Дарханы. Академия Четырех богов (СИ) - Александрова Евгения

Серьезно?.. Типичное испытание дарханов в этом монастыре. Император превратил игру в поле сражения, где мы должны доказать, что достойны доверия, и Ойренахта перестала быть игрой. Особенно теперь, сразу после суда, будто так и должно быть — никакого времени на восстановление, на размышления, на дыхание. Только новый этап, и на нём я лишь одна из фигур, которую двигали по игровому полю Четверо богов.

Они сохранили мне жизнь и свободу — но на что обменяли? Не стал ли этот ход способом заманить “короля”— императора — в ловушку и захватить, как захватывают зелёный камень в тафле, окружая его чёрными-тенями с четырёх сторон. Словно невидимые пальцы со знамёнами Покровителя уже скользят по полю, расставляя сеть тонких, почти незаметных, но смертельных капканов.

Действительность расплывалась. После бессонной ночи, дурманящей встречи с бородатым, суда, речи Сиркха, всего этого света, грома и тишины — я чувствовала себя, как героиня чужого сна.

— После… гибели Кьестена, — напряженно начал Ильхас, — я остаюсь капитаном и главой нашей команды. И я хочу, чтобы каждый из вас это понял: это перестало быть просто игрой. Ни шуточек, ни безопасных ходов. Каждый из нас должен идти до конца. Мы не имеем права проиграть — не после всего. Мы задолжали эту победу Кьестену де Торну. Да и император хочет увидеть сильнейших из магов!

Он говорил без привычного задора — ровно, тяжело, как человек, взваливший на себя больше, чем рассчитывал. Тот Ильхас, которого я знала до этого, мог фыркнуть, вставить шпильку или сделать вид, что всё происходящее — лишь очередная проверка дарханов. Но этот был другим, серьёзным до дрожи, говорил твёрдо, почти жёстко, и будто всё ещё не хотел верить, что Кьестена больше нет.

— Я хочу быть одним из защитников, — предложил Равенс, разминая плечи.

Хочет прижать меня к стене?

— Может быть я могу пойти в тени? — тут же произнесла я. — Я не справляюсь с задачей защищать базу. Плохо вижу соперников.

Удивительно, но мысль быть рядом с Ильхасом и Тьярой сейчас казалась почти спасением. Эти двое, несмотря ни на что, точно стояли на стороне императора. А значит, хотя бы в этой партии никто из «своих» не воткнёт нож в спину. Хотя едва ли это сильно поможет в игре, где проверка границ и внедрение на территорию противника — основная задача!

Но вмешался Арден:

— Я буду защищать и базу, и тебя. Тем более, — он бросил взгляд куда-то вверх, в сторону, где за деревьями угадывались наблюдатели, — теперь обещали отследить каждое нарушение. Мы все под надзором.

Ильхас коротко кивнул и, ни у кого больше не спрашивая, расставил всё по местам:

— Равенс заменит Эрина в защитниках, Эрин, пойдешь в тенях рядом со мной, если что — просто помешай противникам пробежать мимо, благо ты у нас для этого достаточно внушительный. — В лёгкой поддёвке Ильхаса не было идевательства, и в этой шутке он даже умудрился заставить целителя фыркнуть. — Остальные по местам.

Голос нашего капитана звенел от напряжения, хоть он был и одним из лучших на практиках по управлению словом. Но сейчас ставки были так высоки, что это чувствовали все. И играть в команде с той, которая едва доказала свою невиновность…

Ильхас заметил мой взгляд и, подойдя ближе, схватил в объятия и многообещающе прошептал:

— А после игры ты мне всё расскажешь — что случилось с Кьестеном и почему.

От него пахло жаром и потом, но не противно, а от тепла его тела шла живая, буйная энергия, которой я так и не научилась пользоваться. Я замерла, не зная, как дышать.

И ведь пыталась рассказать все ещё Бьёрну! Но упрямые дарханы, к которым он принадлежал, похоже, считали, что им не нужны мои пустые слова и они разберутся со всем сами. Что ж, посмотрим. Вдруг я их недооцениваю?..

Не посмеет же Равенс сделать что-то прямо во время игры?

— Хорошо, — пробормотала я, чувствуя себя в объятиях Ильхаса так, словно он больше не враг.

Я горько усмехнулась сама себе. Как бы меня ни тянуло к Бьёрну, он казался с каждым мгновением всё более недосягаемым. Словно пропасть между нами ширилась, и раскол, вбитый кодексом дарханов, их дурацкими правилами, откинул друг от друга.

