Прости меня, отец - Сент-Клер Катерина

Я подошла к шкафу и достала пару сапог до колен, надеясь прикрыть голые ноги от прохладного воздуха. Глянув на телефон, я схватила сумку и выбежала из комнаты, чтобы не опоздать.

Пока я крадусь вниз, чувствую запах жареных яиц. Вижу брата, ссутулившегося над столом и гоняющего еду туда-сюда по тарелке. Тусклая кожа лица и мешки под глазами говорят, что прошлой ночью он спал примерно столько же, сколько и я. Я беру ключи с крючка перед дверью, но не успеваю сбежать: меня останавливает голос отца.

– Иден, – радостно восклицает он, как будто не отлупил меня по заднице до синяков прошлой ночью. – Даже не попрощаешься?

Заглядываю в столовую, и все трое членов семьи смотрят на меня. Но единственный, кто улыбается, – отец. Он выглядит куда более опрятным, чем прошлой ночью, его аккуратный вид и пошитый на заказ костюм вполне подходят тому, кто управляет юридической фирмой.

– Попрощаться?

– Ты ведь знаешь, что твоя служба при отце Брайаре начинается сегодня? – он отпивает из кружки, не отрывая взгляда от меня.

– Дэвид, у нее долгая смена, может…

Он перебивает мать раньше, чем она успевает закончить:

– Ты отправишься в церковь сразу после работы. Ты меня поняла?

– Разумеется, – улыбаюсь я, взглянув на Эдена. – С одним условием, – настаиваю я, отчего глаза отца расширяются. – Позволь Эйдену пойти со мной на работу. Там есть бесплатный вай-фай, и он может готовиться к поступлению, – улыбаюсь я. – Мы можем перечесть Писание в обеденный перерыв.

Его лицо расслабляется, на губах – довольная улыбка. Пусть думает, что победил, если это значит, что я смогу вытащить брата отсюда.

– Эйден…

– Только возьму рюкзак, – говорит он, почти выпрыгивая из-за стола. Одобрительно кивнув, папа смотрит, как мы уходим, и покачивает пальцем в воздухе.

– Иден?

Я замираю, сжимая дверную ручку.

– Да?

– Приди вовремя к отцу Брайару сегодня, – резко говорит он, в его голосе – предупреждение.

Без лишних слов я поворачиваю ручку и ухожу, предвкушая, как проведу полдня среди шотов эспрессо и слишком дорогих макиато.

Прижав голову к стеклу, Эйден безучастно смотрит в окно. Скребущий звук какой-то там альтернативной группы, которую он громко включил через колонки, напоминает мне о чем-то, что могло понравиться моей соседке из университета. Он молчал все это время, и тишина между нами более-менее успокаивала.

– Тебе не обязательно было брать меня с собой сегодня.

Глянув в его сторону, я пожимаю плечами.

– Да ладно. Я буду занята большую часть смены. Наверное, даже не замечу, что ты там, – дразню я, заставляя себя поверить, что все может быть нормально.

Я должна верить, что так и будет.

– Мы правда будем это делать? Будем прикидываться, что прошлой ночью ничего не случилось? Как мы притворяемся, что все в порядке каждый раз, когда он бьет маму слишком сильно? Или, например, как мы прикинулись, что один раз он не влепил мне такую пощечину, что мне пришлось пропустить день фотографий? Я слышал твои крики прошлой ночью, Иден…

– А разве разговоры что-то изменят? – я сжимаю руль сильнее. – Моя задница так болит, что я едва могу ходить, а ты хочешь, чтобы я размышляла об этом прямо перед рабочим днем? Игнорировать эту долбанутую семью намного проще, чем понимать, что мне больше некуда идти. Университет – твоя возможность освободиться, Эйден. Я ошиблась, но у тебя еще есть шанс сбежать. Так что вместо того, чтобы терять время, таскаясь со своими кончеными друзьями, делай то, что я должна была сделать, – найди способ держаться подальше отсюда.

Он недолго молчит, разглядывая кроссовки, прежде чем поднимает взгляд на меня и прокашливается.

– Почему ты вернулась, если знала, как плохо все здесь? – и в его голосе я слышу неподдельное беспокойство. Он спрашивает не чтобы использовать это против меня, а чтобы помочь, и это намного тяжелее принять. Было бы проще, будь он обыкновенным козлом.

Я хочу сказать ему, чтобы спросил Эрика.

