Небо на двоих (СИ) - Эльденберт Марина

Теперь я молчала, потому что не знала, что сказать. Я хорошо помнила тот разговор: он говорил о своих родителях, а я предпочла сделать вид, что меня это совершенно не интересует. Наверное, в тот день я и правда не понимала, насколько для него важна была эта поездка. Увы, но Витхар был прав - в наших с ним отношениях гордость всегда стояла на первом месте. Мы оба были хороши, не делая ни одного шага навстречу друг другу. Сталкиваясь, как сталь во время битвы, высекая искры и расходясь до следующей схватки.

-        Когда погибла мать, отец ушел вслед за ней очень быстро. Сильнейший правитель, Теарин - я чувствовал мощь его пламени каждый день и не представлял, что такое возможно. Чтобы иртхан, чей огонь настолько силен, погас как слабый фитилек под легким порывом ветра. Я любил их. Наверное, я не отдавал себе отчета в том, насколько я их любил. В те времена я поклялся, что в моей жизни никогда не будет подобной слабости, что я никогда и никому не позволю занять в моем сердце место, способное меня разрушить. В то утро я почти нарушил данное себе обещание, но ты меня осадила. Напомнила о случившемся, о том, кто я есть, и о том, что осталось в прошлом. О том, что дворец скорби, дворец, где мать и отец были счастливы, по-прежнему открыт как мемориал, и что в нем все по-прежнему. Так же, как было в день смерти матери, как было спустя два месяца, когда уходил отец. И что я добровольно шагаю в ту же самую ловушку из-за женщины, которой нет до меня никакого дела.

-   Комната, где мы завтракали...

-      Комната, где мы завтракали, воссоздана, а точнее, перенесена из старого дворца. Гобелены и мебель, посуда. Оформлена точь в точь, как была оформлена в нем. Я сделал это сразу после отъезда Хелли на Север.

Витхар неожиданно замолчал, и сердце кольнуло холодом. Ледяной иглой одиночества и пустоты.

-   Я видела своих родителей, - сказала тихо.

-   Когда?

-     Во сне. Или... когда умирала, - я закусила губу. - Они были такие молодые. Такие счастливые. Совсем как в моем детстве.

На глаза снова навернулись слезы, и в эту минут Витхар развернул меня лицом к себе. Так неожиданно, что я не успела даже совладать с ними. Наверное и не стоило - ведь после всего случившегося мне совершенно точно простительно было плакать, но когда его пальцы коснулись моих щек, слезы из глаз брызнули еще сильнее. Особенно когда он коснулся соленой дорожки губами.

-   Я не властен над временем, Теарин, - глухо прошептал он, - но я могу все изменить в настоящем. Я могу сделать тебя счастливой... если ты мне позволишь. Если хочешь этого так же, как хочу я.

Он смотрел мне в глаза, продолжая удерживать в ладонях мое лицо.

Смотрел и молчал. Долго. Потом судорожно вздохнул, словно ему не хватало воздуха, а я подалась к нему. Коснулась губами жестких обветренных губ, отпуская себя. Полностью: позволяя пламени хлынуть в мое тело, затопить меня целиком, живым огнем растекаться по венам, заставляя меня всхлипнуть, когда ответным поцелуем Витхар ворвался в меня. Пламя полыхнуло над нами с невиданной силой, прокатилось над комнатой, а в следующий миг он слегка отстранился.

-    Если продолжу, - произнес хрипло, - уже не смогу остановиться. А это не совсем то, что тебе сейчас нужно.

Я и правда чувствовала себя очень слабой, но это ощущение совершенно терялось в его руках.

-   Хочешь пить, Теарин? Есть можно будет чуть позже.

-   Хочу, - призналась я.

Правда, даже не представляла, насколько. Когда Витхар подал мне стакан, чуть ли не залпом выпила его и потянулась к графину, но он перехватил мою руку.

-   Не сейчас. Ты слишком долго ничего не пила и не ела.

Я хотела возмутиться, но поняла, что у меня нет сил. Тем более что выпитая вода и правда подозрительно порывалась взбунтоваться, чего мне совсем не хотелось. Поэтому я уютно свернулась в его руках и закрыла глаза, чтобы неожиданно для себя почти сразу же провалиться в сон.

