Серебро ночи. Трилогия (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна

— В самом деле, сажа просто волшебная. Я тоже чувствую себя отдохнувшим и посвежевшим, хотя мне ее досталось мимоходом. Недаром Феррун над ней так трясется. Интересно, много ли ее в замке графа? — Сильвер о чем-то призадумался.

— Надеюсь, ты не собираешься возвращаться за ней в замок? — Беллатор с опаской посмотрел на брата.

— А что? — Сильвер воинственно сложил руки на груди, подражая великим полководцам. — Представляешь, сколько воинов мы могли бы спасти с ее помощью! Тысячи!

— Феррун на это никогда не согласится. Он считает ее своей собственностью. Хотя, возможно, это и так. Ведь это он нашел ее и открыл целебные свойства, — сказав это, Агнесс подняла голову вверх: колокола монастыря зазвонили к обедне.

Монахини в темных одеяниях потянулись в храм на молитву. Ушла и Фелиция. Агнесс присоединилась к ней. Мужчины пошли в комнату к настоятельнице, где еще совсем недавно лежал умирающий Беллатор.

В ней еще стоял ужасный запах заживо гниющего человеческого тела. Сильвер распахнул настежь двери и окна, выгоняя мерзкое амбре.

Беллатор, удобно откинувшись, сел в кресло с высокой спинкой. Провел рукой по лицу, наслаждаясь прикосновениями без боли.

— Чувствую-то я себя прекрасно, но вот слабость дает о себе знать. Но это ерунда. Пара-тройка дней, вкусная сытная еда, и я буду в порядке.

Сильвер собрал с пола в охапку одежду Беллатора, пропитанную кровью и гноем.

— Это нужно выбросить. Или еще лучше сжечь.

— Оставь. — Беллатор вяло махнул рукой. — Тетушка отдаст это выпарить и к чему-нибудь приспособит.

— Ты думаешь, какой-нибудь босяк будет щеголять в этом?

— А почему бы и нет? Ходит же Феррун в обносках графа.

Сильвер весело поправил:

— Ох, сомневаюсь я, что это обноски. Уж скорее он просто стащил у графа новый костюм. Мне кажется, для него это обыденность. Как бы он иначе жил? Он привык брать все, что ему нужно. Вряд ли кто-то готовил для него еду и одежду.

— Ему будет трудно среди обычных людей, — задумчиво произнес Беллатор. — Не предложить ли ему поселиться в воздуховодах дворца? Раз уж ему сложно жить в комнатах, как все нормальные люди?

Сильвер выбросил грязную одежду Беллатора за дверь и повернулся к брату.

— Ты хочешь, чтобы у тебя исчезало то одно, то другое? Я не хочу.

— Можно просто выдавать ему все, что ему понадобится, чтоб не крал. Интересно, что он любит?

— Надо узнать у Агнесс. Она его знает лучше нас.

Обедня закончилась, в дом вернулись женщины. На вопрос, что любит Феррун, Агнесс, не колеблясь, сказала:

— Читать. Он рассказал мне, что прочел все книги в замковом книгохранилище. Но оно небольшое.

— Что, прямо-таки все? — Беллатору это заявление показалось неправдоподобным. — Там много древних манускриптов. В свое время дед нынешнего графа славился коллекцией старинных рукописей.

Агнесс на мгновенье задумалась.

— Я не знаю, в самом деле он прочел все или только хвастает. Он любит прихвастнуть, даже не сознавая этого. Но надпись на моем кинжале на неизвестном мне языке он перевел сразу.

Беллатор попросил кинжал, и Агнесс с опаской вручила ему острое лезвие. Беллатор посмотрел тонкую витиеватую надпись на свет и медленно перевел:

— Защищаю хозяина. Феррун прочел так же?

— Да.

Беллатор удивленно покачал головой.

— Наш друг оказался гораздо просвещеннее, чем я предполагал. Интересно, что еще он знает?

В покои настоятельницы без стука вбежали две послушницы, помогавшие на кухне. Они были чем-то здорово раздосадованы.

— Матушка, тот длинный тощий тип пришел к нам на кухню, забрал у поварихи все самое вкусное, что готовилось на всю обитель, и ушел, — начали они хором, перебивая друг друга. — А когда мы стали ему говорить, что так нельзя, крикнул, чтоб мы шли прочь, потому что мы неумытые плебейки!

Беллатор с Сильвером закатились от смеха. Фелиция, с трудом сдерживая улыбку, серьезно объяснила возмущенным девушкам, что Феррун — великий врачеватель, но, как все великие люди, немного со странностями, и не нужно придавать значения его словам. Тем более, что он скоро уедет.

