Надо бы с ним полегче. От греха…
Я переползаю по матрасу к нему, встаю на колени и впиваюсь пальцами в его окаменевшие мышцы плеч.
Он напрягается.
– Просто выдохни, гангстер. Я знаю, что делаю. Поблагодаришь позже.
Деклан тихо, одеревенело и абсолютно неподвижно сидит на краю кровати, пока я работаю над его трапециевидной мышцей, а потом спускаюсь к лопатке. Когда я дохожу до ромбовидной мышцы, он дергается и резко втягивает воздух.
– Извини. Лучше? – шепчу я.
Ослабив давление, я медленно, по кругу массирую зажим, пока не слышу глубокий выдох Деклана. Когда мышца наконец поддается и расслабляется под моими пальцами, он тихо стонет.
Этот звук пропитан удовольствием. Мой пульс разгоняется в ответ.
Перехожу к следующему плечу и повторяю процесс, разминая его скованные мышцы: с помощью пальцев убираю из них неумолимую твердость и чувствую, как они становятся мягче. Когда я надавливаю большими пальцами на точки в области поясницы и копчика, его дыхание наполняется таким запредельным блаженством, что мне его почти жаль.
– Так, – тихо говорю я, – а как насчет этого?
Резко хватаю его обеими руками за шкирку и сжимаю.
Это награждается еще одним стоном.
Мне нравится этот звук, так что я медленно вожу пальцами по его загривку с обеих сторон позвоночника, где его голова соединяется с шеей. В этот раз он не стонет. Он низко, гулко, грозно ворчит, как невыспавшийся медведь.
– Хорошо?
Через секунду он отвечает:
– Хорошо.
Почему мне так приятно – не знаю. Я продолжаю, сжимаю пальцами его затылок, зарываясь в густые волосы, и массирую ему череп – он, как и все остальные части тела, очень крупный, прямо настоящий котелок. Затем я дохожу до висков.
И тут он замирает, снова напрягшись.
Только тогда мне удается заметить, что я настолько увлеклась, что теперь прижимаюсь всем телом к его спине.
Это не было бы проблемой, будь на мне лифчик.
А у меня затвердели соски.
И он это заметил.
Я отшатываюсь от него, и мое сердце ухает в груди. Сажусь на пятки и складываю руки на груди в ожидании, что он что-то скажет. Скажет, что я его раздражаю, или наорет на меня, или вылетит из комнаты, хлопнув дверью.
Но он просто молча продолжает сидеть.
В момент, когда я готова уткнуться носом в матрас и зарыться под одеяло от стыда, он произносит:
– Спасибо.
Очень тихо. И очень искренне. Я чувствую облегчение, но в то же время и смущение, потому что не представляю, что именно у него на уме.
– Не за что.
Повисает очередная натянутая пауза.
– Я отправлю тебя домой, как только разберусь с логистикой.
Это меня удивляет.
– Но разве ты не хотел задать мне вопросы? Ты не для этого приложил столько усилий, чтобы меня сюда доставить?
– Это была идея Диего.
– Диего был твоим боссом?
– Ага.
– А теперь Диего…
Я не решаюсь сказать мертв, но он все понимает.
– Ага.
– Понятно. Соболезную твоей утрате.
Он поворачивается ко мне.
– С чего бы? Ты его не знала.
– Но я знаю тебя.
– И что с этого?
– Мне не нравится смотреть на страдания, даже если это страдания моего похитителя.
Деклан снова злится. Я это чувствую. Атмосфера меняется вместе с его настроением. Она становится заряженной и зловещей, как перед бурей.
– Почему тебя это так злит? Я не вру.
Он мрачно отвечает:
– Я знаю, что не врешь. Поэтому и злит.
– Не понимаю.
– Я этого и не жду.
Он встает, надевает ботинки и пиджак, подходит к двери и исчезает, тихо закрыв ее за собой.
10
Деклан
Когда я возвращаюсь в гостиную, Киран всматривается в мое лицо и фыркает.
– Тебя тоже довела, да?
И как!
Я понимаю, он имеет в виду, что она довела меня до такого состояния, когда мужчине хочется прыгнуть в бассейн с акулами, потому что быстрая и кровавая смерть гораздо предпочтительнее медленной агонии, которую испытываешь в ее компании.
