Молчание. Оно тянется невыносимо долго. Моё обвинение слишком серьёзно, и мы оба понимаем, что оно правдиво.
Вот только Иво никогда этого не признает.
— Осмотрите и этого, Артур. Похоже, лодыжка сломана, — желтоглазый херсир скидывает меня на жёсткую лежанку и смотрит нечитаемым взглядом. Я же наконец могу осмотреться.
Мы оказались в очередном рабском бараке. Судя по всему, он служит целительским крылом. Здесь уже с десяток других рабов — мужчины и женщины — лежат на таких же кушетках, как и моя; многие стонут.
Стоит удушливый запах прелых трав, пота, мочи и давно запёкшейся крови. Узкие оконца, затянутые бычьим пузырём, пропускают совсем немного света. Гнилые деревянные перегородки скрипят от каждого движения, повсюду валяются окровавленные тряпки и разбросанные пучки засохших растений. В углу виднеются бочки с водой.
— Ты что, ревел? — Иво всматривается в моё лицо и замечает разводы грязи у глаз. — Слабак.
— Ты поговорил с Наследником? Сказал ему о Дане?
Лучше бы я промолчала. Иво, казалось, совсем свихнулся: он резко выхватывает из голенища сапога кинжал и подносит его к моему горлу.
— Кто ты? С тобой что-то не так! Что ты скрываешь? Я могу прикончить тебя прямо здесь и сейчас! — тихо шипит он, чтобы никто не слышал.
— Друг… детства, — прохрипела я, смотря на мужчину с не меньшей яростью. — Скажи Наследнику, что его ищет Дан, друг его детства.
Это неожиданно помогает.
Иво встаёт, убирает кинжал и быстро уходит, велев Артуру осмотреть меня и вправить кости. Я громко выдыхаю, понимая, что эта словесная схватка с желтоглазым на мгновение отвлекла меня от боли.
— Богиня, да ты совсем грязный. На, возьми тряпки, оботрись. А теперь давай-ка посмотрим на твою ногу… — По взгляду Артура я понимала, что он осознаёт, насколько всё плохо. Пока он осторожно ощупывал мою лодыжку, в его глазах всё явственнее отражалось сожаление, словно он смотрел на безнадёжного калеку, чья жизнь сегодня закончилась.
Артур… Имя определённо не из Айзенвейла. Похоже, его похитили из Ксин'теры? И внешность у него соответствующая…
Додумать эту мысль я не успела — захрипела, а следом и вовсе потеряла сознание от боли: Артур принялся вправлять мои сломанные кости.
***
Я медленно, уже почти не хромая, добралась до перегородки, за которой находился наш «туалет» — несколько вонючих ночных ваз. Ими почти не пользовались, потому что состояние рабов в этом бараке было столь ужасным, что мало кто мог ходить самостоятельно. То, что я буду способна передвигаться, никому и в голову не могло прийти.
Впервые с того момента, как я попала в Блекхейвен, я оказалась относительно свободна. Барак, конечно, заперт, но он настолько хлипкий, что стену в нём я могла бы сломать без особого труда. Вот только уходить я не собиралась: Орин где-то в главной крепости, помогает на кухне. Мне позволили увидеть его всего один раз, и мысль о брате держала меня здесь надёжнее любых цепей.
Прошло полтора суток с тех пор, как меня привели в «целительский» барак. За это время я выяснила, что сюда свозят только тяжелейшие случаи, а также тех, кто может заразить других рабов. Для более лёгких случаев, вроде-как, существует другой барак.
Вот уж спасибо, Иво.
Уныло осмотрев несколько ночных горшков, я уже была готова воспользоваться одним из них, как вдруг заметила лунный свет, пробивающийся сквозь многочисленные щели в досках.
Обернулась — никого. Лишь измученные рабы, стонущие, храпящие, страдающие от непонятных мне болезней, за которыми почти никто не ухаживал. Страшно подумать, что, если бы не моя магия, я бы тоже лежала тут, никому не нужная, с неправильно сросшейся костью или заражением. Прощаясь с нормальной жизнью.
