— Простите, хозяин… — прошептал Нереус.
— Какой смысл извиняться за то, что приглянулся девчонке? — засмеялся нобиль. — Я рассказал ей про твоë гордое воздержание, и Йина попросила разрешение открыть для тебя врата удовольствий.
— Благодарю, господин…
— Чепуха! — весело заявил нобиль. — Я рад за вас. Утром, когда она придёт сюда, не будь дураком и не упусти свой шанс.
— Вы опять куда-то уйдëте?
— Уйду.
— Можно мне пойти с вами?
Мэйо приподнялся на локте:
— Ты это всерьëз, геллиец?
— Да, хозяин.
— Я привык справляться один.
— Тогда зачем я нужен? — в сердцах произнёс Нереус. — Не понимаю. Какой от меня толк?
— Сейчас ты не даёшь мне спать.
— И что в этом хорошего?
Мэйо сел, подогнув ноги:
— Задай мне самый идиотский вопрос, какой только придёт тебе в голову.
— У вас есть жабры? — не раздумывая, выдал невольник.
— Нет. Можешь сам проверить, — нобиль взял руку Нереуса и прижал к своему уху. — Потрогай, не бойся.
За ухом, на кости черепа, геллиец нащупал небольшое углубление.
— Говорят, что у моих предков были, — пояснил Мэйо. — А потом затянулись кожей.
— В Лихте все ненавидят поморцев, — Нереус подпëр голову руками. — Называют рыболюдами. И всякими обидными прозвищами. Я тоже ненавидел. А теперь понимаю, что в вас больше человеческого, чем в потомках тех, кто всегда жил на суше.
— Мой народ имеет одну особенность, — нобиль скривил губы. — Некоторых мальчиков поражает болезнь, называемая «Поцелуй Язмины». Она проявляет себя у десятилетних детей, сжигая их за пару лет. Немногим удаётся дотянуть до пятнадцати. Известен единственный случай, когда заболевший встретил семнадцатую весну. Мне уже восемнадцать и усилиями лучших врачей я до сих пор жив.
— Я никогда не слышал о такой болезни.
— От неё нет лекарства. Но известны приметы: частые головные боли, постоянные ночные кошмары, судороги, бесплодие. Я могу умереть в любую из ночей, во сне.
— Поэтому вы приказали не давать вам спать? — забеспокоился Нереус.
— Мои сны — чудовищны. Я помню часть из них, но отдал бы многое — лишь бы их позабыть. Меня корчит и корёжит на кровати, я что-то говорю, кричу или завываю от боли. Зрелище, сам понимаешь, не из приятных. Если увидишь — не пугайся.
В голосе поморца слышались досада и смущение.
— Должен быть способ помочь вам, господин!
— Его нет. Как и смысла в моём существовании. Я вряд ли смогу закончить учëбу, никогда не женюсь и не воспитаю детей. Только не вздумай меня жалеть, просто прими к сведению, что наше знакомство может закончиться быстрее, чем ты думаешь.
— Это несправедливо, — Нереус сжал кулаки. — Почему всякие мерзавцы живут до глубокой старости, а вам — доброму и милосердному человеку — отмерен такой короткий срок?!
— Не знаю. Боги не дают ответа.
Мэйо улыбнулся:
— Когда я уйду в царство Мерта, исполни всë, что задумал. Вернись на родину, купи дом и заботься о своей семье. Поклянись, геллиец.
— Клянусь.
— Иди, ложись спать. Уже недолго до рассвета.
— А вы, хозяин?
— Перетерплю как-нибудь ещё пару часов.
— Я останусь с вами.
— Дерзишь?
— Побейте меня кулаками или плетью, только не прогоняйте.
Нобиль звонко рассмеялся:
— У тебя, оказывается, есть характер. Предлагаю за это выпить. Тащи вино.
Когда два кубка были подняты над головами, Нереус загадал желание.
Не для себя. Для Мэйо.
Геллиец попросил у богов здоровья для поморца, долгих лет и крепких сыновей, что будут ему опорой в старости.
Глава шестая
Сквозь сон Нереус почувствовал, как мягкие тёплые губы прижались к его губам в нежном поцелуе.
Раб весь напрягся и смущëнно пробормотал:
— Не надо, господин… Прошу вас…
Тихий девичий смех окончательно прогнал дремоту. Геллиец распахнул глаза и увидел забравшуюся на кровать Йину.
