Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения

Я искоса глянула на Ардена, следя за его реакцией, и убеждаясь, что он явно не связан с заговорщиками — или демонически хорошо играет на публику. Но скорее первое: он казался слишком простым и открытым, чтобы хранить смертельно опасные тайны.

Сзади меня уже подталкивали другие ученики, спеша занять места для участников Ойренахты. Не стоит опаздывать на церемонию — сама мысль об этом казалась бредовой. Я сглотнула ком в горле и сделала пару шагов вперёд, ощущая, как с каждым мгновением внутри меня нарастает неприятная дрожь — волнение как перед настоящим боем.

Солнце било прямо в глаза, безжалостно яркое. Я прищурилась, пытаясь окинуть взглядом подготовленную к игре просторную, уходящую за горизонт площадку: скалы, валуны, сухие кусты и деревья, за которыми предстояло прятаться нашим командам. Всё это должно было стать ареной сражения — пока учебного, но отчего-то я чувствовала, что сегодня всё способно обернуться чем-то гораздо большим.

Резкий крик организаторов заставил оживиться всех вокруг, нас оттеснили в единую толпу, среди которой я заметила мельком и Мэй, и другие знакомые лица. К нам прошли Ильхас, Тьяра и наши разведчики, остальная команда где-то затерялась в толпе, но думаю, это вопрос времени. Строй участников начал выравниваться, и Арден замер, оттесняя других, чтобы меня не задавили раньше времени.

— Если король правда погиб, то, может, и игру отменят? — пробормотала я.

Арден огляделся, щуря ярко-голубые глаза на жарком солнце. Мне на миг показалось, что этот большой и обычно такой спокойный парень сейчас напряжён едва ли не сильнее меня.

— Не загоняй себя в угол, Кейсара, — тихо произнёс он. — Сейчас увидим, что скажут наставники. Если игра начнётся… будем делать своё дело.

Вдоль рядов зашелестели разговоры: «Короля убили…», «Покровитель…», «Император…». С каждым словом я старалась не терять самообладания, ведь от меня ждали сосредоточенности. Я скользнула взглядом по плотным рядам гвардейцев. Была ли там хотя бы одна знакомая фигура? Или — вдруг где-то среди них стоит Бьёрн, скрытый под маской безразличия и сдержанности? Но никто не выглядел так, как он, и я почувствовала одновременно тоску и каплю облегчения.

Ладно. Сейчас не время думать о нём.

И почему солнце так жжёт, словно предрекает кровавый исход? Кажется, меня заразили своим божественным пафосом и трепетом перед Четырьмя богами эти несколько месяцев в монастыре…

Мы выстроились на нагретой солнцем площади, под пустым обширным балконом храма с рядом из четырёх массивных колонн — в честь каждого из Четырёх богов, — стараясь держать спины прямыми. Там должен появиться император, императрица и остальные высокопоставленные лица Империи.

Толпа шумела, но наконец начала успокаиваться. Дарханы и наставники ходили вдоль рядов, порой поддразнивая кого-то из своих любимчиков или наоборот, отчитывая за недостаточную выправку.

Над головами колыхалось тугое, горячее марево. Ветер то и дело приносил запах ещё неостывшего камня и благовоний из внутреннего двора храма.

Сквозь узкий проход слева от колонн промелькнула гвардия. Со стороны площади они казались бесшумными тенями, и я вдруг осознала, как сильно меня тревожит их напряжённый вид. Но не успела об этом подумать дольше, как над нами раздался звучный удар гонга — призыв взглянуть наверх.

Щурясь, я подняла взгляд к балкону, выходящему из центральной части священного здания, и замерла.

— Император священной Ивварской Империи… Сиркх, — гулко произнёс кто-то, и в этом коротком имени прозвучало столько благоговения и трепета, что по толпе пронёсся единогласный полувздох.

Император вышел на балкон, и я застыла. Как будто сам воздух изменился — и даже до нас дотянулась упругая волна мощной магии, коснулась всех незримым кольцом, словно круг по воде от сильного удара.

