Затерянные во времени (СИ) - Ветер Морвейн "Lady Morvein"

Они стояли так долго, не желая размыкать рук, и, казалось, что время замедлило свой бег, в самом деле давая им второй шанс.

Но солнце всё же медленно ползло к зениту. Туман расступался, и запах травы становился сильнее. Сизая дымка, окутавшая их, сменилась кристально чистым, будто после дождя, воздухом, и на смену утренней прохладе пришли первые палящие лучики дневного солнца.

- Что дальше? – спросил Дерек, не отпуская Инэрис от груди.

- Готфрид. У нас нет другого выбора. Если, конечно, ты не против.

- Я не против, - Дерек покачал головой.

***

Путь от места венчания до тех мест, где они встретились когда-то, занял почти два месяца.

Они не спешили – каждую ночь останавливались на долгие привалы, по утрам выходили в путь поздно, позволяя себе долго лежать в объятиях друг друга и не думать ни о чём.

Время от времени Инэрис казалось, что это путешествие длиною в жизнь исчерпало себя. Она ощутила вдруг необыкновенную наполненность внутри, и, если бы её не подгоняла странная тревога, с куда большим удовольствием остановилась бы и не шла больше никуда. Она в самом деле хотела прожить с Дереком жизнь. И это стало вдруг важнее, чем звёзды, небо, любые поиски и любые дороги.

- Знаешь, - сказала она, когда они приближались к самой высокой точке горного перевала, с обоих сторон огранённого горными пиками. – Когда мы найдём эликсир, я хотела бы просто остаться с тобой. Где-то в тихом месте. Пусть не будет ни королей, ни чужих городов. Только ты. Я. И твоя музыка.

Дерек тихонько рассмеялся, остановился и обнял её. Они стояли выше пелены облаков, и воздух был таким разреженным, что кружилась голова. Лучи солнца обжигали кожу, но прохладный ветер тут же тушил жар, и всё вокруг ощущалось более ярким и живым, чем это могло бы быть внизу.

- Ты же не представляешь, как это, Ис. Ты смогла бы пасти коров, сажать зерно?

- А может, я могла бы попробовать?

Дерек покачал головой.

- Ты не смогла бы так. И я бы не смог.

Инэрис промолчала. Ей всё больше казалось, что она не могла никак вообще – потому что и это странствие, и услаждение напыщенных князьков благородными звуками музыки также всегда казались ей чем-то чужим. Она была здесь только потому, что здесь был Дерек – и потому что сама она не знала, что ещё могла бы делать в этом чужом мире, до последнего времени казавшимся ей уменьшенным макетом настоящей вселенной.

Теперь она поняла вдруг, глядя на горные кряжи и кристально чистые воды моря далеко внизу, что мир вовсе не мал. Он огромен – куда больше их обоих.

Они продолжили путь и шли так, молча, пока не спустились в низину и не увидели вдали убогие домишки крестьян и дымящиеся над ними трубы.

Трактир, в котором Дерек пел когда-то о великом Финне остался стоять там же, где стоял. А за стойкой, будто вросший в неё старый дуб, всё так же стоял трактирщик. Но ни он, ни прислужницы, которые в те дни, должно быть, ещё лежали в колыбельках, не вспомнили ни Дерека, ни Инэрис.

Они сняли на ночь комнату, но Инэрис никак не могла уснуть. Предчувствие беды всё усиливалось, и, разбудив Дерека, она сказала:

- Не надо тебе к нему ходить. Я сама всё решу.

Дерек приподнялся на локте и посмотрел на неё в упор.

- Что это вдруг? Мы всегда были вместе, Ис. Что изменилось теперь?

Инэрис вздохнула и покачала головой.

- Ничего.

Она и сама не знала, что за беспокойство нашло на неё.

Дерек склонился над любимой и поцеловал её осторожно. Инэрис тут же оплела супруга бёдрами, и так они любили друг друга до утра. А утром привычно поднялись с рассветом и двинулись к крепости конунга.

Инэрис пропустили легко. Её никто не помнил, но одного обжигающего взгляда и холодного: «Я к Готфриду» оказалось достаточно, чтобы её признали за свою.

Дерек шёл чуть позади, позволяя ей своей ледяной невозмутимостью прокладывать путь, и остановился, когда они оказались в тронном зале, так же, как остановилась Инэрис.

Готфрид какое-то время изучал свиток, не замечая их.

