Академия Аркан (ЛП) - Кова Элис

Я смотрю на ладонь, гадая, насколько глубоко пустила корни эта магия. И что он мне не договаривает.

Но Каэлис не замечает моих сомнений. Вместо этого он сплетает свои пальцы с моими и, с радостной поспешностью мальчишки, ведёт нас в коридор за дверью. Лампы загораются одна за другой холодным пламенем.

Мастерская Дурака жива магией. Полки дугой выстроены вдоль стен, уставленных книгами и свитками, пахнущими старым пергаментом. Длинные столы завалены пузырьками и колбами с разноцветными жидкостями. Хрупкие механизмы гудят, выполняя свои задачи без всяких указаний. Магия потрескивает в воздухе. Потолок колеблется между ночью и днём, будто не может определиться окончательно.

Одно из механических чудес сразу приковывает мой взгляд. Это крошечная версия машины, которую я видела в самую первую ночь — жернов для порошков, где молот сам по себе обрушивается на осколок кристалла, разбивая его в пыль. Я перехожу через комнату, чтобы внимательнее рассмотреть, как двигаются шестерёнки. Большая версия уходила в потолок, и половина её скрывалась в отверстии. Здесь же я вижу механизм целиком.

— Всё дело в самом ударе, — выдыхаю я, понимая принцип работы. — Магия, высвобождающаяся при раскалывании кристалла, отбрасывает молот обратно вверх, и так сбрасываются противовесы. Именно поэтому он точно знает, какую силу использовать — он регулируется сам, в зависимости от того, сколько магии осталось в кристалле. — А я ведь думала, что Каэлис тайком держит слуг или даже Клейменных, чтобы они управляли жерновами. Наверняка здесь есть ещё детали, которых я не вижу. Но ясно одно: человеческий труд не требуется. — Это Дурак сделал эту машину?

Я вспоминаю гравировку, что видела на корпусе: почти как буква V и E, или, может, N и 3? Другая символика Дурака? А может, это должно было быть F, просто вырезанное неуклюже… Как же я хочу вернуться и снова её рассмотреть. Но сомневаюсь, что Каэлис согласится, если я попрошу.

— Нет. И эта маленькая копия тоже. Их создал кто-то другой, — голос Каэлиса совершенно непроницаем. — Кто-то, кто пришёл после Дурака.

— Кто?

— Безымянный исследователь. Один из тех, что был между ним и нашим временем. Я не знаю кто.

Я ни на секунду не верю, что Каэлис не знает. Но по его тону ясно: даже если знает, он не собирается говорить. Я не могу его винить за тайны. У меня своих хватает. Но раздражение всё равно шевелится внутри от его вечных уходов от ответа.

— Мы могли бы создать новые и вообще избавиться от необходимости работать на мельницах? — спрашиваю я.

— Всё не так просто.

— Почему? — я не отступаю.

Губы Каэлиса дёргаются в тени недолгой гримасы. Но этого хватает, чтобы в памяти всплыл голос Бристар: Ты правда можешь ему доверять, Клара?

И снова я не знаю. Хотя так сильно хочу… Какая-то часть меня отчаянно ищет повод верить в него.

— Металлы, нужные для того, чтобы проводить магию, требуют особых кузниц и плавилен. Технологии, что были утрачены вместе с прошлым королевством, — Каэлис проводит рукой по полкам с книгами почти с нежностью. — Но тот человек вдохновлялся записями Дурака. Если есть способ открыть эти секреты или подсказки, как сделать это в наше время, мы найдём их здесь. Я посвятил годы изучению трудов Дурака и собиранию сведений о его гении. У него были методы, которые мы пока можем лишь вообразить. И если мне выпадет шанс доказать их и подарить миру — это сделает жизнь всех лучше.

В его глазах сияет такое восхищение и надежда. Здесь он кажется совсем другим человеком. Каэлис прав — он не полностью чудовище. Но и не невиновный. И я не знаю, в конце концов, какая его сторона победит.

— Приступим, — объявляет он и направляется к рядам банок в глубине, наполненных мерцающими порошками, которых даже я прежде никогда не видела.

***

Теперь я могу приходить в мастерскую Дурака одна. Я помню путь, который открыла во вторую ночь, и уже выучила тропы через комнаты-ловушки. В одну из ночей я пользуюсь своей новой возможностью. Я-то знаю, что Каэлис в курсе. В конце концов, именно он дал мне ключ сюда.

