Прости меня, отец - Сент-Клер Катерина

Он берет меня пальцами за подбородок и поднимает голову, чтобы снова встретиться взглядом. Его прикосновение теплое и нежное, и я чувствую, как щеки горят от этого внимания.

Не могу сдержаться и не послать ему улыбку, хоть бы и неловкую.

– Хотелось бы увидеть это снова…

– Иден? – где-то на периферии звучит глубокий голос, который я слушала в динамике прошлой ночью и который мгновенно посылает тепло по всему моему телу.

О нет.

Вскинув голову, я вижу, что Роман смотрит на нас, крепко сжимая в пальцах свой картонный стаканчик, Лука убирает ладонь от моего лица.

– Ром… Отец Брайар, – поправляюсь я.

– Фолкнер, – слегка улыбается он, изображая обходительность, хотя взгляд его остается гневным.

Он ревнует?

Сообщения, которые я отправила прошлой ночью, остались неотвеченными. Может, это всего лишь мой ум, который нашептывал обманчивые мысли более рациональной части меня, так что вчерашнее любовное приключение со священником я объяснила себе как что-то наподобие фантазии на один раз, которую он до смерти хотел воплотить, потому что держал целибат так долго.

– Что у тебя за друг? – Роман указывает на Луку.

– На самом деле мы только встретились, отец, – улыбается Лука, протягивая Роману руку. – Лука Торн.

– Роман Брайар, – бесцветно говорит он, разглядывая пустой стул рядом со мной.

– Что ж, отец, как вы видите, мы заняты, – выпаливаю я, взглядом умоляя Романа просто уйти.

– Не думаю, что Лука будет возражать, если я посижу здесь, допивая кофе. Не так ли, Лука?

Тот выдавливает улыбку и жестом позволяет присоединиться.

Я уверена, что в большинстве случаев любой благочестивый католик пригласил бы священника, если бы он был на моем месте, наверняка боясь, что иначе он вызовет гнев Господа.

Но большинство священников – совсем не Роман, и они не выглядят, как он.

Роман снял худи, в котором я видела его недавно, и теперь стоял перед нами в однотонной облегающей футболке, того же черного цвета, что и его штаны. Он выше ростом, его фигура впечатляет больше, чем Луки, и, будучи старше, он крепче сложен. Когда он подходит к нам, я замечаю четко очерченные мышцы под его футболкой и задумываюсь о его физической силе. Мой взгляд задерживается на татуировке, ползущей по его шее, я вижу часть ее замысловатого рисунка – сложный узор из переплетающихся черных лоз и шипов.

– Конечно же нет, отец, – улыбается Лука.

– Отлично. Иден, а ты?

Он прекрасно знает, что я против. Но если я буду показывать характер Роману в присутствии Луки, возникнут вопросы, на на которые я бы не хотела отвечать. Придется быть милой.

Когда Роман занимает место прямо рядом со мной, его запах наполняет мои ноздри. Его нога слегка касается моей, когда он устраивается на стуле поудобнее, но вместо того, чтобы убрать ее, он удерживает ее на месте. Он кладет левую ладонь на бедро и откидывается назад, шире расставляя ноги.

– Итак, Лука, я вижу, ты носишь крест. Какую веру ты исповедуешь? – спрашивает Роман, как будто ему не насрать.

Чего он хочет добиться?

– Католицизм вообще-то. Простите, отец, но вы выглядите слишком молодо, чтобы быть священником, – осторожно говорит Лука, но я чувствую сомнение в его голосе, пока он ждет ответа от Романа.

– Телом – может быть, но разумом – нет, – вздыхает Роман. – Приходи в церковь как-нибудь. Семья Иден очень вовлечена в ее жизнь.

– Он не ходит в церковь…

– Вообще я могу. У меня не было возможности посмотреть на храм с тех пор, как я переехал в этот город. Полагаю, никогда не вредно попробовать что-то новое, – подначивает Лука, только еще сильнее электризуя воздух между ними.

– Ты фанат хоккея? – Роман осматривает джерси Луки.

– Фанат, игрок. Пожалуй, это мое единственное увлечение, – Лука сияет, пока они обсуждают эту тему, а мои собственные мысли заглушают разговор.

Пальцы Романа проходятся по моей ноге, и мой ум возвращается к прошлой ночи.

– Она моя алтарница, – говорит Роман, и я снова включаюсь в беседу.

– Ты служишь? – удивленно спрашивает Лука.

