, — ухмыляюсь я. — К тому же, разве это не укрепит легенду о нашей великой любви?

Он стонет.

— Нам и правда не стоит… мы не можем. — Я уже открываю рот, чтобы возразить, но он опережает меня: — «Они» — это мой отец и брат.

Мои глаза расширяются. Я отпускаю его, и холодный воздух академии обрушивается на меня, как ушат ледяной воды. Одного лишь упоминания короля хватает, чтобы здравый смысл вернулся.

— Они здесь? В академии? — спрашиваю я.

— К моему великому сожалению.

— Зачем?

Каэлис отступает, дёргая за одежду. Похоже, и он вернул себе самообладание.

— Не знаю зачем. Отец потребовал, чтобы мы обедали вместе с ними на Пиру Дня Монет. Но зная Равина и моего отца, причина уж точно не будет хорошей. Так что готовься ко всему.

Глава 38

— Полагаю, нам не стоит больше заставлять их ждать, — я тоже провожу ладонью по одежде. Следов жадных рук Каэлиса уже нет. Но его запах всё ещё держится на ткани. А сердце по-прежнему трепещет. — Я выгляжу нормально? — спрашиваю. Но на самом деле имею в виду: я выгляжу так, будто секунду назад была готова, чтобы ты прижал меня к стене и лишил рассудка?

К моему удивлению, принц отвечает искренне:

— Раздражающе безупречно, как всегда.

— Приятно знать, что одного моего вида достаточно, чтобы вывести тебя из себя.

— Больше, чем ты думаешь, — бормочет он так тихо и быстро, что я не уверена, не послышалось ли мне.

Коридоры размываются, пока он ведёт меня из заброшенных залов в освещённые. Я всматриваюсь в знакомый уже изгиб его плеч. В силуэт, отбрасываемый на свет — словно он сам отказывается принадлежать этому сиянию.

Он красив. Я знала это с первой секунды, как только увидела его. Признавала это и раньше. Но есть в нём что-то такое, что заставляет глаза возвращаться к нему снова и снова. Он не просто приятен внешне. Он — особенный. Потусторонний.

Это Каэлис, второй сын, его стоит ненавидеть! — кричит во мне голос. Но тут же тише звучит другое: Но почему? Это же тот мужчина, который…

Убил клан?

Да, это правда. Странно, что я могу это вынести. Но я никогда не питала нежности к аристократам. Разве я не поступила бы так же, будь у меня сила стереть целый клан с лица земли?

Подстроил все мои несчастья?

Так ли это? Не он заключил меня в Халазар, как я думала. И он же вывел меня оттуда… хоть и ради собственной выгоды. Немного доброты и пылающий взгляд из-под тени длинной растрёпанной чёлки не должны — и не смогут — перечеркнуть всё, в чём он замешан. Он напрямую поддерживал и извлекал выгоду из системы, что наслаждается мучениями арканистов, и…

Он пытается эту систему разрушить.

Если ему можно верить.

Я никогда ещё не чувствовала в себе такой раздирающей противоречивости. Всю жизнь вокруг меня существовал ясный порядок. Они — семья Орикалис и высокие дворяне, их поддерживающие, — враги. Я почти слышу голос матери, повторяющий это. Им нельзя доверять. Они — кукловоды наших страданий. Они уничтожат мир, стоит только дать им шанс.

Желудок сводит узлом. Всё, что раньше казалось таким ясным, теперь туманно, как и сама академия в первый день, когда я переступила её порог. Единственное, что прорывает этот водоворот мыслей, — яркий свет главного зала, когда двери распахиваются передо мной и Каэлисом.

Главный зал академии преобразился к празднику Дня Монет. Запах десятков цветов обрушивается на меня сразу, как только я вхожу. Они стоят в корзинах на изогнутых держателях вдоль стен. Между ними натянуты гирлянды плюща и мха, переливающегося самоцветными оттенками. Столы накрыты золотом и зеленью. Каменный пол устлан ковром из лишайника, смягчая наши шаги.

Я бы восхитилась этой красотой, если бы не ощущала себя идущей на эшафот. Все взгляды прикованы к нам с Каэлисом. Моя ладонь легко лежит на сгибе его локтя, пока он ведёт меня мимо столов посвящённых. Стол преподавателей разделён надвое: в центре, впереди, отдельные места для королевской семьи.