Во имя Абартона (СИ) - Иорданская Дарья Алексеевна

На пороге она столкнулась с Дженезе Оуэн.

Профессор проклятий придержала дверь и замерла, разглядывая Мэб. Как всегда под прицелом недобрых черных глаз сделалось не по себе, и Мэб едва не нарисовала в воздухе знак, отгоняющий зло. Однако, подобное потворствование суевериям не пристало опытной, дипломированной колдунье. И все же, потребовалось вонзить ногти в ладони, чтобы боль притупила страх.

- Профессор Оуэн, - Мэб кивнула сдержано и получила в ответ новый неприятный взгляд, от которого мурашки бежали по коже.

- А я от вас такого не ожидала, - медоточиво сказала Дженезе Оуэн. - Только не от вас, леди Дерован.

- О чем вы? - нахмурилась Мэб.

По губам Дженезе Оуэн скользнула очень неприятная «все понимающая» улыбка.

- Об «ударе», постигшем нашего дорогого ректора. Вы, судя по всему, сильно его ненавидели, раз наложили такое проклятье.

Мэб сощурилась.

- Это ваше профессиональное мнение, леди Оуэн? Придержите его при себе.

И Мэб прошла мимо, отчаянно молясь про себя, чтобы эта нелепая история с «проклятьем» не стала новой университетской сплетней. Сейчас только этого не хватало.

* * *

Выходя из общежития Королевского Колледжа Реджинальд нос к носу столкнулся со служителем. Подмышкой тот держал кипу плакатов, зачарованных наспех, со вкривь и вкось идущими буквами. Один такой уже был приклеен — также криво — к доске объявлений у входа. Экзамены в связи с внезапной болезнью ректора переносились на осень, а каникулы продлевались на неделю. Это едва ли кого-то расстраивало, в том числе и Реджинальда, но неприятный осадок оставался. Словно таким грубым, незатейливым образом пытались залакировать проблему.

Впрочем, с кем бы Реджинальд не заговорил по дороге, отзывы были едиными. Всем не терпелось покинуть Абартон, провести пару месяцев в стороне. Как резонно заметил профессор Боли, сухонький преподаватель права и один из кураторов Королевского Колледжа, столько всего произошло за последнюю пару месяцев, что впору предположить, что Абартон проклят, и от него стоит держаться подальше. Реджинальд чуть было не послал профессора с такими разговорами к Дженезе Оуэн, но удержался от грубости. Только кивнул сухо, показывая, что не желает продолжать разговор. Боли, словоохотливый и любящий читать нравоучения, насупился, покачал головой и отстал.

Из кабинета ректора, куда Реджинальд поднялся, надеясь найти человека, несущего хоть какую-то ответственность за творящееся в Университете, выносили вещи. Папки складывались в ящики как попало, они, впрочем, изначально были на столе и полках свалены как попало. Если и существовала какая-то система, знал о ней один только вон Грев.

Профессор Арнольд стоял над этим разгромом в явной растерянности.

- А-а, Эншо! Как ваш разговор с юным Дильшенди?

Реджинальд пожал плечами.

- Ясно. Попечительский Совет хочет, чтобы мы узнали у мальчика о его Даре. А еще разобрали горчичные семена и вспахали море, очевидно. Вот не могли вы довести вон Грева до удара в более спокойное время?

- Я не доводил ректора, - сухо сказал Реджинальд.

- Верно, верно, вы правы. Извините, - Арнольд тряхнул седой шевелюрой. Встревоженный и растрепанный, он походил на безумного ученого из кинокартины. - Столько всего навалилось сразу. А я, вашими, Эншо, стараниями, назначен теперь ВРИО ректора. Утешает только слово «временный».

Тут Реджинальду нечего было ответить. Он сел в ближайшее кресло, в задумчивости оглядывая пустеющий кабинет.

- Вон Грев был, все же, странный человек, - Арнольд подошел к стеклянному шкафчику, изящному и на взгляд Реджинальда чужеродно смотрящемуся среди массивной дубовой мебели, и начал доставать посуду. Чай и кофе готовил, конечно, секретарь, но чашки вон Грев всегда доставал свои, с фамильным гербом. - Вы заметили, Реджи, он всегда пил из одного и того же стакана?

Реджинальд покачал головой.

