Солнце Севера (СИ) - Рид Мария

Девушки дошли до конца аллеи и вышли в небольшой дворик, окруженный живой изгородью, а посреди стоял небольшой фонтан. Маргери продолжала что-то говорить о свадьбе, кажется, девушка высказывала свои надежды по поводу хорошей погоды в праздничный день. Отмечать в замке Тирелл категорически не хотела, и, как ни странно, ещё и Джоффри уговорила на это.

Санса просто кивала в ответ на слова девушки, а взгляд её вдруг упал на небольшой столик, находившийся за фонтаном. На столе лежали исписанные листы пергамента, и Старк стало невольно любопытно, что на них написано.

— Леди Маргери, — к девушкам внезапно подошла одна из служанок Тирелл, — леди Оленна ожидает вас в беседке.

— Санса, — Маргери посмотрела на Старк, — не хочешь ли пообедать с нами?

— Я… — Девушка запнулась, понимая, что отказ прозвучит невежливо, но при этом она ещё и понимала, что не голодна, да и вообще — ей не особо хочется сейчас вести с кем-нибудь беседы, особенно если они касаются свадьбы. — Маргери, прошу, не сочти мой отказ за грубость или…

Но девушка лишь сладко улыбнулась и накрыла руки Сансы своими.

— Я всё прекрасно понимаю, — пропела она, — вокруг ведь такая суматоха! Тебе просто хочется побыть одной, но если передумаешь, ты знаешь, где меня искать.

Тирелл улыбнулась шире, обнажив белые ровные зубы, и Санса, из небольшого чувства благодарности и, естественно, из вежливости, улыбнулась в ответ. Развернувшись, Маргери поспешила покинуть зеленый дворик с небольшим фонтаном, а Старк прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной и шумом ветра.

Вспомнив про столик с исписанными листами пергамента, Санса обошла фонтан и подошла ближе. Девушка посмотрела по сторонам, так и не решаясь прочитать записи. А вдруг это что-то личное, что-то сокровенное, недоступное для чужих глаз? Хотя, если бы это было так, разве бы человек, что написал это, бросал свои записи вот так? Санса колебалась, кусая губы и мучаясь от любопытства.

Внезапно порыв ветра сдул бледно-желтые листы и раскидал по всему двору, словно капризный певец, который никак не мог написать песнь и в порыве злости раскидал свое творение, создавая творческий беспорядок. Охнув от неожиданности, Старк принялась собирать листы, аккуратно складывая их в одну стопку и стараясь держать покрепче, чтобы порыв ветра снова не разбросал их по дворику. Когда последний тонкий лист лег на небольшую стопку таких же тонких бледно-желтых листов, Санса невольно бросила взгляд на пергамент. Слова были записаны ровно красивым, чуть размашистым почерком, и Старк уже не могла оторвать от них взгляд. Особенно её заинтересовали записи, когда она поняла, что это… стихи.

Эти стихи было сложно сравнить с песнями, что она слушала. В песнях всё в основном вымысел, все чувства героев ненастоящие. Санса это хорошо усвоила, когда попала в Королевскую Гавань… Тут было по-другому. Настоящие чувства, человек описывал своё истинное состояние, описывал это правдоподобно, красиво, вкладывая в каждую строку частичку своей души. Наверное, это даже было более личное, чем если бы она нашла бы чей-то дневник.

Санса хотела оставить листы на столе, придавив стеклянным пузырьком чернильницы, чтобы они не разлетелись, и уйти в надежде, что никто не увидел, как её сгубило собственное любопытство, заставляя вторгнуться в чью-то жизнь. Истинные леди так не поступают… Не зря всё-таки она сказала Оберину Мартеллу, что отныне она не леди.

Воспоминания о том вечере кольнули сердце, заставляя волноваться, будто это всё она пережила пару минут назад. Мало того, что уже второй раз она показала принцу своё невежественное поведение, так ещё и бросила ему такие слова! Девушке оставалось только мысленно понадеяться, что с принцем Дорнийским они больше не пересекутся.

— Вам понравились стихи?

Услышав чуть хрипловатый голос, Санса почувствовала ком в горле, сердце вдруг бешено забилось. Боги немилостивы. Боги привыкли с ней шутить.

