В расчете на любовь - Красовская Марианна

– Признаюсь, я очень соскучился за зиму по светскому обществу, – сообщил мне Ермилин. – Зимой тут – большая деревня. Купальный сезон еще не начался.

– Поэтому вы и строите крытую галерею? – догадалась я. – Чтобы можно было на воды и в холода приезжать?

– Здесь зимой очень ветрено и часто дождливо, – согласился генерал. – Развлечений никаких. Гулять противно, фрукты только сушеные. Даже снега приличного, и того не дождешься. Дождь да ветер, ветер да дождь. Источники горячие есть, но открытые. Вот и уезжают все отсюда подальше.

– Еще и гостиниц совсем мало, – кивнула я. – И дороги ужасные, просто ужасные.

Вот тут я была искренне возмущена. За мной прислали экипаж, но ехать в нем было мучением. Ямы да колдобины! Пешком и то вышло бы быстрее и удобнее!

– Улицы уже начали мостить досками, – утешил меня Ермилин. – Дней через десять вы Вышецк не узнаете. Все высохнет. Можно будет гулять без опасений провалиться в грязь. Вы ведь здесь уже бывали, верно? Сами знаете, что город летом прекрасен.

Да, тут спорить сложно. Цветущие изгороди, солнце, чистейший воздух, целебные источники – мне чрезвычайно нравилось здесь отдыхать. А вот жить… Об этом я прежде не думала.

Видно было, что Ермилин любил эти места, но он – военный. Умеет разрушать и убивать, а вот строить у него получается неважно.

– Я ведь и пригласил вас, чтобы просить о помощи, несравненная Альмира, – словно угадал генерал мои мысли. – Меня предупредили, что вы прибудете надолго, возможно, даже навсегда. Вы – женщина умная и со вкусом. Поможете мне сделать Вышецк жемчужиной Юга?

Надолго? Навсегда? Вот это новость! Я это слышала впервые, но показывать свою растерянность генералу не спешила. Тем более, кажется, он искренен со мною. Я вовсе не против дать ему совет.

– Для начала нужно как можно скорее достроить железнодорожную станцию, – сказала я. – Когда сюда будет ходить паровоз, люди поедут и с Севера. Поверьте, северяне очень хотят тепла.

– Верно, это в ближайших моих планах. Как и театр, и галерея. Еще я подумываю строить лечебницу, где целители будут выписывать не только минеральные ванны и моционы, но и лечить по-настоящему. Сейчас сюда приезжает только молодежь. От этого летом тут атмосфэра… весьма разгульная. А настоящие деньги, они ведь у стариков, Альмира. Таких, как я.

Ермилин испытующе взглянул на меня хитрыми серыми глазами. Да какой же он старик? Он – мужчина в самом расцвете сил! Уверена, и в битве лев, и в постели орел. Но возражать я не стала, прекрасно понимая, что он кокетничает, только улыбнулась вежливо. Нет, с таким зверем я связываться опасаюсь.

– Как вы устроились, несравненная? – Убедившись, что я не отвечаю на его намеки, как ни в чем не бывало продолжил генерал. – Достаточно ли у вас слуг? Нет ли в чем нужды?

– У меня самый прекрасный дом в Вышецке, – живо отозвалась я. – Благодарю, все просто чудесно. Разве что нужно нанять еще одну горничную. В доме сейчас гости, одна служанка не справится.

– Я пришлю вам подмогу, – тут же пообещал Ермилин. – Признаюсь честно, вы нам тут очень нужны, Альмира.

– Я?

– Да. Будете здесь царицею. Таких женщин прежде Вышецк не видывал. Оставайтесь навсегда, и я дам вам все, что пожелаете. У меня довольно денег и силы, но вот с людьми я дружить умею плохо. А мне хочется, чтобы люди сюда возвращались, чтобы в Вышецке открывались школы, мастерские, и с чем черт не шутит, даже университеты! Для этого нужны хорошие, умные головы. И красивые женщины тоже, потому что красота – страшное оружие, ничуть не менее опасное, чем пушка. А в сочетании с умом сравнима с целым бастионом.

Я заморгала. Подобных речей я никогда не слышала. Наконец-то нашелся мужчина, оценивший меня по достоинству. Я для Ермилина – не предмет интерьера, не драгоценная заколка на галстуке. Генерал предлагает мне стать его союзницей, и черт возьми, до чего ж мне хочется согласиться!

– Вы мне льстите, Иван Яковлевич, – с сомнением произнесла я.