А Ильхас — дерзкий, самоуверенный, но настоящий и упрямый, и как будто готов на большее ради меня, от которой едва не отвернулся весь Сеттеръянг.

Может быть, даже Бьёрну так было бы лучше?! Чтобы я оставила его в покое и не ломала судьбу, заставляя раз за разом спасать и преступать границу, которую нам очертили.

— Я обязательно всё расскажу, если останусь жива, — прошептала я Ильхасу едва слышно, чувствуя, как подкрадывается смертельная усталость. Можно ли ему верить?! Хоть кому-то сейчас можно?.. Я уже ни во что не верила. — Просто давай выиграем.

Мы разошлись по полю, и я цеплялась к Ардену, надеясь, что его хмурое молчание и тяжёлое дыхание — это лучшее укрытие от разговоров, которых я не хотела. Было страшно остаться с Равенсом наедине.

Обсудили, кто и где будет защищаться от врагов, проникающих на новую базу — на сей раз Искра тихо мерцала в расщелине между скал, а мы распластались за двумя валунами неподалёку.

Вскоре Арден исчез, отгоняя и отвлекая на себя внимание первых разведчиков, а я сползла в низину под камнем, молясь, чтобы никто меня просто не заметил и не нашёл. Ни свои, ни чужие. В горле пересохло, сердце колотилось снова.

И вдруг парадоксально захотелось выиграть. К демонам их всех!

И в этот момент, когда даже ветер стих, — я услышала, как кто-то двинулся сбоку, слишком тихо для врага, слишком уверенно для наблюдателя. Я обернулась — и, конечно же, это был он.

Равенс.

Он склонился ко мне слишком близко, так, будто хотел пошептать что-то, что никто не должен был услышать, даже сами боги.

— Ты знаешь, Кейсара, ты ведь могла бы выжить, — тихо сказал он, едва шевеля губами. — Не вот так, как сейчас — прячешься за спинами, боишься каждого взгляда. Ты ведь сильнее этого, ты могла бы быть с нами.

Я молчала и попыталась отползти или найти рядом Ардена, вглядываясь в узкий проход между скалами. Сердце колотилось слишком быстро, и не от страха — от осознания, что это и есть тот момент, когда всё решается.

— Сейчас сюда придут, — зло прошептала я, сжимая пальцы в кулаки.

И действительно, разведчики и группа захвата уже скользили между валунов и обломков скал, и мы бросились им наперерез, дотрагиваясь, чтобы вынудить отправить в темницу. Арден был рядом и какое-то время мы отбивались плечом к плечу.

— Жива?

— Угу, — кивнула я, выдыхая.

Показалось, что где-то рядом я увидела тень Бьёрна и воспряла духом.

Но спустя время мы снова очутились с Равенсом неподалёку друг от друга: я сидела за стволом дерева у расщелины, прячась от новых разведчиков, а мой опасный напарник замер у камня через проход, продолжая оглядываться в поисках врагов.

Я поймала двоих, он — троих, и где-то недалеко орали наши, пытаясь захватить чужую Искру. Жажда победы и жажда отомстить всем, кто мне угрожает, кипятили кровь, и я с трудом удерживала бушующий внутри огонь.

— Ты умна, Кейсара, — заговорил Равенс, тяжело дыша. Он повернул ко мне голову, не выпуская из виду, и рыжие пряди сейчас сливались с бронзовыми узорами валуна за его спиной. — Ты чувствуешь, как шатается основа. Даже Сиркх не вечен. Империя разломится, и лучше быть среди тех, кто это использует, чем среди тех, кого это раздавит. Ты могла бы стать одной из нас.

Я бросила на него взгляд. Он был слишком близко, казался спокойным, но что-то в его поведении выдавало панику: ведь я видела его среди предателей и в любой момент выдам их всех, если он не заставит меня замолчать!

— Империя рушится, боги молчат. Кто выживет — тот и будет прав. Ты всё ещё можешь выбрать… На суде ты видела, сколько людей уже на нашей стороне.

Я медленно повернула голову и посмотрела ему в глаза. Серые, почти светлые, как у Бьёрна, но в них не было ни глубины, ни боли, ни даже злости. Только интерес, как у мальчишки, что уже решил, куда воткнёт палку в муравейник, но пока смотрит, не помешает ли кто.