Девушка обернулась, испуганно смотря на Оберина. Со стороны она выглядела как уличная воровка, которую поймали с поличным, и это заставило мужчину усмехнуться.

— Леди Санса.

— Милорд… Оберин, ой… принц, — в растерянности залепетала Старк, чувствуя, как алеют её щеки, там самым нещадно показывая Мартеллу, как она смущена.

— Можно просто Оберин, — внезапно сказал мужчина, — раз уж вам так сложно запомнить, что я принц, а не милорд, к тому же… к чему эти формальности?

— Я просто, — Санса хотела умереть на месте от нахлынувшего смущения, — испугалась. Вы появились весьма неожиданно.

— Не я появился неожиданно, скорее, вы увлеклись чтением, — лукаво улыбнулся принц, — ну, так как вам стихи?

— Это вы написали?

— А вы как думаете?

Санса замолчала, а её голову тем временем наполнили слухи и сплетни, которые она слышала об Оберине. Слухи эти были не совсем пристойные и приятные, а уж если учесть, что человек этот безумно любит дуэли и безжалостно убивает врагов своим ядовитым копьем…

— Я не знаю, — тихо проговорила девушка.

— И всё же — стихи вам понравились? — не отставал от своего Оберин.

— Они прекрасны, — с внезапным пылом сказала Санса, — они такие настоящие, сразу видно, что человек вкладывал душу, истинные ощущения в эти строки.

— Ваши слова порадовали меня, — Мартелл подошел к фонтану, садясь на каменный парапет.

— Так всё-таки ваши?

— Но вы сомневались в этом.

Старк опустила взгляд, понимая, что если посмотрит в черные глаза принца, то сразу выдаст себя. Этот мужчина, как ни странно, относился к ней очень даже по-доброму, и ей не хотелось показать, что она поддалась черным чарам неприятных слухов и тут же стала считать принца последним непристойным подонком, убийцей, коим его многие и считали.

— Да, сомневалась, ведь стихи могли оказаться и не вашими, — попыталась выкрутиться Санса.

— Точнее, я просто не соответствую образу: у ярого дуэлянта с дурной славой, по идее, душевная организация не может быть настолько чувственной и тонкой, чтобы писать стихи, — сказал Оберин. На лице его всё так же играла улыбка, смотрел он на девушку с веселостью в глазах, и Санса испытала небольшое облегчение, понимая, что принц вовсе не злится на неё.

— Ну же, миледи, признайтесь мне, что вы верите всем этим слухам, — с нотками сарказма в голосе проговорил принц Дорнийский.

— Благодаря королеве и королю — все теперь называют меня дочерью предателя с грязной кровью, у меня не менее дурная слава, чем у вас, — внезапно сказала Санса, в который раз про себя отмечая, что она действительно начала говорить то, что думает. Осталось только выяснить — это признак взросления, и она уже наконец-то может постоять за себя, или признак глупости, вызванный долгим страхом, в котором она жила?

— Да у нас, оказывается, много общего с вами? — вопрос принца звучал скорее как утверждение.

— Не стану отрицать.

— Как и тяга к убийствам, я полагаю.

Румянец резко пропал с лица, уступая место мертвенной бледности. Странно, она обдумала всё до мелочей: и её спасение принцем, и своё хамское поведение, но вот то, что Оберин не дал совершить ей убийство… про это она не думала.

— Это был секундный порыв, — слабо попыталась оправдаться Санса.

— Порыв, порожденный ледяной яростью, которую, как мне кажется, вы копили довольно-таки долгое время, — парировал Мартелл. — Впрочем, я не из тех, кто имеет право вас осуждать… миледи.

Старк молча стояла, глядя на мужчину, на языке вертелся вопрос, который она никак не решалась задать, однако ей безумно хотелось сделать это. В итоге любопытство всё-таки достигло своего апогея.

— Почему вы не дали мне совершить это?

Оберин поднялся на ноги, бросая короткий взгляд на руки девушки, которые всё ещё держали листы, исписанные его стихами.

— Прогуляемся? — коротко предложил он. Санса ответила принцу коротким кивком.

Оба не спеша двинулись по аллее, прислушиваясь к далеким крикам чаек и шелесту крон деревьев, которые ворошил ветер. Некоторое время они шли молча. Санса терпеливо ждала ответа, иногда украдкой поглядывая на мужчину. Оберин выглядел задумчивым.