— Да, не переживайте, пожалуйста. Он только что вылечил моего брата, но боюсь, он совсем не рыцарь! — сквозь смех посетовал Сильвер.

— А ведет себя как прирожденный аристократ! Высокомерный и наглый! — выпалила одна из них и в испуге зажала себе рот.

— Вы можете идти, сестры! — спокойно посоветовала им Фелиция. — Скоро все утрясется.

Обиженные послушницы ушли, а Сильвер насмешливо обратился к брату:

— Ну, видел, что нас ждет? Он будет брать все, что ему вздумается, и заявлять при этом, что все окрест — неумытые плебеи.

— Откуда он это взял? — Агнесс не могла понять этого странного выражения. — Он сам вчера умылся впервые в жизни.

— Это цитата из одной древней пьесы, — посмеиваясь, пояснил Беллатор. — Теперь я верю, что он и в самом деле очень много читал.

— А что ему еще было делать? Работать-то его никто ведь не заставлял! — Агнесс нахмурилась, расслышав в словах Беллатора удовлетворение. — Он жил в свое удовольствие и ничего другого не умеет! — Спохватившись, тихо добавила: — Хотя я такая неблагодарная! Я столько раз обязана ему жизнью!

Прижав к груди нежные руки красивой формы, Фелиция подошла к окну и беспокойно посмотрела на стоявшие вдалеке городские дома.

— Где же Энеко и Роуэн? Я так волнуюсь!

— Кто такой Энеко? Он что, поехал за Роуэном? — Сильвер сразу насторожился. — Откуда он его знает?

— Энеко — тот мальчик, что привез меня к замку. Он сказал, что знает, где Роуэн, — пояснила Агнесс. — У них его называют «Король-из-подворотни».

— Успокойся, Сильвер. Энеко не графский шпион, он мальчик на побегушках в «Шарбоне». Ты его видел, когда мы оттуда уезжали. Шустрый такой паренек, — пояснил брату Беллатор. — И он не раз заставал меня беседующим с Роуэном. Будем надеяться, что ему повезет, и он отыщет своего «Короля-из-подворотни».

— И что это будет не слишком поздно. Он крепче тебя, но, боюсь, его время тоже на исходе. — Фелиция печально склонила голову и ушла молиться к алтарю.

Энеко остановил кобылку возле полуразвалившейся конюшни. Здесь было городское имение герцога Ланкарийского, но за ним никто не следил, королевская стража стояла только возле главного входа в особняк, поэтому на задворках прижились разного рода шайки. Были и откровенные бандиты, были и бедолаги, которым негде было преклонить голову.

К нему подбежал босой оборванный мальчишка младше лет на пять. Узнал и восторженно крикнул:

— Ух ты, какой у тебя роскошный экипаж, Эн! Откуда?

— Много будешь знать, окончишь жизнь на виселице, — тоном умудренного жизнью старикана ответил Энеко. — Лучше подержи-ка лошадку, мне надо кое-куда заглянуть. И вот тебе за труды! — и он кинул мальчишке медную монетку.

Тот схватил ее на лету и выпучил от восторга глаза.

— Ух ты, целый пятак! Да я сегодня устрою настоящий пир! И Ксерку с Миркой возьму! Наедимся до отвала!

Энеко знал, что значило голодать несколько дней подряд. До того, как его взяли в таверну, он скитался так же, как эти бесприютные мальчишки.

— Вернусь, получишь еще. А сейчас смотри за ней получше. Сам знаешь, сколько здесь бандюганов.

Тот отвел лошадку подальше в густые кусты и пообещал смотреть в оба.

Энеко отправился на конюшню. Длинное кирпичное здание тянулось вдоль всего господского дома. Когда-то здесь в просторных денниках стояло до полусотни лошадей. Но запустение коснулось и его. Крыша прохудилась, сквозь дыры весело светило солнце, придавая полуразрушенному зданию вполне уютный вид.

Энеко осторожно зашел внутрь. В первом деннике в куче откуда-то притащенной соломы валялся раздетый до пояса полупьяный мужик в драных штанах. Он порывался что-то спеть, но только сипел и хрипел, не в состоянии вывести самую простую мелодию. Но упрямо начинал сначала.

— Эй, Крот, ты Короля-из-подворотни не видал? — на всякий случай Энеко встал подальше. Он знал, что здесь в любой момент в голову могут запустить пустой бутылкой или грязным башмаком.