– Ничуть. У меня к вам деловое предложение. Заключим договор? Вы остаетесь тут на год, не меньше, и активно участвуете в светской жизни Вышецка. Зовете своих друзей, рассказываете в письмах, как вам нравится этот город, а я… Чего бы вы хотели, прекраснейшая? Чем мне вас подкупить?

– Я хочу автомобиль, – неожиданно брякнула я. – Свой собственный. Держать выезд не вижу смысла. Дорого это и старомодно. А вот личный автомобиль… да еще у женщины – это, согласитесь, вызов.

– Будет вам автомобиль, я немедленно прикажу его выписать, – обрадовался Ермилин. – Это вы славно придумали, я в вас нисколько не ошибся. И шофэр будет, и механика найдем. И улицы придется камнем мостить, но это все равно у меня в планах было.

Я важно кивнула, внутренне взвыв от ужаса. Кто меня за язык тянул? Зачем мне эта вонючая бренчащая повозка, которая постоянно ломается? Я ведь просто назвала самую дорогую и недосягаемую вещь, которая только пришла мне в голову! Впрочем… у Туманова был автомобиль, у Барги тоже, да и еще у некоторых моих знакомцев. Вещь статусная и современная, а этому городишке ничуть не помешает немного технического прогресса. Тем более, меня практически короновали. Значит, и карета нужна соответствующая.

Молчаливая чернобровая жена Ермилина, которую он называл Ефой, принесла чай, хлеб и козий сыр – традиционное угощение этих мест. На столе появились фарфоровые чашки (фабрики Долохова, разумеется), пиалы с вареньями и медом, орехи, пастила и сушеные фрукты, какие-то еще неизвестные, но аппетитные на вид сладости. Все выглядело очень заманчиво.

– Ваша жена всегда сама угощает гостей? – деликатно спросила я, когда Ефа ускользнула за новой порцией лакомств.

– У нее есть слуги, но она не разрешает им даже касаться еды, предназначенной для меня и детей, – пожал плечами Ермилин. – Я не раз говорил, что непривередлив, даже ругал ее, но без толку. У нее свои представления о жизни. Она сама готовит, сама варит варенья, даже чай собирает на горных склонах сама. Разве что одежду мне не шьет, но и то – я люблю форменные мундиры, и убедил ее, что по статусу мне положены фабричные кители и брюки.

Я качнула головой в восхищении. Какая трудолюбивая женщина! Или она настолько любит своего чужеземного супруга? Пожалуй, я буду придерживаться с Иваном Яковлевичем делового этикета, чтобы его жена даже не подумала ничего лишнего. Она же меня зарежет и будет в своем праве!

– Кстати, подскажите мне, что можно подарить Ефе этакого, чтобы ее порадовать? Она совершенно равнодушна и к золоту, и к нарядам. Говорит, что у нее все есть. Это правда, есть. Она – самая богатая женщина в Вышецке. Но мне-то что с этим делать?

– На стекольном заводе Долохова недавно начали выпускать совершенно чудесные бокалы из цветного стекла, – сообщила я, подумав. – Быть может, ей понравится. Но знаете что? Подарите ей лучше себя. Она оценит.

– Это как? – вскинул седые брови генерал.

– Подарите ей один день своей жизни. Только ей. Отдайте детей нянькам. Увезите ее в горы. Поговорите с ней. Выслушайте. Скажите, что цените все, что она делает.

– Так она подумает, что я рехнулся! – изумился Ермилин. – Я никогда такого не делал! Да никто не делает! А что, если она меня бросит и вернется в родительский дом?

– Вы же генерал. Должны уметь рисковать, – пожала плечами я. – Впрочем, можете ограничиться бокалами.

Он крепко задумался, а я налила себе чаю и принялась пробовать варенья. Неужели Ефа и вправду варила их сама? Вот это розовое мне очень нравится. И зеленое. И коричневое. Что это, варенье из орехов? Как экзотично! Прикажу кухарке купить такое на рынке! И травяной чай просто чудесный, терпкий и освежающий.

Когда супруга Ермилина вышла меня провожать, я все же не удержалась и спросила:

– Это варенье из орехов можно где-то купить? Я никогда не пробовала такого.

– Не вздумайте покупать на рынке, – неожиданно живо откликнулась женщина. Я так и думала – она прекрасно знала язык и говорила очень чисто, почти без акцента. – Я пришлю вам в подарок. Настоящее варенье варить долго и сложно. И есть его много нельзя, две-три ложки в день достаточно. Хотите, я научу вас его делать?