– Не по своей воле, – отрезаю я, глядя на Романа. – Мой отец записал меня…

Под столом Роман незаметно скользит ладонью под часть фартука, лежавшую на моем бедре. Он медленно ведет по моей обнаженной ноге, поднимая платье, и его ладонь останавливается в углублении, образованном моим бедром и животом. Я замираю, когда он подцепляет мизинцем ткань моего белья и прижимает остальные пальцы к моему естеству. Я чувствую, как его длинные пальцы начинают двигаться между складочками, раскрывая меня, пока большой палец дразняще ложится у входа. Это ощущение угрожает вырвать стон из моего горла.

– Все в порядке? – спрашивает Лука. Пальцы Романа продолжают скользить по влажной коже. Я сдерживаю вскрик, когда он прищипывает мой клитор, в своей манере предупреждая, что не стоит говорить о том, что происходит под столом.

Луке достаточно наклониться немного дальше, чтобы увидеть ладонь Романа там, где ее не должно быть.

– Да, я в порядке…

Я улыбаюсь, опустив руку под стол, и прижимаю ладонь к ткани платья между бедер, чувствуя его руку, устроившуюся в моем белье, продолжающую медленное движение вверх-вниз между моими складочками. Выступившая влага покрывает мои бедра, пока я пытаюсь сосредоточиться на разговоре с Лукой.

Боже, дай мне сил сейчас.

– Как ты развлекаешься? Любишь играть в игры?

– Иногда. А вы, отец? – спрашивает Лука, беспечно отпивая из кружки и все еще не зная об игре, которую отец Брайар ведет под столом.

Мать твою.

Меня бесит то, как мне это нравится.

Кто угодно может зайти за угол кофейни и увидеть сбоку ладонь Романа под моим фартуком.

– Люблю хорошо поиграть в пики, – улыбается Роман. – Я редко проигрываю в карты. Вообще-то я бы сказал, что редко проигрываю во что угодно, я…

Локтем я толкаю на землю между нами несколько лежавших на столе салфеток. Ноги Романа наклонены в мою сторону, и внутренняя часть его бедра – прекрасное место, чтобы уцепиться, пока я наклоняюсь, чтобы поднять их с бетона.

Он продолжает вести ленивую беседу с Лукой. Пока он увлечен, кладу руку выше, между его бедер, обхватывая и сжимая плотную выпуклость его члена, затем сажусь полностью и кладу салфетки обратно на стол. Я снова кладу ладонь на свое бедро, пока она не накрывает его. Я развожу ноги шире ради него и уверенно нажимаю сквозь платье, чтобы ему пришлось остановиться.

Я хочу показать ему, что это игра, которую он не выиграет.

Мужчина подавляет рык, его рука дрожит, удерживая пустой стаканчик.

– Не мог бы ты выкинуть это в мусорку за своей спиной, парень? – Роман передает Луке свой стаканчик, пока его рука все еще зажата между моими ногами.

Поглядев назад, Лука пожимает плечами, перекидывает ноги через скамейку и уходит к переднему входу, где стоит мусорка.

Убрав руку с моего пульсирующего естества, другой рукой Роман берет меня сзади за шею и притягивает к себе. Его левый локоть стоит на столе, пока он держит блестящие пальцы в воздухе между нами. Вид моей смазки, покрывающей его пальцы, вызывает жадный рык, идущий из какой-то безумно голодной части меня. Не в силах остановиться, я смотрю вниз, на выпуклость между его ног. Я обиженно кривлю губы и подаюсь к нему, наши носы почти соприкасаются.

– Прости меня, отец…

Сжав мою шею сзади, чтобы я замолчала, Роман проскальзывает пальцами в мой рот, и вкус моей смазки остается у меня на языке. Он нажимает сильнее, удерживая мое лицо, когда я едва ли не давлюсь его пальцами, которые упираются в стенку моего горла.

– Ты так отчаянно хочешь почувствовать мой член, Иден? – рычит он, напоминая не только о сегодняшнем, но и о прошедшей ночи, когда я потянулась к его бедрам перед тем, как он привел меня домой. – Тогда научись его принимать, – шипит он, проталкивая пальцы дальше в мое горло, тошнота усиливается. – Ты едва можешь вынести мои пальцы. Как думаешь, как будет ощущаться мой член, вбивающийся в твою прелестную киску? – он легко касается своей щекой моей. – Мы оба знаем, что этот хренов хваленый мальчишка из братства – вовсе не причина, по которой ты насквозь промокла, – шепчет он, его губы ласкают мое ухо, прихватывают мочку. – Ты сказала, что это «мой ход», Иден? – спрашивает он, повторяя мои же слова. – Это всего лишь мелочь по сравнению с тем, что я сделаю после того, как ты прислала мне эту блядскую фотку прошлой ночью.