— Ты думал, что это молодой хозяин? — хихикнула рабыня. — Он не стал бы тебя целовать! Господин Мэйо равнодушен к мужской красоте. Он сам говорил мне, что любит заглядывать под юбки, а не под тоги.
— Разве нобилям не всё равно, кто их ублажает?
— Ты ещё не понял, что твой хозяин — особенный? — девушка легла на грудь невольника.
— Понял, — Нереус поискал глазами поморца, но того, разумеется, уже не было в комнате. — Где он?
— В кабинете Тхона.
Геллиец обнял Йину:
— Прошлой ночью мы долго разговаривали… Пили вино, словно добрые приятели… Я не помню, когда заснул. И не знаю, спал ли господин.
— Он болен и ему нужно принять лекарство. Сможешь подсыпать щепотку порошка в еду или вино?
— Подсыпать? — удивился Нереус.
— Да.
— А это лекарство… Оно поможет?
— Я слышала, как жрец пообещал госпоже Пинне, что болезнь непременно отступит. Не волнуйся, в составе лишь немного свинца и целебные травы с высокогорий.
— Хорошо, я постараюсь.
Йина снова поцеловала геллийца и принялась стягивать с него тунику:
— Почему ты до сих пор в одежде? Раздевайся скорее!
— Я… Хотел спросить…
— Позже! Научись дорожить каждым светлым мгновением. Их так мало в нашей жизни, — Йина решительно избавилась от платья. — Мы не принадлежим себе и беззащитны перед несправедливостью.
Нереус обхватил её за талию. Он сгорал от неодолимого желания поскорее войти в распахнутые врата наслаждения.
Взять Йину.
Хоть на несколько мгновений стать её полноправным хозяином.
Ладони скользили по тонкой девичьей коже, губы искали горячих поцелуев.
Два молодых красивых тела слились воедино, и геллиец растворился в этой пьянящей безумной страсти.
Она заставляла двигаться всё быстрее, дышать полной грудью.
Нереус запрокинул голову и прорычал:
— Ты — моя. Моя. Моя!
Он упал лицом на подушку, сминая пальцами тонкое одеяло:
— Йина… Я выкуплю тебя… И увезу с собой. В Лихт.
Девушка перевернулась на бок:
— Я не хочу отсюда уезжать.
— Почему? Ты будешь свободна!
— Моё сердце навсегда останется здесь.
Нереус закусил губу, едва не застонав от досады:
— Ты любишь его. Признайся! Любишь Мэйо!
— Нет.
— Зачем ты лжëшь мне? Я же вижу.
— Дурак!
— Йина, послушай…
Рассердившись, она тряхнула волосами и соскочила с кровати.
— Он ласков с тобой, но это не любовь, — продолжил Нереус. — Вы никогда не сможете быть вместе.
— Замолчи.
— Йина. Я дам ему лекарство, сделаю всё, чтобы не подпустить к нему смерть… Обещаю тебе!
Рабыня надела платье и сколола на плече фибулой:
— Мне пора идти. Прощай!
Нереус перевернулся на спину. В бессильной злобе он стучал кулаками по одеялу.
Дав волю чувствам, раб заревел, как раненый зверь. Затем поднялся и, шатаясь, побрел через вереницу комнат.
Мэйо сидел в кабинете, за длинным столом, что-то быстро записывая. Услышав шаги, нобиль отложил стилос.
— Доброе утро, хозяин, — пробормотал Нереус.
— Доброе утро, геллиец. Вчерашнее обильное питие напоминает о себе жёстким похмельем?
— Я был с Йиной. Она… любит вас, господин.
— Меня? — усмехнулся нобиль. — Ты что-то путаешь.
— Я в этом уверен.
— Мне нужно разобраться с одним мерзавцем самого высокого полëта. Будет непросто, но кое-какие мысли уже имеются. Желаешь присоединиться?
— Да! — воспрял духом Нереус. — Благодарю, что дали мне шанс, хозяин!
— А Йина, если тебе интересно, влюблена не в меня, а в мою сестру Виолу. Девочкам нравится играть в опасные игры и выкручивать нам члены ради собственных прихотей.
Геллиец надолго потерял дар речи.
— Сходи на кухню и позавтракай, — сказал Мэйо. — Нечего стоять тут с таким лицом.
— Я думал, мы сегодня вернёмся в конюшню…
— Тхон доложит отцу, что я усердно тружусь с рассвета. И в этом есть солидная доля правды.
— А если сар Макрин захочет убедиться лично?..
— Не захочет. У него хватает других дел.
