Цепи - Седова Александра

Пугаюсь того, что он сейчас встанет, осознает, что я с ним сделала, и побежит стучать.

Роберт тяжело двигаясь, пытается подняться.

Снова бью локтём по макушке. И тут же кусаю щеку изнутри, ругая себя за это.

На этот раз актёр упал не совсем удачно. Точнее – совсем неудачно: лицом в пол. И, судя по хрусту, сломал нос.

Чёрт!

У него теперь явно сотрясение.

Хотя там нечему сотрясаться, если он решился лезть с поцелуями!

– Пу‑пу‑пу… – причмокиваю губами и опускаюсь на корточки перед любимцем женщин. Зажав его волосы в кулак, поднимаю голову, осматриваю нос. Вроде целый. Но по переносице к глазам стремительно ползут синяки. Ещё минута – и его нижние веки больше похожи на две фиолетовые сливы.

Мерзость! Он и раньше не был симпатичным, на мой вкус, а теперь и вовсе урод.

В уме пытаюсь определить степень тяжести нанесённых увечий и по какой статье меня будут судить.

К тюрьме, как и к жизни на районе, я морально готова.

Просто потому что большинство ребят, с которыми общалась, давно топчут землю на зоне и хлебают чифир.

– Печенька расстроится… – кривя губами, мрачно вздыхаю.

Вот и сбылся её главный страх – попаду за решётку.

– Мммм… – стонет Роберт.

Очухался.

– Живучий, подлец… – морщусь и, закинув его тяжёлую руку на шею, помогаю встать и сесть на кровать.

– Что произошло? – уставился на меня тупым взглядом.

Сжимает губы от боли, напрягает скулы, стонет сквозь зубы. Ощупывает затылок.

– Ты споткнулся и упал, – громко и чётко произношу, как на докладе. Бегущей строкой читаю в его глазах недоверие и дикую физическую боль. – Ударился затылком, – добавляю убедительнее.

Роберт убирает руку от волос и осторожно кончиками пальцев касается носа.

– У меня сломан нос! – внезапно вопит, слегка истерично. Метает убийственный взгляд, как стрелу. – Как это возможно, если я упал на спину?

И правда, как?

– Ничего он не сломан! Очень даже целый нос! И переносица, и обе ноздри – всё на месте.

Его взгляд впивается в мои глаза, давит – словно он хочет заглянуть внутрь черепной коробки и лично удостовериться в отсутствии мозгов.

– Немедленно позови врача!

– Ой, да ладно тебе. – Что‑то очень не хочу, чтобы врач застал Роберта избитым в моём трейлере. – Вали к себе и зови кого хочешь!

– Идиотка! Ты хоть понимаешь, что наделала? Как я буду сниматься?

– Сам виноват! Чего ты вообще полез ко мне? Забыл, что я профессиональный боксер?

– Потому что ты в первую очередь красивая девушка, – грустно вздыхает, словно сам только что смирился с этим фактом. – Ты мне нравишься. Нет, я влюблён! С первого взгляда, с первой секунды, как увидел твои янтарные глаза, как коснулся твоей руки…

Он перестанет лить тёплый липкий сироп мне в уши?

Не понимаю: мне и приятно, и отвратительно одновременно.

– Заткнись! – рявкаю, поддавшись эмоциям.

Роберт встаёт на ноги, его немного ведёт в сторону – скорее всего лёгкое сотрясение всё же есть.

Устремив на меня шоколадные глаза, легонько касается тыльной стороны ладони моей щеки. Нежно проводит.

– Чукчука… – шепчет со страстным признанием. Смотрит с обожанием.

Немного жаль его. Интересно, он теперь на всю жизнь такой, или пока голова не пройдёт?

– Убери руку! – рычу и взмахом головы скидываю с щеки его ладонь. – Я лапшу не ем, не старайся. Уходи из моего трейлера, пока всё цело. А то ведь я могу в другой раз не по голове…

– Животное, – тихо фыркает он, в моменте проявив истинное лицо.

Покидает моё временное жилище.

Глава 10

Роберт

Сломанный нос плюс сотрясение мозга – равно освобождению от съёмок и недельному отпуску. Марат ещё и сверху накинул «котлету», чтобы я заявление на девчонку не писал.

Какого хрена он в неё вцепился? Известно – только его больному творческому сознанию.