Эта семья так сильно любила его проповедническую, проникнутую страхом перед Господом задницу. Я удивлена, что никто не связался с ним, когда мы разошлись.

– В университете было кое-что похуже этой семьи, – шепчу я.

Я медленно прихожу в себя в больничной кровати. Комната едва освещена, медицинское оборудование гудит на заднем плане. Я моргаю, растерянная, пытаюсь найти объяснение тому, чем окружена. Моя вагина пульсирует от ужасной боли, будто бы ее разорвали и снова сшили.

Женщина в белом халате наклоняется надо мной, мягко улыбается, прежде чем сесть на край кровати. У нее добродушный вид, а глаза полны сочувствия.

– Где… где я?

– Ты в больнице и все еще можешь чувствовать себя странно из-за обезболивающих, – говорит она, положив руку на мое предплечье. – Ты можешь рассказать, как ты попала сюда, милая? Насколько тебе больно?

Я пытаюсь собрать хоть какие-то воспоминания о том, что могло случиться и привести меня в больницу, но в памяти туман. Страх сжимает мышцы груди.

– Нет… Моя голова… И мой живот… И моя… Я… чувствую боль и жар. Все расплывается, – я медленно касаюсь головы.

– Мое имя – Доктор Мур. Вероятно, тебе что-то дали… запрещенный препарат, скорее всего, без твоего ведома. Мы проводим кое-какие тесты, но самое важное, что ты теперь в безопасности.

– Что вы имеете в виду? Неужели кто-то… – мой голос стихает, когда приходит понимание.

– Мы пытались отследить твой ID, чтобы позвонить кому-то, но не нашли его у тебя. Выглядит так, будто кто-то пытался причинить тебе вред. Тебя нашли без сознания. Но теперь ты в хороших руках, и мы поможем тебе разобраться с этим. Раны, с которыми ты сюда попала, были сосредоточены в нескольких зонах, – она вздыхает, бросая взгляд на дверь: мужчина и женщина в полицейской форме стоят у входа в комнату. У мужчины в руках планшет для бумаг. Они смотрят на меня так, будто просят разрешения войти.

Я закрываю глаза на мгновение, чувствуя, как слезы текут по щекам. Боль и страх смешиваются с непониманием, пока я пытаюсь принять то, что она говорит. Я прерывисто вздыхаю и открываю глаза опять.

Доктор Мур сжимает мою руку:

– Это займет какое-то время, но все будет в порядке. Есть люди, которые заботятся о тебе. Полиция захочет поговорить с тобой просто чтобы понять, что случилось, и помочь узнать, кто это был. Набор для осмотра после изнасилования, который мы дадим, очень просто использовать…

– Иден! – кричит Эйден, вырывая меня из воспоминаний, я вдавливаю ногу в педаль тормоза и едва успеваю остановиться на красный.

Хватая воздух ртом, я кладу руку на грудь брата.

– Куда ты пропала?

Тряся головой, я нажимаю пальцами на глаза, пытаясь успокоить себя и сосредоточиться на действительности, а не на воспоминаниях о той ночи.

– Никуда, Эйден, – вздыхаю я. – Просто устала.

На работе меня окутал волшебный аромат жареных кофейных зерен. Я показала Эйдену уютный диванчик в углу и, кинув ему пароль от вай-фая, отпустила заниматься своими делами.

– Хочешь чего-нибудь?

– Что угодно, что меня разбудит. Я почти не спал прошлой ночью, – вздыхает он, с прищуром глядя на мою шею.

– Ага, – улыбаюсь я. Горло все еще саднит.

Зои машет мне из-за стойки, не обращая внимания на клиента перед собой.

Обойдя стойку, я игриво отталкиваю ее в сторону и отмечаюсь на кассе.

– Можешь сделать Эйдену двойной эспрессо? – прошу я. Ее губы складываются в недовольную гримасу, когда она смотрит на моего брата. Тот изо всех сил изображает умоляющий взгляд, надеясь, что она в конце концов сдастся.

– Ладно, – вздыхает она, закатив глаза. – Я все равно хотела сварить себе.

Мне не трудно улыбаться Зои, пока она посмеивается и идет к кофемашине. Ее фартук покрыт значками, символизирующими разные организации и инициативы, которые, по мнению некоторых, вступали в противоречие с огромным серебряным крестом, висящем у нее на шее. Она всегда была открыта новому, и это немедленно привлекло меня. Я никогда не чувствовала себя униженной или осуждаемой рядом с ней.