- Настоящее произведение искусства, - Арнольд осторожно, двумя пальцами достал тонкостенный бокал с гравировкой. - Нужно отослать его жене.

Реджинальд машинально протянул руку, на самом деле не особо желая касаться изящной вещицы, но Арнольд уже убрал ее в короб и захлопнул крышку.

- Поезжайте отдыхать, Реджи. Здесь будет сейчас очень много любопытствующих. Я вызвал из столицы королевского следователя и специалистов по поджогам. Не хочу, чтобы у кого-то из них возникли к вам и леди Мэб неудобные вопросы.

- Очень любезно с вашей стороны, - задумчиво проговорил Реджинальд.

- Поезжайте, отдохните. Увезите отсюда леди Мэб, - продолжил увещевать Арнольд. - А к осени, Бог даст, все вернется в свою колею.

Реджинальд так же задумчиво кивнул. Ему и самому хотелось уехать, отчасти — сбежать, а отчасти — взглянуть на происходящее последние недели в Абартоне с расстояния. Что-то не сходилось, картинка не складывалась. Да и, в довершение всего, идея увезти Мэб выглядела заманчиво, хотя и была, наверняка, невыполнима.

И, кстати, следовало сделать еще кое-что.

Реджинальд поднялся.

- Вы правы, совершенно правы, профессор.

- Реджи, еще кое-что… - остановил его Арнольд. - Флакон с «Грёзами»…

- В безопасном месте, профессор, - ответил Реджинальд, сжимая флакон в кармане, и вышел.

* * *

Следующие несколько часов Мэб потратила на то, чтобы разобраться с бумагами. Из Абартона намечался самый настоящий исход, и в канцелярии толпились полсотни преподавателей и служителей. Кому отпуск оформить, кому подписать бумаги на совместный выезд, кому выдать денежное содержание на экспедицию. Студенты держались поодаль, хотя и им явно не терпелось поскорее покинуть Абартон. Впрочем, когда это студенты стремились задержаться в Университете? По большей части везде, куда не пришла бы Мэб, царили возбуждение и лихорадочное веселье, немного фальшивое. О ректоре не заговаривали. Мэб подозревала, что большинство обитателей Абартона его недолюбливает. Точно так же не заговаривали о нападениях, пожаре, защите Абартона и двух смертях. Словно разом вычеркнули из своей жизни все неприятное. Иногда очень осторожно заходила речь о Дильшенди и его Даре, но тут же собеседников заставляло умолкнуть благоразумие. На свете не так много причин, чтобы маг скрывал свой Дар, и все до единого они очень неприятные.

Мэб конечно же тянула время. Собирала и подписывала бумаги; раскланивалась со знакомыми; выслушивала студентов; брезгливо морщилась на всякую сплетню. Что угодно, лишь бы домой не идти. Стоит только переступить порог, и все закончится. Наступит определенность, и в этой определенности не будет места фантазиям.

У Мэб впервые были фантазии. В них был Реджинальд, его прикосновения, поцелуи, его кофе, его раскатистое до мурашек «эр», из-за которого хотелось поменять свое имя на «Мэри». Подобно всем фантазиям, эти были недостижимы. Слишком многое лежало между ней и Эншо; прежде всего страх, что все пережитое было наколдованным.

- Собрались уезжать, Мэб?

Вопрос застал врасплох. Мэб моргнула и с некоторым опозданием сообразила, что стоит перед профессорской, комкая в руках бумаги, а Арнольд смотрит на нее с добрым прищуром.

- Хочу отправить кое-какие личные вещи вон Грева его родным, - Арнольд продемонстрировал объемистую коробку, в которой что-то стучало и позвякивало, словно стеклянные шарики перекатывались. - Его завтра перевезут в Королевский госпиталь.

- Ректор все еще без сознания? - поддержала беседу Мэб, хотя ее совсем не интересовало самочувствие вон Грева. Смерти она ему не желала, но и блаженного беспамятства этот человек не заслужил. Пусть бы страдал от подагры!

- Поправиться вон Грев или нет, нам в любом случае придется привыкать жить без него, - пожал плечами Арнольд.

- Думаю, мы справимся, - хмыкнула мэб.

- Заседание Попечительского Совета будет осенью, и до той поры, вашими стараниями, я занимаю пост исполняющего обязанности ректора, - проворчал Арнольд.