Никогда раньше я не проводила столько времени без сил. Пламя, которое во мне проснулось, меня же и изматывало, я словно заново училась жить с огнем. Огнем, который чуть меня не убил. Когда я обернулась, я действительно горела, если бы не звериная ипостась и не Витхар, я бы превратилась в горстку пепла еще в падении. Именно оборот спровоцировал выброс пламени и запустил силу печати таэрран на полную. Сознание у меня отключилось в воздухе, но, как выяснилось, только мое. Драконица, пытаясь избавиться от пожирающей тело боли (несмотря на то, что Витхар забирал мое пламя), спонтанно совершила оборот.

И я продолжала гореть.

Правда, в хрупкой человеческой оболочке горела я изнутри. Пламя то затихало, то обрушивалось на меня с новой силой, Витхар мог справиться с ним, но не с клеймом таэрран, остановить которую было ему не под силу. Я хорошо помнила, как он смотрел на меня, когда я поднялась, но лишь спустя несколько дней, когда он рассказал мне все, поняла, что действительно была на волоске от смерти.

Хотя... я в ней побывала.

Мое сердце остановилось во время очередного приступа пламенной лихорадки.

-     Именно тогда я подумал, что тебя потерял, - произнес Витхар, и черты его лица стали настолько страшными, словно он вместе со мной побывал в той смерти.

Возможно, и побывал. Я ведь не спросила его об этом сразу, потому что была слишком слаба. Я не спрашивала его и о том, что он чувствовал, когда его сердце остановилось в Ильерре.

-     Я пытался запустить твое сердце, но тщетно. Потом я увидел, как огненной змеей извивается таэрран, языками пламени растворяясь на твоей шее. Я никогда не видел ничего подобного: она сгорала прямо на тебе, - Витхар говорил, глядя куда-то в сторону, - и когда ее не стало, я снова ударил пламенем. Уже ни на что не надеясь, но в эту минуту твое сердце забилось снова.

Мы больше не говорили об этом, спустя несколько дней я уже спокойно могла подниматься и ходить по комнате, не рискуя упасть после первого шага. Правда, Витхар все равно носил меня на руках. Поначалу я пыталась возражать, но потом смирилась. Хотя бы потому что мне это было приятно, и если быть честной, я не думала, что мои возражения что-то изменят.

Он не отходил от меня, лекарь появлялся в моей комнате только чтобы подтвердить, что со мной все в порядке, а служанки - чтобы принести поесть, но ели мы вместе с Витхаром. Поначалу, когда мне было тяжело вставать, низенький столик ставили прямо на ложе, потом мы стали выбираться на балкон. Я смотрела на океан, завернутая в накидку (удивительно, но первые несколько дней я все время мерзла), а Витхар смотрел на меня. Временами от таких взглядов мне становилось неловко: я просто не представляла, что у него может быть такой взгляд.

Словно он не мог на меня насмотреться.

Мы говорили обо всем и ни о чем: преимущественно на нейтральные темы, далекие от наших отношений, политики или чего бы то ни было серьезного. Он рассказывал о том, как мальчишкой любил сбегать из дворца, бродить по центральному рынку или хитросплетениям улочек, как самый обычный человек.

-   Вдалеке от дворцовой жизни мне казалось, что я становлюсь другим,

-    говорил он. - Мне тогда казалось, что я могу все. Гораздо больше, чем я мог, когда стал правителем.

В такие моменты глаза у него темнели, и я начала различать в них совершенно другие оттенки. Например, когда взгляд становился угольно- черным - это означало ярость, а когда просто уходил в глубину цвета - в такие минуты Витхар отдавал дань воспоминаниям.

-    Наверное, если бы я больше любил Хелли, этого не случилось бы, - как-то произнес он.

В то утро мы сидели в беседке, в Сердце Аринты, и от аромата цветов кружилась голова. Хотя возможно, она кружилась от чего-то еще, я пока не поняла своих чувств. Я училась узнавать его заново и училась жить со своим прошлым.

-   Ты не виноват, - сказала я. - Мы все делаем свой выбор сами.

-      Виноват. Когда родители умерли, она была ребенком. Я был ей нужен. Она осталась совсем одна. Безо всех, кто был ей дорог, наше окружение полностью поменялось. Единственный, кто был с ней рядом - я. Но я занимался выстраиванием мощи Даармарха, а не сестрой, которой нужно было ничтожно мало. Всего лишь мое внимание.