Но она довела меня совсем в другом смысле. И это гораздо хуже. И гораздо опаснее, чем бассейн с акулами.
Она добрая.
Она волнуется за других людей. И замечает их боль. Она сочувствует – даже своему чертову похитителю.
А еще она смешная. Смешная, сообразительная и умная. Она знает Эпиктета, мать твою, а его никто не знает!
А хуже всего, она совершенно невозмутима. Это как будто ее суперспособность. Она просыпается в кровати рядом со мной, и единственная ее реакция – это зевок.
Чертов зевок! Кто эта женщина?
Злясь на собственную заинтересованность, я составляю список:
Это женщина, из-за которой убили четырех моих людей.
Эта женщина, из-за которой началась война между всеми кланами.
Это женщина, которая трахается с членами русской мафии и с детства дружит с девушкой главы русской мафии.
Женщина, которая не может закрыть рот дольше, чем на десять секунд.
Женщина, которая не «держит» парней.
Женщина с потрясающими зелеными глазами и ногами от ушей, и с парой больших, роскошных сисек, которые так и хочется сжать, облизать и…
– Принеси мне виски! – рявкаю я на Кирана, как будто прошу его не виски принести, а автомат.
Он быстро ретируется, кивнув головой.
Черт возьми. Я теряю хватку.
Когда он возвращается со стаканом, я опустошаю его одним глотком.
– Томми вернулся из магазина?
– Ага.
– Хорошо. Собери еще один поднос и отнеси ей.
Киран морщится.
– Почему я?
– Ты ей нравишься.
Если бы я сейчас принял боевую стойку и дал ему под дых, он бы меньше удивился.
– Я?! Ну да! Она мне нос свернула!
– Она сожалеет об этом.
– Да? – Он замолкает. – Мне она тоже так сказала. Я думал, она меня подкалывает. Потешается.
– Нет.
– Ну ладно.
Он что-то переосмысляет у себя в голове, а потом пожимает плечами.
– Ну, я довольно приятный.
Господи боже, неужели он тоже?
Под моим испепеляющим взглядом он уносится на кухню.
Я пытаюсь сфокусироваться на том, что еще предстоит сделать: телефонных звонках, встречах, стратегическом планировании. Но все, о чем я сейчас могу думать, – это зеленоглазый демон в моей постели, в моей одежде, который лежит подо мной и улыбается.
И убирает напряжение из моих плеч своими удивительно сильными руками.
И тихо спрашивает: «Хорошо?»
Мне нужно выкинуть ее из этого дома, пока мой член не заставил меня сделать какую-то глупость.
В жизни, полной неискупимых грехов, самое худшее – оказаться в постели с врагом.
11
Слоан
Я пытаюсь решить, какую еще колкость написать Деклану, когда в комнату с новым подносом возвращается Киран. Он ставит его на кофейный столик рядом с первым, на котором по-прежнему лежит гора всякой дряни. Он выпрямляется, откашливается и произносит:
– Вот твоя… – Он смотрит на поднос и кривится. – Еда.
– О, отлично! Спасибо. М-м-м, проростки пшеницы. И ты нашел салат лачинато!
– Меня не благодари. В магазин ходил Томми.
– Неважно. Ты все принес. Я ценю.
Он смотрит на меня. Потом снова на поднос.
– Ты правда собираешься это есть?
– Это супервкусно. Плюс куча витаминов. Хочешь попробовать?
– Выглядит так, будто кто-то газон подстриг.
– Нет, это правда вкуснятина. Даю слово. Правда, в сыром виде тебе, наверное, не понравится. К этому надо немного привыкнуть. Но я могу тебе приготовить. Если припустить с чесноком и оливковым маслом, будет божественно.
Он смотрит на меня со странным выражением. Не пойму, это ужас или недоумение.
– Может, Деклан позволит мне воспользоваться кухней? Я люблю готовить. Я могла бы приготовить что-нибудь для всех вас, ребят. Для всей команды. Когда ты в последний раз ел домашнюю еду?
Киран открывает рот, на секунду задумывается, а потом снова его закрывает.