На мгновение мне показалось, что я оглохла и ослепла. Избирательно. Мир потускнел и выцвел — весь, кроме высокой фигуры императора и его жены, что подошла и замерла по левое плечо от него. И я не могла даже пошевелиться, хотя хотелось покрутить головой, чтобы убедиться, что не меня одну оглушило как рыбу, выброшенную на берег.

Тиски магии сдавили голову, но наконец отпустили — и в мир вернулся цвет, а звук стал оглушительным настолько, что гул всех учеников с приветствием императору едва не заставил снова потерять слух:

— Да здравствует император, — в едином порыве кричали все, и я отчего-то присоединилась к этим крикам, чувствуя, как моя энергия вливается в это общее поле, раскручивается, как спираль, охватывая и площадь, и весь храм, и весь город — и весь Итенский архипелаг.

Потуги заговорщиков показались мне смешными и наивными. Если и были те, кто вынашивал планы против императора, стоило лишь единый раз ощутить его присутствие, чтобы понять: это будет подобно киданию горстки песка против шторма!

Хотите убить его?!..

Я стояла, прикованная взглядом к императору, которого впервые видела вблизи. Хотя «вблизи» — условно сказано: они были далеко, однако присутствие Сиркха ощущалось так, словно он смотрел прямо мне в душу.

Сиркх ступил на каменный парапет ближе к нам, и я смогла его рассмотреть. Высокий, уверенный, волосы убраны назад так, что открывались резкие черты лица: жёсткая линия челюсти, резкий изгиб скул.

Казалось, он не нуждается в короне или иных знаках царской власти: сама поза и взгляд заявляли, кто здесь повелевает. Ладонь Сиркха едва коснулась перил, и всё пространство мгновенно наполнилось упругой тишиной. Толпа затаила дыхание.

Чуть поодаль замерла императрица. Длинные, светлые волосы, собранные в причудливую высокую укладку, рассыпались лишь мелкими завитками у висков. На ней был глубокого оттенка серо-синий наряд, и от движения ткани возникало впечатление, что ночное небо легло на её плечи — таинственное, полное звёзд, но в то же время скрывающее десятки секретов.

Её глаза казались странно печальными, но взгляд оставался прямым и ясным. Арнеина стояла чуть поодаль от Сиркха, хранительницей спокойствия при его безграничной силе. И даже если бы она не произнесла ни слова, одно её присутствие будто сглаживало яркие искры энергии, исходящие от императора.

Сиркх обвёл взглядом собравшихся — нас, участников Игры, преподавателей, гостей и гвардейцев, цепью стоявших вдоль площади. По толпе пробежала волна: кто-то склонил голову, кто-то нервно выпрямился, испуганно глянул на грандиозную пару вверху. Я и сама почувствовала, как дыхание перехватило, едва императорский взгляд метнулся в мою сторону.

Затем голос Сиркха разнёсся по всей площади, негромкий, но наполненный силой, словно он говорил не только устами, но и самим воздухом вокруг:

— Мой народ, — властно произнёс он, и тишина опустилась, как заклинание. — Сегодня настал день игры. Хотя время неспокойно, мы не отступим — этот праздник ведёт нас к единству и силе Четырёх богов.

Слова его, будто струны, задевали нерв внутри: «Время неспокойно…» Я переглянулась с Арденом, который нахмурился, соглашаясь, что здесь что-то не так. Он ничего не скажет про убийство короля Энарии?!

— Сегодня важный день. День, когда мы увидим лучших среди вас — и день, когда слабейшие среди нас могут оступиться и упасть. Вы знаете, что все мы идём по ступеням Четырёх богов к Великому духу — и знаете, какой порой манящей кажется пропасть, когда идти трудно и хочется сдаться. Верно?

Я силилась отвести взгляд, но, будто сорвавшись с глубокой высоты, снова и снова натыкалась на светло-голубые глаза императора. Они смотрели так, словно видели сквозь мои мысли. И в этом взгляде не было ни мягкости, ни живой тёплой поддержки — лишь бесконечная сила и гранитная решимость того, кто привык вершить судьбы.

— Да, император, — хором пронеслось среди всех, кто присутствовал на площади.

Гвардейцы у балконных колонн стояли словно изваяния, только глаза выдавали, что и они ощущают исходящую от императора могущественную волну.