Оставшись одна, я не торопясь исследую мастерскую Дурака. В дальнем углу хранятся порошки его создания — те самые, на которых настаивал Каэлис, уверяя, что только с их помощью получится сделать подделку настолько убедительной, что она обманет даже короля. Порошки грубее любых, что я когда-либо видела. Они выглядят так, будто сделаны из осколков кристалла, но не похожи на то, что мы добываем в Затопленных Шахтах для черчения Кубков.

Оглянувшись через плечо, я аккуратно пересыпаю немного в другую банку, которую принесла с собой, и убираю её в сумку. Твино будет в восторге, разбирая этот порошок, и, возможно, я найду ему применение и помимо этих фальшивок. У Каэлиса есть свои тайны… и у меня тоже.

В холодном свете лампы я перелистываю журналы, выискивая то, чего не нашла ни в библиотеке, ни где-либо ещё в академии. Проходит час, потом другой, и наконец мои подозрения подтверждаются. Я сгорбилась над длинным столом, плечи подняты почти к ушам, и смотрю на страницу.

Мир может всё. Слова на бумаге шепчут мне материнским голосом. Призывается двадцатью Старшими Арканами и отпечатывается на карте-сосуде… Карта-сосуд? Каэлис упоминал сосуд, но я не помню, чтобы говорил, что это карта. К сожалению, книга не уточняет. Ещё одна тайна, которую предстоит раскрыть, но она не меняет моих целей.

Я смогу вернуть вас обеих, — я не смею произнести это вслух. Я смогу переделать мир таким, каким он должен быть. Не просто создать ещё одну систему, которая неминуемо сгниёт и сгниёт, как все предыдущие, как хочет Каэлис.

Глава 45

Коридоры пусты, академия словно уснула. Наступили зимние каникулы — один из двух перерывов в учебном году. Летние, между Праздником Кубков и Огненным фестивалем, длятся почти два месяца, отмечая переход от одного учебного года к другому. Но зимние каникулы всего лишь неделя, начиная с зимнего солнцестояния. Неделя — немного, но достаточно, чтобы отдохнуть и сделать последние приготовления к Испытаниям Тройки Мечей. Для некоторых посвящённых это будет последний раз, когда они свободны и не отмечены клеймом. Для остальных — последняя неделя перед тем, как стать полноценными студентами.

И именно поэтому меня ещё больше злит то, что моё время прерывают. Меня не только вынуждают поехать и провести его с семьёй Каэлиса и другими Верховными Лордами и Леди на банкете в честь Солнцестояния Мечей в замке, но я ещё и пропускаю ужин с моей настоящей семьёй — из Клуба Звёздной Судьбы. Юра готовит лучший праздничный стол, какой только можно вообразить. А потом у нас традиция — обмениваться историями за бокалами вина, пока мы не начинаем краснеть и едва не валиться со стульев.

Сегодня я одета куда торжественнее, чем если бы направлялась в Клуб Звёздной Судьбы.

Моё отражение в зеркале — настоящее произведение искусства, если позволено будет так сказать. Платье такого глубокого, почти пурпурного, оттенка полуночного синего, расшито тончайшими серебряными нитями, усыпанными камнями. Серебряная вышивка держит сетку, которая покрывает руки и обрамляет бёдра, словно рамка карты Таро. Эта же сетка проходит по краю почти скандально глубокого V-образного выреза на лифе.

Платье каким-то образом одновременно подчёркивает и оттеняет мою кожу, чуть более загорелую теперь, после солнца, чем когда я вернулась из Халазара. Лёгкий румянец на щеках выделяет мои едва заметные веснушки. В полумраке, на фоне синего и серебра платья, мои глаза словно светятся ярко-алым.

— По крайней мере, я выгляжу соответствующе, — заканчиваю я, застёгивая на ушах бриллиантовые серьги. Я выгляжу как принцесса.

Стук в дверь вырывает меня из мыслей.

— Клара, ты готова? — слышится голос Каэлиса с другой стороны.

— Да, почти. Можешь войти.

Он открывает дверь, и мои руки замирают, когда я пытаюсь застегнуть последнее украшение — бархатный чёрный чокер с изящным мечом. На Каэлисе — жакет, сшитый из того же бархата, что и моё платье. По краю его серебром вышиты танцующие мечи. Камзол под ним настолько густо покрыт узорами, что кажется тиснёным металлом, а не нитью и тканью. И всё это подчёркивает и усиливает глубокий фиолетовый оттенок его волос — куда больше, чем простая чёрная густота.