Инэрис отметила, что хоть конунг и не стал старше, он заметно изменился – доспех сменила алая мантия, а висевшие когда-то сосульками волосы теперь были тщательно расчёсаны и собраны венцом.

Готфрид поднял взгляд и остановил его на Инэрис. Смотрел долго, так что сама Инэрис с трудом могла прочесть этот взгляд, а потом прищурился и кивнул.

- Я знал, что ты придёшь.

- Любопытно, почему ты так решил?

- Потому что я единственный, Инэрис, кто знает, кто ты. Нас таких только двое, Ис. И нам суждено быть вдвоём.

Инэрис с трудом удержалась, чтобы не посмотреть на Дерека.

- И кто же я? – спросила она машинально и приблизилась к конунгу на пару шагов. Она пока не решила, как вести разговор, и потому предпочитала спрашивать, а не говорить.

- Ты - дочь звёзд, Инэрис. Этот мир для тебя слишком мал. Он умирает слишком быстро, чтобы ты могла его полюбить.

- Это не значит, что я должна спать с любым, у кого те же проблемы.

Инэрис скрестила пальцы за спиной, подавая Дереку знак, чтобы он молчал и стоял в стороне, хотя тот и так не пытался вмешиваться.

Что-то не нравилось Инэрис в словах Готфрида, в его манере говорить, но она не могла понять толком, что. «Дочь Звёзд» - слова цепляли сознание. Сама она не любила аллегории – разве что говорила с теми, кто не мог понять прямых фраз. Со смертными, например.

- Я пришла спросить, - произнесла она задумчиво. – Ты помнишь, как мы пришли со звёзд? Только знаешь, лучше, если мы останемся наедине. Втроём. Ты, я и мой бард.

Готфрид подумал немного и подал знак стражникам выйти, а Дерек тут же прикрыл за ними дверь.

- Ты всё ещё носишься с ним? – спросил Готфрид, спускаясь с трона.

- Он слагает баллады о моих подвигах. Я давно говорила, тебе стоит обзавестись таким же. Иначе после смерти тебя все забудут.

- Я не собираюсь умирать.

- Понимаю. Не собирается никто. И всё же… Ты не ответил. Я плохо помню всё, что было вначале. До того, как ты нашёл меня.

- А я уже говорил тебе, что не люблю об этом вспоминать.

- Это было тогда, когда я принадлежала тебе. Сейчас от твоих слов зависит, останусь я или нет.

Готфрид помолчал, разглядывая лицо Инэрис, ничуть не изменившееся за прошедшие годы. Даже взгляд её оставался столь же холодным, как и много лет назад. Постарели те, кто был молод в годы их близости, умерли те, кто были стариками, а дети выросли и стали взрослыми. Никого не было рядом с Готфридом, кто мог бы разделить его бессмертие – и от того единственная, кто была такой же вечной, как и он, значила для него столь много.

- Мы спустились со звёзд, - произнёс он, наконец, нехотя, - много лет назад на огромных ладьях из металла. Мы были богами. Но затем другие боги пришли и уничтожили нас. Тех, что остались на небе. И выжили только мы.

- А остров? – спросила Инэрис.

- Остров?

- Остров, где мы жили.

Готфрид моргнул.

- Атлантида погибла. Всего лишь две сотни лет просуществовала она после того, как погибла наша родня наверху.

- Ты родился там?

- Какое это имеет значение?

- Не слишком большое. Последний вопрос. Какого класса были корабли?

- Что?

- Я спросила, какого класса были корабли, на которых мы прилетели? Эсминцы, пассажирские яхты, транспортники колонистов?

- Что?

Инэрис рванулась вперёд и, приподняв Готфрида за грудки, швырнула к стене, а затем, на ходу вынимая из ножен меч, прижала его к горлу конунга.

- Где ты взял эликсир? – процедила она, вдавливая клинок в белую кожу, так что выступила капелька крови.

- Инэрис! – послышалось из-за спины, но Инэрис не обратила на Дерека никакого внимания – как и на страх, отразившийся в глаза конунга.

- Я не понимаю…

- Ты всё понимаешь. Где ты взял эликсир?

Готфрид прикрыл глаза.

- Пусти, и я буду говорить.

- Говори - и, может быть, я тебя отпущу.

- Ладно. В Атлантиде. Мы приплыли туда. Почти пятьдесят… лет назад. Но она погибла, Иса! И все мы погибли! И мы с тобой остались вдвоём! Таких, как ты, больше нет.