Доска в стене отодвинулась одним движением, но отверстие оказалось слишком узким, чтобы я могла пролезть. Однако рядом была ещё одна доска: стоило только прицелиться и нанести несколько точных, сильных ударов чуть выше стыка — и гвозди аккуратно вышли из креплений.
Ночное небо было… прекрасным. Сделать глубокий вдох, не чувствуя на себе десятков настороженных взглядов и не будучи скованной, оказалось чем-то невероятным. «Вкус свободы», так говорят рабы?
Я свободной пока не была. Да и был ли в этом смысл, если моя приёмная семья оставалась без защиты? Как бы ни был невыносим Иво, всё чаще я думала о том, что крепость и близлежащие деревни могут оказаться самым безопасным местом для нас. Правда, получить разрешение ярла — точнее, Наследника — будет непросто.
Вдалеке, в кромешной темноте, что-то блеснуло. Площадь и дорога находились по другую сторону крепости, а здесь располагалось всего несколько хозяйственных построек, да и те далеко.
И тут я вспомнила о горячем источнике! Именно его я видела со стены ещё несколько дней назад. Сейчас же, посреди ночи, он наверняка пуст.
А что если…
Я снова посмотрела вглубь барака, но там по-прежнему царила тишина. Последние две ночи мы провели в полном одиночестве — похоже, в крепости не хватало целителей, поэтому нас почти не навещали.
«Пятнадцать минут. Если меня заметят, я скажу, что почувствовала себя лучше и пошла помыться. В конце концов, все же жалуются, что от меня несёт? К тому же с территории крепости я не убегаю», — так я убеждала себя, спускаясь к источнику, ощущая босыми ногами ледяную землю с мелкими камушками и уже представляя, каким удовольствием будет окунуться в горячую воду в такой холодный день. Да ещё и после того, как я нормально не мылась почти две недели!
Пока я шла, в голове всплыли слова Иво, который навестил меня вчера буквально на минуту, скользнув недовольным взглядом по деревянной конструкции на моей ноге:
«Я поговорил с ним. Наследник не знает никакого Дана, друга детства. У Райлена… проблемы с памятью, он почти не помнит своего прошлого, все об этом знают. И я настоятельно не советую тебе играть на “старых воспоминаниях” или распространяться о вашем так называемом общем прошлом. Таких якобы “друзей детства” у него уже находилось немало, и если бы ты видел, что стало с предыдущими…»
***
Горячий источник скрывался в углублении между валунами, покрытыми инеем с теневой стороны. Пар медленно поднимался над водой, искрясь в лунном свете. Терпкий запах серы забивал ноздри, а земля под ногами обжигала леденящей стужей. Я огляделась, убедившись, что никто меня не видит, и начала снимать одежду.
Штаны из свалявшейся шерсти я с трудом отодрала с ног — медицина здесь была настолько примитивной, что мою штанину просто разрезали, чтобы добраться до переломанной лодыжки. А после ещё и неоднократно комментировали мои «куриные ноги». Причём делал это не только Артур, но и Иво, который видел мою ступню лишь однажды.
Рубаха, пропитанная грязью и потом, прилипла к телу, но я с усилием стянула её через голову. Затем начала медленно разматывать плотные полосы ткани, которыми стягивала грудь. Боль от каждого движения, от каждого слоя ткани, что я снимала, была настолько сильной, что я почти беспрерывно тихо ругалась.
Наверное, так вот стягивать грудь неделями, не иметь возможности нормально дышать, да ещё и не мыться — очень вредно для здоровья и может оставить последствия в моей дальнейшей жизни…
Но мне было всё равно.
Меня куда больше волновали проблемы сегодняшнего дня, а заболеваний и инфекций я не боялась. С тех пор как во мне, после долгих мытарств и экспериментов доктора Ларссона, проснулась магия, я больше не болела.
Коснувшись горячей воды, я инстинктивно поджала пальцы на ногах и застонала — в полный голос, от наслаждения. Если бы меня спросили в этот момент, когда я чувствовала себя лучше всего, я без сомнений назвала бы именно это мгновение — погружение больного, измождённого, настрадавшегося тела в горячий источник.
Я даже рассмеялась — женственным, забытым за долгое время смехом, звук которого лёгким эхом разлетелся среди высоких камней.
