Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Челюсть Равина ходит ходуном от сжатых зубов.

— Наследие — это одно, но есть ещё вопрос о возможности возвращения клана. Это изменит баланс сил, — произносит король. Нет ничего страшнее для всех Орикалисов, чем мысль о новой Резне Кланов. Последняя война между ними разорвала землю и её народ. — А потому знать сомневается: как последняя наследница клана может любить человека, который перебил всех её родичей?

— Отец, — Каэлис едва выдавливает слово сквозь стиснутые зубы. Его рука сжимается в кулак вокруг ножа, словно ему стоит лишь секунды, чтобы всадить его в шею собственного отца за одно упоминание Клана Отшельника.

Я вмешиваюсь прежде, чем Каэлис успеет сказать или сделать что-то, что только усугубит положение:

— Что мне нужно сделать, чтобы убедить их в искренности моей любви к принцу и в том, что ни я, ни Клан Отшельника никогда не станем угрозой для других кланов?

— Думаю, то, чего жаждет мой двор, чтобы унять свои сплетни, — это доказательство этой тайной романтической связи, — задумчиво произносит король Нэйтор. — Доказательство того, что ты слишком занята ролью хорошей жены моему сыну, чтобы представлять угрозу балансу власти.

— И каким же образом мы можем им это доказать? — я изо всех сил надеюсь, что он не предложит прямо сейчас поклясться друг другу и скрепить союз Четвёркой Жезлов.

— Многим кажется весьма странным, что вы проводите так мало времени вместе. Для пары, столь безумно влюблённой, и для мужчины столь ревностно защищающего, как мой сын, все ожидали бы, что ты уже стала неотъемлемой частью его покоев.

— Ну, тогда… — Каэлис поворачивается ко мне с тёплой улыбкой. Его пальцы нежно ложатся на тыльную сторону моей ладони. Движения его расслаблены, будто секунду назад он и не был готов кого-то заколоть. — Думаю, пора им сказать.

Я лишь улыбаюсь и киваю, молясь, чтобы он понимал, что, во имя Четырёх Мастей, делает. Каэлис обращается к отцу:

— Эти приготовления давно ведутся. Просто потребовалось время, чтобы привести мои покои в порядок для дамы вроде Клары. Большая их часть была пыльной и запущенной от долгого запустения. Я не мог позволить, чтобы моя будущая жена увидела что-то меньшее, чем совершенство.

Лицо Равина мрачнеет в недоверчивую тень; он явно не верит ни единому слову.

— Вот как? — король Нэйтор приподнимает брови.

— Именно так, — настаивает Каэлис. — Она сможет переселиться уже сегодня.

— Превосходно. — Король переводит взгляд на Равина. — Ты ведь согласен?

— Разумеется, — мрачно отвечает первородный принц.

Оставшуюся часть трапезы мы доедаем быстро и почти в тишине. Когда король поднимается, весь зал замирает. Ему отвечают поклонами и салютами. Вслед за ним уходят Равин и Лея. Мы с Каэлисом остаёмся стоять вдвоём во главе стола.

— Я переезжаю к тебе? — шепчу я, едва король исчезает из зала.

— Либо это, либо Халазар, — безжизненно отвечает он.

— Знаешь, бывают моменты, когда я могла бы и Халазар предпочесть, — бормочу я.

— Ранишь меня.

— Просто хочу держать тебя в тонусе.

В его глазах вспыхивает искра веселья. Но быстро угасает, когда до него доходит то же, что и до меня: нам действительно предстоит жить вместе.

— Иди в свою комнату и собери самое необходимое, что хочешь забрать сама, — инструктирует Каэлис. — Остальное перенесут слуги.

Неохотно я отрываюсь и направляюсь к общежитию. С каждым шагом думаю о том, что это значит для меня как для ученицы. Те крохи свободы, которые я с таким трудом выцарапала, исчезнут. Я не смогу по вечерам выбираться к друзьям, когда буду буквально под носом у Каэлиса… Но я заставляю себя выглядеть довольной — выглядеть женщиной, почти получившей благословение короля и чьё чело предназначено для короны.

И вот, со вздохом я открываю дверь в свою спальню — или в то, что ею было.

Я ожидала пустоты. Я не заметила, чтобы Алор покидала ужин. Хотя, если честно, я не особо следила за теми, кто не сидел за высоким столом. Она вальяжно раскинулась на своей постели поверх покрывал и в уже залеченной руке лениво вертит кинжал — тот самый, с которым спит каждую ночь.