Взбесил, когда сравнил эту соплежуйку со мной. Так и заявил, глядя в глаза, что много лет назад он увидел то же самое во мне.

Где я и где эта… Чукчука?!

Первый день дома после выписки из травматологии. Глушу благородный виски без закуски, сижу на кожаном диване перед телеком; позади стоит массажистка, разминает плечи и шею. Пытаюсь выкинуть из головы всё, что Чукчука натворила.

Стыдно признаться, что меня, взрослого крепкого мужика, покалечила девчонка! Но с другой стороны – девчонка КМС по боксу. Не так стыдно, если чаще напоминать себе об этом.

И всё же…

Репутация на съёмочной площадке безжалостно уничтожена.

Люди до сих пор ржут при встрече, вспоминают меня с тампонами в ушах.

Теперь ещё и нос…

Со злости хотел заявить в полицию, но Марат вовремя остановил. Отправил в больничку.

Пока меня нет, снимают сцены, где я не нужен.

С самого начала знал, что этот проект не принесёт ничего хорошего. На кой он мне был нужен?

Звонок мобильного сопровождается трелью вибрации аппарата о стекло журнального столика.

Нежные руки массажистки теряют хватку, отпускают плечи. Девушка оказалась красивой, стройной, а главное – моей поклонницей. Смотрит как на божество. Помимо обычного расслабляющего массажа хорошо промассировала член губами. Проплатил её услуги на сутки – хочу расслабиться.

– Маша, подай телефон, – обращаюсь к массажистке. Раскачиваю виски в стакане, ловлю отражение потолочной люстры, залипаю на цвета лампочек в красивых янтарных переливах. Прям как глаза у Чукчуки. Медовые, золотистые. Впервые встретил человека с жёлтыми глазами.

– Я Маргарита, – сообщает массажистка, протягивая мне телефон.

– Мне всё равно, – усмехаюсь, принимая вызов.

– Ты где? – на том конце раздаётся резкий голос Марата.

– В афиге, – саркастично заявляю, откидываясь обратно на спинку дивана. Коснувшись стакана губами, смачиваю их крепким виски.

Массажистка обходит диван и возвращается к своей работе. Массирует плечи.

– Если ты не дома, то бери ноги в руки и дуй к себе! – приказывает Марат тоном армейского командира.

– Зачем?

– Ларка едет к тебе с извинениями.

– Ты её заставил? – рычу сквозь сомкнутые губы.

– Честное режиссёрское, девчонка сама!

Не верю ни одному слову.

– Это твой шанс, Роб. Не подведи!

Скидываю звонок, швыряю телефон на диван и резко встаю.

Затылком чувствую напряжённый растерянный взгляд массажистки.

С каждым днём я ненавижу Чукчуку всё больше. Удивительная прогрессия.

Обычно мне либо всё равно на девушек – например, страшных или толстых, либо я хочу с ними переспать; это касается красивых и стройных. А тут – чистая ненависть. Чёрная, холодная, едкая, сильная.

Перекручивает кишки от мысли, что она скоро будет в моей квартире.

– Марина, тебе пора! – хватаю массажистку за локоть и насильно веду к двери.

– Я Маргарита! – слабым писком поправляет она. – Мы же договорились на сутки, что изменилось?

– Работа, – коротко отвечаю, открывая дверь и выставляя девушку в коридор.

– Мои вещи, – чуть не плача, заглядывает внутрь квартиры. – Я не могу ехать в медицинском халате. Мне нужно переодеться, и вызови мне такси…

Захлопываю дверь у её носа, сгребаю в охапку раскиданное женское бельё, все вещи, какие найду, подхватываю её сумку и возвращаюсь к двери. Впихиваю всё собранное в её руки, рисую на лице улыбку профессионального обольстителя.

– Любовь моя, прости, но мне нужно срочно бежать. Я позвоню! – Захлопываю дверь и несусь в ванную приводить себя в порядок.

На данном этапе цель – влюбить в себя Чукчуку, номер один. Хочу сделать её зависимой, сломать, превратить в личную подстилку. Доказать ей и Марату, что в ней нет ничего особенного. Отомстить за всё, что она сделала.

Подравниваю щетину машинкой, кремом для укладки придаю волосам лёгкий эффект небрежности. Несмотря на распухший нос и синяки под глазами, я всё ещё неотразим.

Немного духов, белая рубашка.

Джинсы и пара перстней на пальцы.