Её глаза остры, как его лезвие.

— Скажи-ка… Как получилось, что ты, первогодка, которая по правилам может владеть только первыми пятью картами масти, смогла использовать Десятку?

Глава 39

— Я не понимаю, о чём ты, — бросаю я ей недоумённый взгляд, подходя к шкафу и беря сумку. Одежду пусть заберут слуги — она всё равно не моя. Всё ценное у меня в столе.

— Я видела, — её тело замирает. — Ты уничтожила мою карту прежде, чем она успела обернуться.

Я только хмыкаю, совсем не желая сейчас в это ввязываться:

— Кажется, я использовала два Туза и Пятёрку Монет.

— Думаешь, я идиотка? — голос Алор трескается, срывая её благопристойность. — Я знаю, как выглядит магия Монет. Я знаю ритм карт. И пятёрка, даже с Тузами, не способна на то, что ты сотворила.

— Думаю, у тебя был долгий день. И… прости насчёт руки, — мягко добавляю я и продолжаю складывать в сумку вещи из стола, хотя пальцы остаются готовы в любой миг вытащить карту из колоды на бедре. — Такое легко можно…

— Не смей меня оскорблять! — кинжал дрожит в её руке. На постели рядом с ней раскиданы карты. Она вооружена и готова. — Я видела. Точно так же, как видела каждую ночь, когда ты тайком ускользала из комнаты.

— Я и не знала, что у нас комендантский час, — сухо отвечаю я.

— Куда ты ходишь? Это какие-то тайные тренировки? Как ты вообще можешь делать всё, что делаешь? — её голос снова становится требовательным.

— И не знала, что я тебе так дорога, — отмыкаю я ящик стола и пытаюсь незаметно сунуть в сумку те самые карты.

— Я и не думала, пока ты не вмешалась в мои дела.

— Это из-за жетонов? — Эза и она ясно дали понять, что места в Мечах принадлежат им. А так как это единственный Дом, за который я могу бороться… мы теперь прямые соперницы. Трое на два места.

— Это потому, что у тебя явно есть какое-то преимущество, — теперь она откровенно наставляет на меня кинжал. И только то, что она не встаёт с постели, мешает мне достать карту. — Это из-за принца ты можешь использовать более сложные заклинания? Он тайком отвёл тебя к Чаше?

— Я бы ожидала, что уж знать дворянке: Чаша — не единственный способ получить большую силу. Это сложно, но можно тренировать себя. Некоторые Арканисты просто более одарены от природы — как кто-то может бегать быстрее или прыгать выше, — я сохраняю ровный тон.

Она явно принимает мои слова за снисхождение, потому что её щёки заливаются краской:

— Я знаю, как работает магия. Я знаю, что Арканисты совершали паломничество к Чаше ещё до того, как Каэлису пришла в голову мысль об академии.

— Отлично. Значит, ты знаешь, что некоторым Арканистам Чаша вовсе не была нужна. Радa, что поговорили, — отрезаю я. Я знаю, чему их учат, во что они верят. И трудно не верить, когда законы короны душат естественный рост Арканистов, а Чаша и вправду усиливает способности.

— Как ты смеешь… — начинает она.

Я тяжело вздыхаю, перебивая:

— Может, я как раз из тех невероятно одарённых Арканистов. И стала возлюбленной принца потому, что я настолько хороша.

С рыком она вонзает кинжал в столешницу. Он остаётся стоять идеально прямо. В её глазах полыхает огонь, напускное равнодушие рушится.

— Да гори оно огнем, скажи, как ты это делаешь!

— Тут и правда нет никакого секрета, Алор. Я просто пользуюсь теми картами, которыми пользуюсь. Вопреки всему, что тебе твердили всю жизнь, есть не один способ работать с таро или получать их силу.

На мгновение она оседает. Но гнев и недоверие снова берут верх.

— Нет. — Алор вскакивает. — Нет. Я сосчитала все карты, что ты использовала сегодня. Другие могли потерять счёт в хаосе, но не я. Я наблюдала за тобой и раньше. Даже моя сестра не может разыгрывать столько карт за день. Даже лучшие третьекурсники академии на такое не способны. — Она тычет пальцем мне в лицо, и только то, что это не кинжал, спасает её. Но она явно испытывает мои нервы. — Ты что-то скрываешь. У тебя есть тайны, которые ты утаиваешь от всех.